Гэвин Магнус - Семена Зла

Ударить по собственной душе, чтобы снять блок, что запечатывает силу моей смерти во мне? Проще сказать, чем сделать. Мои собственные знания об устройстве души и воздействии на неё болтались около отметки ноль. Возможно, кто-то из высших жрецов Отца или опытнейших магов-отшельников мог знать, как это сделать. Возможно... Однако их ещё надо было найти, убедить в оказании помощи в столь сомнительном деле, как манипуляции с душой: ведь одна из сорока девяти рыцарских добродетелей гласила “Будь хранителем - своей души, и всех душ рядом”.

Рационально мысля, мне было понятно, что найти жертву и провести необходимый ритуал можно было даже в монастыре. Однако я не торопился с этим — меня немного настораживало то, что именно этот способ был описан моим неведомым “благодетелем” наиболее подробно. Или, быть может, он хотел, чтобы моя подозрительность заставила меня выбрать другой путь?

Деревенские дети с изрядным любопытством наблюдали за моими тренировками. Несколько, что постарше, набравшись храбрости подходили и просили взять их в ученики: ученичество в числе прочего заменяло в королевствах также и институт пажей и оруженосцев. Первым моим порывом было отказаться — брать на себя обузу в ближайшие годы у меня не было никакого желания. Однако спустя мгновение я понял, что это может послужить иной цели, и будет практически идеальным вариантом для моего плана. Поэтому я ответил, что подумаю…

Я выбрал самого старшего из них. Его звали Дей, и ранее он был подмастерьем у деревенского кузнеца. Хотя ему ещё и не исполнилось даже четырнадцати, выглядел парень как настоящий громила, уже не уступая мне в росте и будучи шире в плечах. Простодушный, но решительный, он первый подходил ко мне, честно без увёрток рассказав, что мечтает стать когда-нибудь настоящим рыцарем. Перед отъездом из деревни я нашёл его в кузнице.

— Если ты не передумал, я готов взять тебя с собой, Дей.

Я смерил пристальным взглядом парня, который тем временем усердно обрабатывал кузнечную заготовку, намереваясь, видимо, сделать из неё потом что-то. Молоток выпал из его руки, и детина не верящим взглядом уставился на меня.

— Я… мне…

Шумно сглотнув и отложив заготовку в сторону, парень сделал несколько вдохов и выдохов, успокаиваясь, и наконец выдавил из себя поклонившись:

— Мне нужно немного времени, чтобы собрать вещи, сэр Горд.

Потратив ещё несколько мгновений на то, чтобы более внимательно и придирчиво осмотреть парня, который, впрочем, на вид подходил по всем требованиям, я коротко бросил ему:

— Я ухожу завтра на рассвете через восточные ворота. Не опаздывай.

Заверения о том, что он непременно будет там, я уже не слушал.

Прежде чем уйти, я также навестил знахарку, дабы попросить её дать что-то вроде снотворного. Та немного удивилась подобному запросу.

— Пожалуй, у меня найдутся сонные травы, однако я не могу понять, зачем они вам.

Несколько мгновений я сверлил старушку взглядом, пытаясь дать понять, что отвечать на этот вопрос не хочу. Она спокойно и выжидательно смотрела на меня. Наконец, мне пришлось ответить:

— Для Дея. Я забираю его с собой.

Травница покачала головой, выражая неодобрение с моим решением.

— Земли вокруг опасные. Оставили бы его здесь, господин, погибнет же по дороге почём зря.

На мгновение я задумался. Видимо, мне всё же придётся дать какие-то объяснения, если мне нужно снотворное, потому что по доброй воле проклятая старуха помогать мне явно не хотела, волнуясь за подмастерье кузнеца. Конечно, я был благородным рыцарем, а она простой крестьянкой, но по законам королевств благородное сословие любой страны имело власть приказывать только на землях собственного королевства. Конечно, деревенские относились ко мне с почтением и уважением, и выполняли мои пожелания без вопросов, однако ровно до тех пор, пока это не касалось чего-то, чего им очень не хотелось.

— Юные воины… часто испытывают проблемы со сном. Порою ворочаясь в тесной охотничьей стоянке, юноша не может заснуть от постоянных звуков и шорохов леса с непривычки. А ведь на рассвете ему понадобится много сил.

Разродился я наконец приемлемым объяснением.

— Две щепотки в воду перед сном, если возможно — лучше всего в горячую, и размешать. Заснёт как убитый.

Травница улыбнулась, покопавшись у себя в запасах и протягивая мне мешочек. И я искренне надеялся, что моя ответная улыбка не была слишком фальшивой.

Когда я приблизился к восточному выходу из деревни, Дей уже был там. Было похоже. что он пришёл сюда задолго до рассвета. Одетый в новую, добротную одежду с небольшой котомкой вещей, он внимательно всматривался в деревню, ожидая меня. Поравнявшись с ним, я с усмешкой вспомнил вопрос, с которого начал сэр Кадоган, когда мы вышли.

— Как долго ты можешь идти?

Парень задумчиво почесал затылок.

— Год в деревню приехал караван — обменяли немало железа. Мы с учителем работали три дня и две ночи, пока не сделали всё, что было нужно деревне. Думаю, идти будет не сложнее.

Впечатляющая выносливость. В своё время я отнюдь не мог похвастаться тем же — парень, действительно, был полон сил и жизни.

— Если ты не передумал… Идём.

В деревенском парне чувствовалась некоторая неуверенность, видная невооружённым взглядом.

— Вы…Вы действительно возьмёте меня в ученики? Я смогу стать рыцарем, как вы?

Я немного просверлил его взглядом, прежде чем ответить.

— Не думай, что это будет легко. Мир — опасное место, и смерть может поджидать нас на каждом шагу. Ты станешь рыцарем… Если доживёшь. Быть может, для собственной безопасности тебе лучше остаться в деревне?

В глазах молодого подмастерья появилась решительность, и он тихим, но уверенным голосом произнёс.

— Никогда.

Ответом ему была улыбка, от которой парень немного поёжился.

— Что же, ученик… Тогда нам пора.

Пока мы удалялись от деревни, я припоминал основы ритуалистики смерти. В чём-то они напоминали ритуалы различных диких племён, когда-то живших на моей родной планете. Но были и отличия — пока ещё плохо знакомая мне, но уже определённо чёткая и стройная система пронизывала всё элемента, собирая различные вариации жизненного эха в неведомый узор. Ритуал разблокировки способностей, описанный демоном, требовал нескольких вещей. Кинжал, с рукоятью из старого мёртвого сухого дерева и кости хищника, убитого накануне. Место, полное жизни, лучше всего — лес или плотная чаща. Жертва, крепкая и здоровая, одного вида с существом, что проводит ритуал. И смерть, что запечатана глубоко в душе — ключевой компонент, без которого всё это было бы пустой тратой времени и материалов. Вопреки моим ожиданиям, здесь не было слов или символов. Лишь элементы смерти и чёткие временные границы, что должны проходить между ними, сплетая эхо воедино.