Юлия Эфф - Тайна Ирминсуля

Из всех четверых присутствующих мужчин Маше знаком был один Антуан, старательно прячущий усмешку в присутствии посторонних. Рядом с ним улыбался полноватый мужчина лет сорока-сорока пяти, такой же светловолосый и голубоглазый; внешнее сходство этих двоих подсказало – это отец Мариэль и Антуана. Он первым шагнул навстречу и расцеловал дочь в щёки, обдав ароматами одеколона и той огненной жидкости, которую Машу заставили выпить после первого пробуждения в замке.

– Ну, милая, с возвращением! – смешливо сказал г-н Рафэль де Венетт, не отпуская от себя Машу и продолжая удерживать её за талию своей мягкой ладонью, а потом сделал знак кому-то, находящемуся за спинами вошедших. – Принеси-ка, дражайший, бутылочку пуаре, да выбери постарше! И закуску не забудь! Праздничный ужин в честь благословения наших птенчиков будет несколько позже, ибо пулли привезли час назад. А пока мы найдём тему для беседы, не так ли, дочь моя?

Добившись смущённого кивка Маши, Рафэль наконец позволил ей есть и вскоре охотно руководил слугами, принесшими бокалы, бутылку и мелкую закуску. Сразу было понятно, кто здесь любит вкусно покушать.

Вторым незнакомцем оказался юноша, темноволосый, сероглазый, высокий и статный. «Невозможно красивый!» – вспомнила она мамину фразу об одном певце и почувствовала, что почему-то начинает краснеть. Машу он поприветствовал кивком головы, внимательным взглядом и спокойной улыбкой. Но не подошёл, чтобы поцеловать руку. «Фильмы эти ваши – полная выдумка и ерунда!» – ворчливо прокомментировал её недоумение внутренний голос, да так явно, что Маша вздрогнула: она успела забыть об этом «суфлёре».

Но самым примечательным персонажем среди четвёрки определённо была она – золотоволосая красавица, сверстница Антуана, Маши и… Армана. Точно! Теперь Маша сообразила, кто перед ней – её спаситель, молодой Делоне, и ослепительная Люсиль де Трасси.

Последняя оправдывала эпитет, данный ей Жанеттой! В длинные локоны цвета золотящейся на солнце пшеницы были вплетены нити с мелкими блестящими камнями похожего цвета, что создавало эффект драгоценного блеска на ухоженных гладких волосах. Лицо девушки также было идеально: светлая и немного золотистая кожа без единого изъяна, аккуратный носик, пышные ресницы, окаймляющие васильковые глаза, розовые губки с красивым изгибом. Привлекательную внешность выгодно подчёркивало платье, глядя на ткань которого становилось понятно: очень, очень и очень дорого – тонкой работы вышивка шла почти по всей поверхности ткани. Наброшенная на плечи девушки белоснежная меховая накидка небрежно или по рассеянности открыла шею, на которой вилось ожерелье, напоминающее венок из мелких весенних цветов.

Маша залюбовалась красавицей, пока шла к ней на приглашающий жест присесть рядом. Как вдруг противный внутренний голос завопил: «Не верь ей, она – настояшая дрянь, дря-а-ань… Высокомерная, заносчивая и хвастливая! И дар её купили, насильно впихнули! А посмотри, как разоделась! В гости она заехала, как же! Дря-а-ань, дря-а-ань!» От воплей в голове Маша остановилась и схватилась за голову: это «радио» как-то можно выключить вообще? Оно уже не просто пугало – приводило в отчаяние.

– Что с тобой, Мари? – искренне испугалась Люсиль, вскакивая и протягивая руку в белой ажурной перчатке.

– Спасибо, всё хорошо, голова немного болит, – Маша виновато улыбнулась на устремившихся к ней отца и Армана, наверное, решивших, что она собралась падать в обморок: – Скорее всего, я проспала слишком долго.

Люсиль усадила подругу рядом с собой, не подозревая об истинной причине отчаянного взгляда и дергающейся щеки: «радио» в голове Мариэль тарахтело возбудившимся попугаем и так преуспело в наборе гадостей, что даже Антуан на фоне этого голоса показался милым и вежливым собеседником.

– Фух, не пугай нас! Мы и так все переволновались за тебя. Мы узнали, что с тобой всё в порядке, и пришли сказать, что мои родители приглашают тебя и Антуана завтра к нам домой на обед…

«Кры-ы-ыс-сы! Придумали предлог, чтобы узнать все секреты!» – ругнулось «радио», и Маша поморщилась в очередной раз, потёрла лоб. Если бы подзатыльник самой себе помог бы выбить этот голос, она с удовольствием сделала бы это даже в присутствии собравшихся в зале. Но исход возможного эксперимента был не точен, посему приходилось терпеть. Терпеть и морщиться. А ведь пока шла сюда, так хорошо себя чувствовала…

Когда слуги принесли бутылку с пуаре, Арман протянул Маше хрустальный кубок с янтарной жидкостью:

– Выпей, может, станет легче.

Она глотнула терпкого напитка, и «радио» действительно заткнулось. Глотнула ещё, чувствуя тёплую волну, текущую по горлу в желудок. А потом закружилась голова, и Маша догадалась, что опьянела. Мама на совершеннолетие позволила ей попробовать немного шампанского, кстати, по вкусу напоминающего пуаре, разве только этот напиток был без пузырьков и гораздо вкуснее.

Люсиль что-то говорила, смотря на Машу, но звуки размывались и словно не доходили.

– …Мари! Ты очень странная после Ирминсуля! – с удивлением констатировала Люсиль, снова коснувшись безвольной руки подруги, и звуковая преграда рухнула, как дамба на водохранилище, позволяя остальным звукам ворваться в уши.

Антуан смеялся над шуточками отца, юноше добродушно вторил сам автор. Илария улыбалась, пряча в глазах боль и сдерживая кашель короткими глотками пуаре. Арман тоже вежливо улыбался, хотя глаза его оставались серьёзными: он не сводил с девушек внимательного взгляда.

«Ишь как братец выпендривается перед Люсиль! – напомнил о себе Голос. Захотелось резко встать и уйти, чтобы поплакать от бессилия. – Ладно, ладно! Помолчу недолго. Но ты всё равно не доверяй этой дряни!»

С этой минуты на удивление стало легче, больше мысленный Суфлёр не лез с комментариями, и Маша не только расслабилась, но и стала получать удовольствие от беседы. Присутствующие, так показалось, избегали самого интересного вопроса о даре Мариэль, щадя её чувства из-за болезненного состояния девушки, но когда она разулыбалась на очередную шутку отца, напряжение спало.

– Ну да ладно, Анчи, с тобой всё понятно! – Люсиль мило улыбнулась молодому человеку, и тот радостно покраснел. – Рада за тебя и вас, сир и сирра де Венетт, не сомневалась, что Владычица вознаградила всех вас за терпение. Но ты, Мари, так таинственно молчишь… Мы все в нетерпении. Чем удивишь нас?

Люсиль улыбалась нежно и прелестно, без намёка на подвох, и Маша, как мужчины, не могла отвести глаз от собеседницы. Покашливание Жанетты у двери привело в чувство. Илария обернулась и жестом отправила служанку вон из комнаты.

– Ну, я… не знаю ещё пока, что это за дар, – Маша вопросительно посмотрела на матушку, ища поддержки.