Андрей Кощиенко - Айдол-ян. Книга 4, часть 4. Смерть айдола [СИ : с илл.]

— Небось, — были какие-нибудь старые маразматики.

— Кто?

— Судьи.

— Да. — подтверждает онни. — Судья был очень пожилой мужчина. Я думала, что это как раз хорошо. У него большой опыт и он сразу разберётся в том, кто виноват. А получилось, — наоборот.

— Старость пришла к нему без мудрости, с одним маразмом. — резюмирую я и спрашиваю. — И что теперь?

Меня, посреди дня, неожиданно выдернули к телефону, по которому СунОк сообщила офигительнейшее известие — суд признал её виновной в использовании инсайдерской информации. Со всеми вытекающими из этого решения последствиями.

— Завтра буду подавать на апелляцию. — обещает СунОк.

— И какие шансы на благоприятный пересмотр дела?

— Откуда мне знать?

— Понятно… — говорю я.

А что тут ещё скажешь? Жесть какая-то. Дела идут по ниспадающей. Торговый центр, дядя-контрабандист, пятьдесят тысяч баксов, СанХён, суд с университетом, теперь вот — СунОк и акции. И, кстати: если её признали виновной, — значит, автоматом и меня тоже. Я же фигурировал как сообщник, от которого она получала инсайдерскую информацию. Ну замечательно! Просто нет слов!

— Держи меня в курсе. — прошу я в трубку.

— Как я могу это делать? — возмущается онни на другой её стороне. — У тебя нет телефона! Когда его тебе уже вернут?

Да, а действительно? Раз обвинения до сих пор не предъявили, значит, пусть возвращают средство связи!

— Сегодня займусь. — обещаю я.

(позже)

— Он выдан. — отвечает мне майор.

— В смысле, — «выдан»? — не понимаю я.

После общения с СунОк, в моём дневном расписании очень удачно стояло — «беседа с представителем контрразведки», где я сразу, после приветствия, задал вопрос о возвращении своего имущества. И мне ответили, что якобы оно давно уже возвращено.

— Ваш телефон, сангса, получил директор агентства, господин ЮСон.

Секунды две перевариваю полученную информацию.

— А почему мой телефон получил он? — не поняв, удивляюсь я.

— Он намеревался передать его вам.

— Зачем?

— Для налаживания информационного взаимодействия, так им было сказано. Между вами и агентством. Директор ЮСон беспокоился о том, что подготовка к проведению международных гастролей группы «Корона» находится под угрозой. Он просил вернуть вам телефон, и мы пошли на встречу просьбе.

— И где он сейчас? — спрашиваю я, имея в виду аппарат.

— Наверное, вам лучше знать, где находятся ваши вещи.

— Мне никто и ничего не возвращал!

— Действительно? — слегка удивляется майор. — Ничего не могу об этом сказать. Вам нужно обратиться за разъяснением к господину ЮСону.

Смотрю на невозмутимо выглядящего майора, пытаясь понять, — он так издевается или… Или что?

— Господин ЮСон арестован!

— Я слышал про случившееся. Очень жаль. Но, думаю, если сделать официальный запрос через администрацию того места, где он находится под стражей, то они могут передать ответ вашего бывшего директора. Вполне возможно, что ваш телефон всё ещё у него.

— Как вы вообще могли ему его отдать? — недоумеваю я. — Это ведь моя собственность?!

— Директор ЮСон является руководителем агентства и, согласно уставу предприятия, может выступать представителем своих наёмных работников. В качестве доверенного лица — в случае, когда дело касается производственных вопросов. Например, когда работник отсутствует или является несовершеннолетней, как вы.

— Как я могу быть несовершеннолетней, если служу в армии?

— По документам, — вы ею являетесь.

— Разве можно передавать телефон постороннему человеку? У меня в нём хранятся личные данные!

— Телефон защищён установленным вами паролем. Который господин ЮСону не сообщался. Поэтому угроза вашим личным данным — отсутствует.

— А вообще на каком основании проводилось изучение содержимого моего телефона? Где решение суда? Где предъявленные обвинения?

Майор смотрит на меня стеклянными глазами.

— Всё делалось строго в рамках правовых норм. — говорит он. — Служба контрразведки наделена широкими полномочиями для обеспечения безопасности граждан и борьбы с врагом. С целью предотвращения террористических актов, а также иного рода враждебных действий, способных привести к большим человеческим жертвам, либо материальным потерям, ей разрешается изучение информации без санкции суда. На это есть в законе специальное примечание.

Смотрю на всё так же беспристрастно выглядящего майора секунды две и понимаю, что ни хрена здесь не добьюсь. Не одно десятилетие выстраивалась система, позволяющая без всякой опаски перетряхивать грязное бельё граждан, чтобы было можно преодолеть её одним нахрапом. Чёртов ЮСон! На кой ему понадобился мой телефон? Наверняка не для того, чтобы сделать мне что-то хорошее. А ведь у меня там до фига всего было!

Задумываюсь, припоминая, что я хранил в телефоне. Чем больше вспоминаю, тем больше у меня портится настроение.

— Сангса, раз мы закончили, тогда перейдём к тому, для чего я вас, собственно и пригласил. — произносит майор, видимо, решив по моему молчанию, что я «заткнулся». — Хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов…

Перевожу взгляд со стены, которую созерцал, пока вспоминал, на эту «невозмутимость за столом».

— Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, господин майор. — говорю я, не став дослушивать чего ему там хочется. — И вообще, — не намерена больше общаться с вашей службой.

— Почему? — несколько удивляется майор.

— Вы отдали мой телефон постороннему человеку.

— Я вам объяснил, почему мы так поступили.

— Ваши объяснения не принимаются. Больше не желаю иметь с вами дел. Никаких.

— Предупреждаю, сангса, что отказ от сотрудничества может быть истолкован не в вашу пользу. И, соответственно, иметь для вас негативные юридические последствия.

— Не сомневаюсь, что контрразведка обладает большими полномочиями, господин майор. Но если вы хотите, чтобы человек с вами сотрудничал, то не должны переходить определённых границ в отношении него. Это был мой телефон! С моими песнями и музыкой! А вы его отдали постороннему! Как мне теперь всё восстанавливать?

— Телефон был передан директору вашего агентства. — терпеливо повторяет майор.

— И где он теперь?! А если завтра я услышу, как кто-нибудь исполняет мои песни? На которые ещё не оформлены права? Что тогда делать? Как доказать своё авторство?

Майор смотрит на меня, ничего не отвечая.

— Вы знаете, сколько может принести денег международный хит? — спрашиваю я и, не дожидаясь ответа, отвечаю сам. — Миллионы! Которые будут поступать частями до самой моей смерти. На которые можно жить, не думая каждодневно о том, — на что завтра покупать рис? Армия уже раз меня ограбила, не став требовать повторного судебного разбирательства, хотя обязана была это сделать. В результате я потеряла пятьдесят миллионов вон. Теперь контрразведка подводит меня под ещё большие потери, а потом желает, чтобы с ней сотрудничали! Да никогда!