Наталья Пашова - Когда закончится война? Часть 1-2

– Прошу к столу! – Хозяин гостеприимно указал на стул у окна.

Девушка оглянулась, где бы умыться, и заметив закуток под ситцевой занавеской, прошла к рукомойнику. Руки были грязные после путешествий по пыльным чердакам.

Затем она села за кухонный стол. Занавески на окнах тоже были чистые и не рваные.

На подоконнике стояла красная герань с большими корзинами крупных соцветий и Алоэ. Несколько нижних листьев-перьев у него срезаны под самый ствол.

Тем временем Андрей достал из русской печи глубокую чугунную сковороду с печёной рыбой, по краям которой лежали крупные ломти картофеля. Запах шёл от кушанья просто изумительный.

Целый день Лиза ничего не ела. Да и не хотелось из-за всех этих событий. И только сейчас почувствовала, что очень голодна.

Андрей положил на тарелку крупный кусок рыбины и несколько ломтиков картошки и поставил перед ней. – Откушайте!

Лиза ломаться не стала и говорить, что это много. Она дождалась, когда хозяин и сам сядет за стол и начнёт есть. И с аппетитом принялась за еду.

– Спасибо! Рыба очень вкусная. Сазан? – Спросила она.

И заметно, что мужчина поставил свою посуду в тазик, чтобы помыть, а с её тарелкой несколько замялся. Его одежда, борода и эта заминка подсказала ей правильный ответ.

– Вы из староверов? – Прямо спросила она.

– Да. А как ты догадалась?

– Одежда своеобразная. Я учительница по истории. И про посуду знаю, что чашки и ложки после того, как из них поел человек иного вероисповедания, выбрасываются совсем. Ну и отец у меня из староверов. Много рассказывал.

Андрей положил её тарелку и вилку к своей посуде в один тазик. И налил в стаканы травяной запашистый чай.

– Сахара нет. – Сказал он, как бы извиняясь.

Лиза вспомнила, что в поезде вместе с чаем проводница давала по два кусочка сахара. Чай она пила два раза со сладкими пирожками. Значит, сахар у неё сохранился.

Она нашла эти кусочки у себя в дипломате и с улыбкой положила их на стол.

Андрей с видимым удовольствием развернул один кусочек и стал пить чай «вприкуску».

Лиза же чай с сахаром никогда не любила. Ей казалось, что сахар портит вкус чая.

Она находила, что любая травка и так сладкая.

– Отец твой из Сибири? Из здешних? – Спросил мужчина.

– Да. Он родился в Алтайском крае, в деревне Бубенчиково.

– Бубенщиково! – Поправил он.

– Да, точно Бубенщиково. Это когда мы на его родину ездили, деревню уже расформировали, а указатель на дороге оставили. Я и прочитала на нём это слово.

– Когда расформировали? – Удивился Андрей.

– Я четыре года назад уезжал из неё, все было на месте.

– О-ё-моё! – Хлопнула себя по лбу Лиза ладошкой.

– Вы-то еще не знаете, откуда мы здесь взялись! Сейчас всё объясню.

– Я родилась в 1962 году!

У мужчины брови полезли вверх.

– Сейчас мне 21 год. И мы с моими товарищами, вы их видели, прибыли к вам на трамвае из 1983 года.

Андрей уже очень странно на неё смотрел, не верил ни одному слову. И ещё не решил для себя, как к этому отнестись.

Лиза успокаивающе подняла руки ладонями к нему, затем раскрыла дипломат и подала поочерёдно ему паспорт, затем студенческий билет.

– Вот, я сейчас учусь в институте.

А вот мой билет на поезд, на котором я сегодня приехала в город. С вокзала мы сели в трамвай, поехали и вдруг очутились здесь, в вашем военном времени.

Андрей внимательно выслушал все объяснения и решил ещё от себя проверить, насколько гостья из будущего правдива в своих речах. И спросил:

– Сможешь описать, как выглядела эта деревня Бубенщиково?

– Постараюсь. Я там была два раза. Первый раз с бабушкой Натальей в 10 лет. Это значит, в 1972 году деревня была ещё на месте. Но жители уже знали, что скоро будут уезжать отсюда.

По полям к ней шла длинная – длинная дорога, без асфальта. А да, ещё, как за Новосибирск выедешь, то на 107 км сворачивать влево с трассы надо.

Всю деревню опоясывает неширокая речка. В одном месте её называют Солдаткой. Речка из родниковой чистой воды. Въезд в деревню по деревянному мостику из тонких брёвен, в два ряда настил. Под мостиком омут был раньше, только в последние года он всего по пояс стал. Раньше по речке сплав брёвен шёл, поэтому она обмелела.

Вся деревня как во впадине. Её зимой сильно заносит снегом: Это мне уже мать рассказывала. Слева от мостика пригорок и на нём был детский садик. Справа холмистая гора и пихтач спускается в самую деревню. Я там ещё сухие грузди находила.

По берегам реки растёт местами ярко – красный марьин корень и коротенькие прутики малины.

В берег реки по всей деревне вделаны желобки, по которым бегут родники. На удобной высоте – ведро подставить. Мы пробовали ради интереса, вкус у каждого родничка свой, особенный.

Если подальше за деревню уйти, там вода поглубже и по шире. И такое быстрое течение, что мы за руки все держались, чтобы перейти вброд. Иначе с ног сбивает. Дно твёрдое, каменистое.

Я в одном месте увидела, как будто золотой камешек блеснул. Но пока до меня дошло, это место прошли.

Баба Наталья и отец говорили, что золото там до сих пор моют, только мало его стало на поверхности.

Мальков хариуса на мелководье видели.

– Всё правильно рассказала! – На лице Андрея читалось очень сильное волнение. – А дома все снесли? Никто жить не остался?

– Этого я не знаю. Мы ещё через четыре года с отцом ездили туда. Многих построек уже не было и остальные полузаброшенные стали. У пастухов только в глубине деревни дом целый сохранился. Хороший дом, обшитый тёсом и покрашен зелёной краской. Крыша покрыта железом бордового цвета.

Да ещё недалеко от моста землянка была. Говорили, что старухи какой – то. Мы детьми были. Интересно в первый раз посмотреть, что там в землянке. Полезли, но темно и страшно так стало, что на полдороге обратно выбежали. Больше и не осмелились.

– И ты говорила, что отец у тебя родом оттуда и бабушка. Кто они?

– Девичью фамилию бабушки я не знаю. А муж у неё был Гаврила, раз отец Александр Гаврилович Белоусов.

– Я их знаю. Бабушка твоя Наталья – это моя ровесница, мы с одного года. Всё понятно, откуда ты такая… Теперь настала пора Лизы делать большие глаза.

– Ровесники? Она с 16 года рождения. Это что же вам сейчас: 47–16 = 31 год?

Она даже потрясла головой. Наверное, требовалось время, чтобы полностью осознать это.

– И второе – какая я такая?

– Колдунья. У вас в роду многие этим славились.

– А вы про меня откуда знаете?

– Я под окном был, когда ты форточку открывала и бесов изгоняла из Зинаиды и её сына. Я слышал. Наташа – то живая ещё?

– Нет, умерла несколько лет назад. Но она меня этому не учила. Заговорам и молитвам начинала учить, но скоро бросила, потому что моя мать строго – настрого запретила.