Соня Марей - Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

Уж попала, так попала! – захотелось воскликнуть в сердцах. И парочку выражений покрепче добавить.

Если нейра Эллен (кстати, а что с ней стало?) и вправду магичка, то от меня будут ждать чудес. Ёлки-палки, да я никаких заклинаний кроме сим-салабим и алохоморры не знаю! Хотя нет, ещё Аваду Кедавру. Да-да, я смотрела Гарри Поттера. И даже читала. Просто стало любопытно, чем эта серия покорила миллионы людей по всему миру. Но вряд ли мне помогут знания, почерпнутые из земных книг.

Эх, долюшка моя суровая! И зачем только я пожелала перемен и выхода из зоны комфорта? Вот и вышла, Лена, мать твою за ногу. Уж лучше бы работала в своём родном роддоме и не ныла. А то скучно стало, видите ли.

– Нейра Эллен, вы что-то сказали? – Горн обернулся ко мне.

Кажется, я забылась и начала мыслить вслух. Так, главное не проколоться! А то, не дай бог, на костёр отправят. Насколько я помню, в книгах попаданцев особо не жаловали.

– Я спрашиваю, долго ли ехать? – поинтересовалась с глуповатой улыбкой и, как примерная ученица, сложила руки на коленях.

– Не, сейчас через мост, а там до Левилля рукой подать, – бодро сообщил Горн и хлестнул кобылку: – Но-о! Пошла, родимая! Веселе-ей!

Кобыла взбрыкнула и понеслась так, что пришлось вцепиться руками в лавку. При этом я старалась не прикусить язык и не остаться без копчика – так страшно трясло и подбрасывало на колдобинах! Подобные ощущения я испытывала лишь в кабине армейского «газика», когда ездила на экскурсию в горы. Одного туриста, кстати, выбросило наружу. Повезло, что бедолага ничего себе не сломал.

Вскоре старику надоело так гнать, и он снова позволил лошади плестись по разбитой дороге.

– Уважаемый, а расскажите побольше о Левилле. Мне просто любопытно, куда я направляюсь.

Не узнаю свой голос. Слишком высокий, звонкий, непривычный. Родной мне нравился больше. По крайней мере, я не звучала как школьница. Интересно, сколько моему новому телу лет?

Вопросов в голове роилось столько, что я не успевала их обдумать и удивлялась тому, как быстро смогла поверить… ладно, почти поверить, что угодила в другой мир. Так, глядишь, здесь и освоюсь.

Ха-ха. Совсем сбрендила, Елена Аркадьевна. Видели бы тебя твои студенты.

Интересно, а здесь драконы водятся?

– Ну-у… – протянул мой извозчик задумчиво. – Обычный пограничный городок. Ничем не примечательный. Даже не знаю, почему вас, магичку из столицы, аж сюда сослали.

Ага, сослали, значит. Миленько. И за какие такие заслуги?

– Рядом граница с Ничьими землями. Люди иногда пропадают… Но вы не бледнейте, нейра, нас солдаты защищают. А такие, как вы, целители, нужны, чтобы их, бедолажек, лечить. Зло затаилось в наших краях… – Горн покачал головой, а я ощутила, как между лопатками прокатилась капля холодного пота.

Попала. Точнее, встряла. И кому я, акушер-гинеколог, здесь нужна?

Когда мы переезжали реку по хлипкому мосту, я тихо молилась. Не может моя вторая жизнь закончиться так бесславно! Я плаваю так же плохо, как и бегаю. Но мне повезло – телега благополучно миновала опасный участок, а за мостом дорога пошла бодрее. Вон уже и крыши домов показались, и крепость какая-то.

– Почти доехали! – жизнерадостно произнёс Горн, повернувшись ко мне. – Проедем деревню, а за воротами и город. Вам домик выделили отдельный. Глядишь, обживётесь у нас, уезжать не захотите.

