Уна Канти - Наша эра наступает завтра

– Какой еще денарий? И при чем здесь мой отец? – Диана принялась расхаживать босыми ногами по холодному полу, то и дело наступая на мелкие песчинки, которые давно не выметали из комнаты. – Вчера с друзьями ездили в Келшалл, немного выпили, развлеклись. Последнее, что я помню – мы с Авророй бежим по лесу от полиции.

Женщина рассмеялась.

– Даже не удивляюсь, что всё кончилось полицией. Вот зря вас не схватили, может, мозгов бы прибавилось. А Аврора твоя случайно не белобрысая? Квинт, в доме напротив, сказал, что тоже девчонку подобрал ночью. Видать, как дохлые мухи, валялись вы все.

От слов глаза Дианы в миг загорелись, а в голову ударила кровь.

Она была здесь не одна.

Аврора тоже оказалась здесь .

Но где – здесь ?

В сумасшедшем доме? В цирке? В театре? А может, ее убеждения были ложны, и она попала в Ад? Или это извращенный Рай для студентов классической филологии?

Женщина заметила, как изменилось выражение лица Дианы, как задрожали ее руки от внезапного возбуждения, и указала на ведро с миской, что принесла с собой. В посуде лежал ломоть хлеба, смоченный в вине и смазанный медом, немного оливок и кусок сыра.

– Умойся и поешь, может, тогда придешь в себя. Потом спускайся, пойдем за вознаграждением. Звать меня, кстати, Кассией. Будь добра, запомни имя своей спасительницы.

Кассия поняла, что и так до неприличия долго задержалась у «гостьи», внизу ее ждали посетители, для которых надо было готовить козленка с бобами. Беседы с патрициями, а тем более молодыми и избалованными, пользы ей обычно не приносили, и нужно было возвращаться к своим делам. Когда одна нога Кассии уже оказалась за порогом, Диана схватила хозяйку таверны за смятую ткань рукава и отчаянно выкрикнула:

– Вы так и не сказали, где я!

– Отцепись от меня! Еще и руки распускает, – вырвалась женщина и метнулась к лестнице. Но гнев ее напоминал скорее театральный. Спускаясь на первый этаж, она всё-таки ответила, не оборачиваясь: – Город Рим. Улица Субура. Дом Кассии. Довольна?

Прежде чем полностью осознать услышанную информацию, Диана подбежала к лестнице, чтобы видеть хозяйку, и выкрикнула ей вслед еще один вопрос, который возник у нее рефлекторно, а может, и осознанно, может, он тайно зрел вместе с первым с самого начала, с момента, как она открыла глаза и увидела обстановку комнаты.

– Какой сейчас год?

Кассия хохотнула. Девчонка, видать, совсем с катушек слетела, и на мгновение ее стало даже жаль. Женщина остановилась и посмотрела наверх, где у лестницы стояла с ошарашенным видом сенаторская дочь.

– Семьсот пятьдесят второй 3 3 752 год по календарю Древнего Рима означает 1 год до н. э. по григорианскому календарю. .

– Какой эры?

– В смысле «эры»?

– Иисус родился?

– Какой еще Иисус?

Тогда Диана спросила:

– Кто правит Римом?

Темные глаза Кассии мгновенно наполнились скептицизмом. Позволительно теряться во времени и пространстве, но забывать, кто правит Римской империй…

– Скажи отцу, чтобы отвел тебя к врачу. А Римом правит великий Август 4 4 Октавиан Август – римский политический деятель, основатель Римский империи, правил Римом после Гая Юлия Цезаря в течение 45 лет. .

И с этими словами Кассия удалилась.

Диана же вернулась в маленькую комнату для перебравших посетителей таверны, закрыла за собой подгнившую дверь, села на повидавшую сотню тел кровать и уставилась в серую стену напротив.

Голова трещала, но приходилось превозмогать боль, чтобы понять.

Рай это или Ад?

Стареющий, но еще бодрый и энергичный Квинт из инсулы напротив торговал дешевыми крупами, и по своей натуре человеком он был куда менее великодушным, чем его знакомая вдова Кассия. Он поднял Аврору с рассветом и потребовал плату за ночлег. То, что он уложил потерявшую сознание Аврору на подстилку в комнате с рабом, в глазах Квинта виделось настоящим геройским подвигом, достойным высших похвал и наград. Когда выяснилось, что едва соображавшей спросонья Авроре нечем платить, Квинт не на шутку разозлился и решил, что в таком случае наглой оборванке придется день работать на него. Своему рабу Квинт приказал не спускать глаз с медлительной девушки и следить, чтобы она добросовестно вымыла полы в доме водой из колодца, а затем приготовила обед из капусты и рыбы. Раздав указания, Квинт поспешил торговать, даже не потрудившись разобраться, кто такая его новая помощница.

Аврора осталась под надзором сутулого молчаливого мужчины, коротко постриженного и разодетого в пестрые лохмотья, которые легко выдавали его социальный статус. Сама Аврора проснулась в порванной в нескольких местах белой тунике до щиколоток, и никто не торопился обновить ей наряд. Раб принес ведро воды, кинул вонючую тряпку и без излишних комментариев уселся в углу наблюдать.

– Послушайте, произошло какое-то недоразумение, – сказала Аврора, глядя на мерзкую тряпку на полу. – Я, наверно, сплю, и мне очень бы хотелось проснуться. Вы не знаете, как вернуться в сознание?

Мужчина, назвавшийся Горбуном, промолчал. У него не было настроения общаться с бледнолицей девицей, свалившейся ему на голову и которую до этой ночи наверняка держали всю жизнь взаперти, раз жаркое жгучее солнце не затронуло ее светлой кожи.

– Мне действительно надо уйти и разобраться, что произошло. Я бы вам помогла убраться, честно, но…

Горбун перебил ее:

– Ты беглянка? Я слышал, у семьи неподалеку, торгующей серебром, пропала на днях рабыня. Не ты ли это? Надеялась затеряться на самой шумной улице, даже тунику белую своровала, но в итоге угодила в ловушку. Знаешь, тебе лучше вернуться к хозяину, если голова на плечах нужна.

– Я не рабыня, а студентка! – вспыхнула Аврора.

Горбун загоготал от удачной шутки.

– И к какому грамматику ходишь на занятия? Может, к самому Веррию Флакку 5 5 Марк Веррий Флакк – римский грамматик и педагог, чей педагогический метод состоял в поощрении соревнования между учениками и награждении самых способных учеников подарками. ? Соревнуешься с другими в знаниях и получаешь в награду бесценные книги? Да уж, ты вчера явно головой где-то стукнулась. Но работать тебе это не помешает. Давай делай, что Квинт велел, а потом я отведу тебя к хозяину.

– Нет у меня никакого хозяина! – спор мог продолжаться еще долго, но и без того озлобленный на жизнь Горбун вдруг вышел из себя, вскочил со стула и влепил Авроре звонкую пощечину.

– Хватит болтать.

И Авроре ничего не осталось, как подчиниться.

Она занялась уборкой чужих комнат, не веря в происходящее и не понимая, как она могла оказаться в такой ситуации. Может, ночью в лесу случилось нечто чудовищное, и она впала в кому, хотя ей всегда думалось, что в таком случае люди прогуливаются вдоль берега и слушают крики чаек, а не работают под присмотром раба в Риме. Не о такой жизни она мечтала, когда переводила под тусклым светом настольной лампы Вергилия, и не верила, что бессознательное выбрало для нее именно такой путь. Ей обязательно надо было вырваться, сбежать, улизнуть, чтобы выяснить, что же произошло.