Роман Злотников - Настоящее прошлое. Однажды в Америке

Но на этот раз все было немного по-другому. Во-первых, я уже знал обо всех заморочках, так раздражавших меня в прошлый раз, и, во‐вторых, на этот раз я остановился в том самом отеле «Плаза», в котором останавливался герой Макколея Калкина в фильме «Один дома: потерявшийся в Нью-Йорке». А в нем завтраки входили в цену номера. Да и общий уровень комфорта был на голову выше, чем у того, в котором мы остановились в прошлой жизни. Правда, и стоил он просто конски… Так что время в «Большом яблоке» я провел вполне себе с удовольствием – погулял по расположенному рядом Централ-парку, зайдя в зоопарк, снова посетил The Metropolitan Museum of Art. Даже нашел ту самую кафешку, в которой с нас так беззастенчиво слупили сотку долларов. Она уже вполне себе существовала. Но есть там не стал. Обойдутся! А еще умудрился съездить на Ниагарский водопад, потратив на поездку три дня, на две ночи остановившись в Буффало. В той поездке в 2010-м мы до него так и не добрались, потому что ехать до водопада от Нью-Йорка нужно было более шестисот километров… А на восьмой день своего пребывания на территории США я вылетел в Монтану.

– Роман, ну так что ты думаешь насчет моего предложения? – Я поднял голову. Стив наконец закончил расправу со своими сэндвичами и, поднявшись с дивана, подошел и навис надо мной всем своим крупным телом.

Дело в том, что Колледж Западной Монтаны считался весьма спортивным заведением. Еще с сороковых годов он являлся членом Национальной ассоциации межвузовской легкой атлетики (NAIA) и весьма гордился своими спортивными успехами. Которые, впрочем, в последние годы попечительский совет и руководство колледжа скорее огорчали, нежели радовали. Так что, когда мистер Ронсон утверждал, что в мою кандидатуру вцепятся обеими руками, он был не так уж и далек от истины. И дело было совершенно не в том, что я где-то там, за границами США, совершил некий «неординарный поступок», а конкретно отхлестал цветочным веником президента какой-то там страны. И не в моей популярности как писателя. Тем более что эта популярность также была приобретена за границами Америки. Здесь же я пока был почти никем… Нет – дело было в моей олимпийской медали. Колледж возжаждал заполучить себе олимпийского чемпиона. Причем лучше всего в качестве тренера местной команды по легкой атлетике! И что с того, что я никогда им не работал. Да и в соревнованиях последний раз участвовал, дай бог памяти, лет пять назад. Причем более-менее серьезные из таковых, то есть входящие в календарь Международной легкоатлетической ассоциации, вообще можно было посчитать по пальцам. Двум. То есть Олимпиаду да Спартакиаду в предолимпийском году… Золотая медаль Олимпиады застила глаза и руководству, и попечительскому совету! Так что, едва я только появился, меня тут же начали обрабатывать насчет того, чтобы я принял на себя почетную должность тренера местной легкоатлетической команды. И главным действующим лицом этой компании был как раз Стив Донахью. Он, кстати, кроме своей должности преподавателя тоже занимал еще и пост тренера мужской команды по регби. Ну и, до кучи, он считался кем-то вроде неофициального дуайена всего спортивного направления колледжа. А может, даже и официального…

– Стив, я же тебе уже говорил – я никогда никого не тренировал, – со вздохом повторил я очередной раз. Но Донахью хитро прищурился:

– А то тебя самого кто-то как-то серьезно тренировал? – Он хлопнул меня по плечу: – Роман, у меня есть друг в легкоатлетической ассоциации, так вот он, по моей просьбе, поспрашивал про тебя в вашей национальной легкоатлетической ассоциации… ну или как у вас это называется. И знаешь, что я тебе скажу? – Стив гордо вскинул голову и ткнул в меня пальцем: – Ему рассказали, что к той победной для тебя Олимпиаде ты готовился сам! Тренер занимался с тобой чисто формально. – С этими словами его палец гордо взлетел вверх.