Обратно в свой безопасный мир я бы с радостью вернулась, но, боюсь, мне туда дорога закрыта. А если так, буду действовать по обстоятельствам и сильно не светиться. Может, удастся подняться в этом царстве антисанитарии. В том, что в этом мире слова «асептика» и «антисептика», а также «преднизолон» и «антибиотик» будут звучать как ругательства, я не сомневалась.

Мы покатили вдоль деревеньки – жители останавливались и провожали нас взглядами. Любопытно, что за фифа пожаловала? Я вот не отказалась бы узнать, сколько моему новому телу лет и как оно выглядит. А ещё как магичила его прежняя хозяйка.

Ох, влипла.

– Эй, Горн, ты, часом, не новую целительницу везёшь? – послышался женский голос, и я обернулась.

Спрашивала дородная баба в платке, будто бы сошедшая с картин великий русских художников – с румяными щеками-яблочками и грудью размером с чемодан.

– Её самую! Нейру Эллен, – кивнул в мою сторону и усмехнулся. – А что?

– Да беда у нас! – запричитала ещё одна селяночка помоложе.

Как она здесь оказалась, я заметить не успела. Вообще народ вокруг начал собираться быстро, людей как магнитом тянуло к моей скромной персоне.

– Ой, как хорошо! Вовремя приехала! – загомонили разом.

– Может, поможет чем…

– Что тут уже поделаешь, помрут оба! – вклинился какой-то противный мужичок и тут же заработал оплеуху.

– Да чтоб у тебя язык отсох, дурень!

Эта толпа напомнила мне полную аудиторию галдящих студентов. Не понимая, что происходит и начиная раздражаться, я крикнула:

– В чём дело, кто-нибудь может объяснить?!

На несколько секунд воцарилась тишина.

– Милли всё разродиться не может, – жалостливым голосом начала женщина, что обратилась к нам первой. – Дитя поперёк живота лежит и ни туда ни сюда. Мать её позвала врачевателя из крепости, решили резать и ребёнка доставать. Так хоть одного спасут, а ей всё равно помирать, бедняжке, – тётка всхлипнула и утёрлась краем платка.

За годы медицинской карьеры я каких только родов не принимала, даже в самолёте и поезде. Разве смогу остаться в стороне? Какой бы ни был мир, женщины везде одинаково рожают.

– Ведите! – подобрав длинную юбку, я слезла с телеги. – Постараюсь помочь, резать никого не надо.

Пока Орлова Елена Аркадьевна здесь, никому умирать не позволено. Поперечное положение плода – ещё не приговор.

– Тогда надо спешить!

И меня спешно повели вдоль улицы, на которой, как грибы, рассыпались низкие домики. Дворы заросли цветами, от запахов кружилась голова. Собаки заливисто лаяли, дорогу перебегали гуси, а подол моей юбки был забрызган грязью по колено – здесь тоже недавно прошёл ливень.

Я уверенно шагала вперёд, старалась не замечать удивлённых и настороженных взглядов, не слушать отвлекающих шепотков. И не думать о том, как вынырнуть из этой галлюцинации.

Впереди бежала тётка в платке, переваливаясь с одной ноги на другую, следом за нами растянулась гирлянда из селян. Наконец, меня подвели к дому почти в самом конце улицы. Дверь была открыта нараспашку, протяжные стоны я услышала ещё с порога.

– Тори! Эй, Тори, мамаша! Я целительницу привела! Скажи кхерургу, что резать не надо!

В дверь высунулась всклокоченная голова с покрасневшим опухшим лицом. Кто это? Мать роженицы? Свекровь?

Тори окинула меня пустым взглядом, а через пару секунд за её спиной возник суровый костлявый мужчина в чёрном. Он сразу напомнил мне ворона – глубоко посаженные глаза, нахмуренные брови, узкое бледное лицо с длинным крючковатым носом. Пальцы крепко сжимали ручку металлического чемоданчика, а высокие ботфорты, которыми он топтался в одной комнате с роженицей, естественно, были облеплены грязью.