Роман Кирнасов - Человек из ниоткуда

После бесконтактных анализов мы зашли в зоологический сектор. Сотрудников мы не увидели, но мобильный отсек с птицей был осмотрен и помечен как безопасный. Я могла его забрать после завершения собрания.

Когда нас позвали, мы получили конкретные задачи: намотать, как можно больше километров и предоставить отчёт о количестве кротовин, которые открыты на нынешнее время, и указать их размеры, естественно, во временнóм значении.

– Будем тогда по очереди, или как? – Спросила я напарника, имея ввиду поиск кротовин.

– Можно и по очереди. Но одна не проходи сквозь кротовину. Хорошо? Переживательно спросил профессор.

– Договорились, – ответила я. Забрав птичку, я полетела домой новым путём, включив излучатель, надеясь по дороге, найти новую кротовину. Кстати, прибор наш излучал определённый вид энергии, которому ещё даже названия нет, поэтому и назвали мы его излучатель.

В этот раз я решила сделать большую петлю, включив на Сардии сверхзвуковую скорость, и полетела через Афку (Африка). Максимальная ширина по приёму сигнала о наличии кротовины, была 200 метров. Я осознавала, что это очень мало и решила потом сказать об этом своему напарнику, чтобы поработать над расширением сканирования кротовин. Флора так мелькала, что рассмотреть её было не реально, поэтому я даже и не пыталась…

И вот, почти пролетев Афку, раздался сигнал излучателя. Сардия уже была в курсе того, что при появлении данного сигнала, нужно фиксировать координаты, и возвращаться сразу к ним. Она затормозила и дала задний ход. Работая лишь на антигравитационном двигателе, Сардия зависла в 2 метрах от новой кротовины. Я стала измерять саму кротовину и фиксировать все данные в нашу программу. На этот раз размеры червоточины были совсем другие. Прошлое было всего в 103 года от нас. А размером на нашей стороне, кротовина оказалась в 2 недели, и до её "заканчивания", то есть – закрытия, оставалась одна неделя. На той стороне она была тоже примерно – одна неделя, плюс, минус – несколько часов.

Я всё зафиксировала, и полетела дальше домой. В этот раз больше кротовины мне не попадались. Было поздно уже сообщать Патсторсу о новой кротовине, и я решила это сделать завтра. Взяв с собой излучатель и мобильный отсек с птицей, я пошла в свой дом…

В столовой ярко горел свет, за столом собрались родственники – еще бы, не каждый день ребёнок совершает Большой Выбор. Когда я вошла, Синтия обрадованно прибежала ко мне навстречу.

– Привет! Отгадай, каков мой Выбор?

– Да, Аника, отгадай, что выбрала твоя дочь! – мой двоюродный старший брат подошёл меня поприветствовать, забрал отсек с птичкой и поставил на стол, не взглянув, что внутри.

– Да ладно, Аника не угадает, даже я, супер-вовлечённый отец, не отгадал, что выберет Синтия. Я считал, что это будет выбор стать певицей или балериной, она всегда подписывалась на первые роли…

– Ну уж нет, я точно знала, что не актриса, не певица и не балерина, – сказала, чуть ревниво, Ивета, прабабушка Синтии. Она-то как раз и была балериной, причём, в течение 7 лет даже примой. И сейчас, в свои 92, вела балетный класс для взрослых любителей, начинающих осваивать балет. Причём, её ученики крутили фуэте не хуже профессиональных танцовщиков, хоть завтра бери в кордебалет лучших театров! Ивете немного жаль, что Синтия не пошла по её стопам, но для девочки балет – хобби, не более того.

– Не горюй, бабуля, мой сын явно хочет быть танцовщиком, – улыбаясь Ивете, сказала младшая сестра мужа, Вирджиния, – ты ведь не только со взрослыми работаешь? Набираешь класс мальчиков на следующий учебный год? Возьмёшь Эльдара?

– Ну конечно, дорогая, о чём речь! Ему только семь, ко времени своего Большого Выбора он может и передумать, но балет это очень полезно и для общего развития. И физического, и культурного!

– Ладно, ладно, "соловья баснями не кормят", зовите Анику за стол! – моя тётя набрала заказ на домашнем "оформителе", и наш домашний робот принёс мне спагетти с морепродуктами и брокколи под сырным соусом.

– А пока ты ешь, подумай всё-таки, какой Выбор сделала Синтия. Нам интересна твоя версия, – это опять моя тётя. Все выжидательно посмотрели на меня, ожидая ответа.

– В общем, я думаю, что Синтия будет историческим биологом.

Честно говоря, сказала я это наобум. Исторические биологи – где-то наши с Патсторсом смежники. Они занимаются ископаемыми животными, и по-хорошему мы должны бы брать специалистов из их отдела, когда "идём" исследовать кротовину. Именно они осматривали птицу, которую я привезла домой. Да и в общем догадка не хуже любой другой.

За столом воцарилась тишина, все смотрели на меня с удивлением и любопытством.

– Откуда ты знаешь, мама? Это именно то, что я выбрала! Тебе кто-то рассказал? Анхалия?

На следующий день, когда я проснулась, то сразу стала собираться к напарнику. Вчерашний ужин, посвященный Большому Выбору дочери, затянулся чуть дольше, чем надо. И хотя мы все душевно пообщались, сегодня я всё же немного проспала, и двигаться надо быстро.

Зайдя в комнату, где я оставила наш излучатель-24, я вновь резко ощутила то чувство, которое впервые ощутила там – в далёком прошлом. Я обнаружила, что излучателя на месте нет. Сначала связалась по голо-связи с мужем, который сказал, что он ничего не трогал. У меня сердце ушло в пятки. Излучатель могла взять Синтия. Я всегда поощряла её интерес к моим приборам и инструментам, и до сих пор это никогда не было опасным. Сейчас, когда мы достигли первого успеха с кротовинами, и даже привезли домой птичку (кстати! птичка! напоить и покормить!), ситуация изменилась, но дочери ничего объяснить я не успела. Ситуация стала по-настоящему критической.

Когда я стала связываться с ней по голо-связи, то контакта не было. Я зашла в свою лётку и сказала Сардии, чтобы та попробовала связаться напрямую с лёткой Синтии. Подождав примерно минуту, меня вновь охватило то ощущение – то ли ощущение страха, то ли ощущение опасности.

Одной рукой я открыла мобильный отсек с птичкой (серенькая птичка, пальцы крыла с рудиментами когтей, как у летучих мышей, но развитое оперение, довольно крупные маховые перья), насыпала ей корма и проверила воду, другой набрала Патсторса по голо-связи. Я рассказала ему свои опасения, что я вчера зафиксировала одну новую кротовину и оставила данные координат в излучателе. А сейчас, скорее всего, прибор взяла дочка. Она легко могла пройти сквозь ту кротовину.

– Профессор, у нас остались ранние прототипы? Если, да, то мы можем их доработать, чтобы мы смогли открыть проход через ту кротовину? Данные координат у меня также остались зафиксированными в моей лётке. Нужно срочно действовать, а то дети есть дети, не смотря на их навязанную нами ответственность, – обратилась я к профессору.