– Стив, это было дюжину лет назад. Я уже давно не участвую в официальных соревнованиях… – А вокруг по-прежнему раздавался хруст, чавканье и гул голосов. Потому что подобные перепалки со Стивом у нас происходили практически на каждом sandwich lunch. Так что все к ним давно привыкли. И знали, что надолго они не затянутся. Так оно и произошло.

– Знаешь, Роман, – покровительственно произнес Фил, когда наша перепалка со Стивом закончилась и он ушел, – по-моему, ты зря так сопротивляешься.

Я слегка сморщился:

– Фил, я привык любую работу делать хорошо. А как делать хорошо эту работу – я не знаю. Потому что никогда ею не занимался. К тому же меня сюда пригласили преподавать русскую филологию, и к данной работе мне тоже нужно готовиться. Потому что она для меня основная. За нее мне, в конце концов, деньги платят.

– Но ты же ею пока все равно не занимаешься, – хитро прищурился Фил. – Твой курс будут набирать только летом.

– Да, – кивнул я, – но к тому моменту я должен быть готов его читать. А я пока не готов. Но я работаю над этим. Читаю материалы вашего колледжа и других учебных заведений по английской филологии. Ну, чтобы понять, как это делается у вас. Разбираюсь с действующими стандартами оформления и подачи материалов. Изучаю материалы по русской филологии, использующиеся в наших университетах и институтах. Готовлю свои… У меня просто нет времени на то, чтобы заняться тем же самым еще и по легкой атлетике, понимаешь? Слишком большой объем материалов я должен изучить.

– Ну и в чем проблема? – пожал плечами Фил. – Ты же бегаешь.

– Ну да. – Бегать я начал уже через неделю после того, как добрался до Диллона. Когда организм окончательно перестроился на американское время. В принципе, основная перестройка произошла еще в Нью-Йорке, но между ним и Монтаной тоже имел место быть сдвиг по времени на два часа. А поскольку новый сдвиг обрушился на еще не до конца перестроившийся организм, которому вот только что пришлось привыкать к разнице во времени в семь часов, подстройка немного затянулась. Тем более что первые несколько дней оказались плотно загружены всякой бюрократией. Но местная бюрократия по сравнению с советской оказалась вполне себе вменяемой. Хотя будущие «Госуслуги» и МФЦ я по-прежнему вспоминал с огромной ностальгией… Однако, как бы там ни было, пятерочку я начал бегать уже на четвертый день после приезда. А десяточку – с прошлого понедельника. И даже уже начал примеряться к пятнашке, которую я регулярно не бегал уже года два. Но как это относится к моей подготовке к работе преподавателем или тренером, я не понял. Поэтому недоуменно спросил:

– И что?

– Так купи Walkman и нужные тебе аудиокурсы на кассетах и учи, что тебе нужно, пока бежишь. Так можно сэкономить много времени.

– Э-э-э… – Я слегка подзавис. Фил же гордо усмехнулся и покровительственно похлопал меня по плечу. После чего встал и двинулся в сторону выхода. Я проводил его слегка ошарашенным взглядом. Бли-и-ин… вот я чучмек! Нет, опыта подобного обучения у меня не было, потому как в СССР с этим я никогда не сталкивался. И даже не видел ничего подобного. Хотя, возможно, где-то оно и было. Да точно было. Потому как почти во многих школах СССР были оборудованы лингафонные кабинеты. Впрочем, это были стационарные системы… Но в будущем-то таких аудиокурсов было до хрена и больше. Да и в библиотеке колледжа я видел что-то похожее на каталог подобных курсов. Во всяком случае, на обложке у него было изображение компакт-кассет. Плюс по телевизору вовсю шла реклама аудиоплееров Walkman, один из роликов которой как раз и рекламировал возможность учиться с его помощью в процессе прогулок или домашних дел. Вот чтоб мне чуть-чуть самому подумать… Между тем sandwich hall быстро пустел. Преподаватели, дожевав свои сэндвичи, расползались по кабинетам, кафедрам и учебным классам. Так что минут через пять я снова остался в одиночестве.