Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

После этого меня, с трясущимися от негодования руками и губами выгнали прочь. Я попытался договорить, сообщить, что раз они от меня отреклись, то я всех их на одной штуке вертел и в жизни теперь на одном гектаре рядом срать не сяду. Однако прорваться обратно в кабинет не получилось. Походил под дверью, аки лев, попил водички у перепуганной секретарши, успокоился, плюнул и ушёл из агентства прочь, прихватив с собою ЁнЭ, как раз к этому моменту разжившуюся пропуском.

Согласен, — устроенная истерика выглядела со стороны более чем позорно. Совсем не по-мужски. Но, увидев плачущую СонЁн, я по-настоящему испугался. А нервы у меня не железные, а женские. Меня «сорвало». Наверное, снова я и ЮнМи внутри вразнос пошли. Хорошо, у меня руки пустые были, ничего в них по дороге не подвернулось. А если б в них винтовка была? Заряженная боевыми? Правильно, что меня стрелковой подготовки лишили. Психам оружие давать опасно…

— Чё-т наши задерживаются, — говорю я Мульча. — Я бы им позвонила, но у меня телефон отобрали. Может, мы с тобой пойдём пока погуляем?

— Мррр-ррр, — одобрительно отзывается на предложение кошатина.

— Зайдём, где-нибудь, чего-нибудь, поедим. Мяса, например …

— Мр-мр…

— Или свежей рыбки?

— Мр-мр-мр…

— Тогда, — одевайся. — командую я и смеюсь.

— Мур-мур, — мурмыкает Мульча так, словно хихикает.

Вздыхаю.

— Не, — говорю ей я, — с гулянкой не получится. — Если будем вместе — моментом вычислят. А отношение ко мне и к тебе отнюдь не однозначное. Кто знает, что аборигенам в голову взбредёт? Лучше попробуем найти ноут или планшет СунОк и почитать новости. Чувствую себя, словно с необитаемого острова вернулась…

Мур-мур… — не спорит кошатина.

— Посуду сейчас только вымою. — говорю я, встаю из-за стола и слышу голоса со стороны входной двери. — Вон, кстати, наши вернулись.

Время действия: двадцать пятое октября, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

Как в старые добрые времена, сидим втроём и смотрим телик. Вчетвером. Вместе с Мульча. Срок моей увольнительной истекает в двадцать три ноль-ноль, так что время побыть дома и посмотреть прайм-тайм новости, — есть.

Оказывается, мама и онни были на разбирательстве по вопросу ценных бумаг. «Разбирали» СунОк, а мама «выступала в группе поддержки» — сидела в зале и болела за дочь. Сегодняшнее рассмотрение закончилось ничем, слушание дела перенесли. Брызжущая энергией СунОк, размахивая руками, рассказала, сколько чуши понаписало обвинение в исковом заявлении, и как наш адвокат их лихо натыкал мордами в их же глупости. Короче, — победа будет за нами!

Это хорошо. Пусть хоть где-то будет победа. А то на моих фронтах — какая-то занудливая окопная война, перемежаемая редкими психическими атаками.

По этому поводу взялись праздновать будущий триумф и моё явление домой после долгого отсутствия. Я особо в разговоры не вступал, чувствуя себя морально уставшим после утреннего психа. Кроме этого, думал пришедшую в голову неприятную мысль — «наказание плохишей и восстановление справедливости, это, конечно, хорошо и правильно. Но, а если ЮСон накатает в полицию заявление о нанесении телесных повреждений? Во что это мне обойдётся?»

Сидел и, одновременно общаясь с семьёй, вспоминал положения уголовного кодекса. Получалось, что если «по максимуму», то обойтись мне может, скажем так, — дороговатенько. И несовершеннолетие не поможет. По уголовным преступлениям (а это откровенная уголовка) ответственность наступает с шестнадцати лет. На кой ляд я это устроил? Единственное вменяемое объяснение — мой мозг не успевает за жопой, мчащейся за приключениями. Но, опять же, повторюсь, — совершенно не жалею. Хорошо о подобной ситуации сказал Атос — «Вы сделали то, что должны были сделать, Д’Артаньян. Но, может быть, вы совершили ошибку».

Решив, что буду действовать по мере поступления неприятностей, перестал думать о будущих проблемах и задействовал весь ресурс мозга на осмысление произносимого СунОк, которой явно было что сказать. А точнее, — пересказать прочитанное ею в сети. Про Францию, про «Корону», про АйЮ, про ЧжуВона… Про всё, короче. Маме даже пришлось её просить остановиться. От онни я узнал, что директора конторы, который финансировал строительство торгового центра, всё ещё ловят. Наша заинтересованность — поймают его или нет, в том, когда начнут процедуру объявления компании банкротом. Если беглеца найдут быстро, то и она начнётся быстрее. А если вообще не найдут, то жернова судебного разбирательства будут крутиться медленнее и дольше. Но, поскольку СунОк при заключении контракта оплатила положенную государственную страховку, то деньги всё равно вернут. Только страховка была оплачена самая минимальная и поэтому денег вернут меньше, чем размер сделанной предоплаты. Однако, можно в страховую компанию не ходить, а дождаться делёжки имущества банкрота. Там можно получить больше, но потом. И не факт. Короче, онни терзают муки выбора и страх потери денег.

Про дядю не говорили. Мои эту тему не поднимали, а я не стал спрашивать. Пока по новой пили чай и разговаривали, пришло время ужина. Поели, сели телик смотреть. Новости. Из которых я, буквально вот узнал о том, что всех официальных участников корейской делегации во Францию представят к правительственным наградам. И, как говорится — «Тут я понимаю, что я пролетаю!». Ибо про гениального композитора и музыканта, который, собственно, горбом и потом слепил фундамент для случившегося триумфа, — в телике не сказали ни полслова. Ни в Париже про него не вспомнили, когда награды раздавали, ни сейчас. Теперь совсем понятно, почему не вспоминают о том, что в музыкальных агентствах есть конкурс авторов и композиторов. Неблагодарные.

«…К международным новостям, — произносит с экрана молодая дикторша с примерно так с третьим размером груди. — Террористическую группу, несколько дней назад проникнувшую на территорию нашей страны с целью похищения участницы известной корейской группы — Пак ЮнМи, настигло возмездие. Пришло оно, как говорится, — откуда не ждали. Как стало известно спецслужбам Республики Корея, по сведениям, полученным из специального источника, данная террористическая группа, по приказу лидера Пукхан, приговорена к расстрелу, как не выполнившая ответственного задания…»

— Так им и надо! — кровожадно произносит СунОк, — Будут знать, как ЮнМи воровать!

«Затравили дикими кабанами предварительно расстреляв из миномёта…» — озадаченно думаю я, переваривая неожиданную новость, и одновременно вспоминая реалии из своего мира. — «Или, из зенитки. Что-то мне это не нравится. «Как говорил один мой знакомый… покойник… «Я слишком много знал». И я уже знаю кое-что из того, чего знать не нужно. Как бы мне всё же какую-нибудь «секретность» не влепили… С запретом выезда за рубеж…»