Александр и Евгения Гедеон - Антимаг. Часть 1

Стриж криво усмехнулся. Хозяев, ну надо же. Меньше всего ему хотелось провести остаток жизни на побегушках у какого-то хмыря с волшебной палочкой. Ну, или чем они тут машут перед тем, как колдануть.

Кое-что в рассказе не сходилось. Девчонка сказала «лишённым воли», но ни Лёха, ни Миа таковыми не были. Нестыковочка, которую хотелось бы разъяснить.

Когда эльфийка присела напротив него у костра, Стриж обернулся. Уже одетая Лаура прижимала к груди злосчастную шкатулку и как раз доставала из той перчатки. Лёха запоздало осознал их предназначение и пообещал себе больше не касаться тут никакой неведомой хрени голыми руками.

В той жизни его учили, что смерть может подстерегать где угодно. В куче мусора обустроит лёжку снайпер, валяющийся на обочине пакет из-под сока окажется самодельной миной, а в безобидной легковушке может сидеть, поджидая колонну, смертник. Это были реалии его мира. Ювелирные же украшения всегда оставались безобидными побрякушками, опасными разве что для своих владельцев, попавшихся на глаза бандитов. Кольца с ядом, вроде пресловутого перстня Борджиа, были для Стрижа полумифической экзотикой, сохранившейся в музеях и частных коллекциях.

Надо будет при первой же возможности узнать, что ещё в этом мире таит в себе неочевидные опасности, потому что шарахаться от всего подряд – так себе затея. Та же трава, если вдуматься, может оказаться экзотическим хищным растением. Что теперь – срочно достигать просветления и воспарить?

Мию же явно интересовали более приземлённые материи. Она деловито потыкала птичью тушку ножом, проверяя степень готовности. Убедившись, что есть ещё рано, эльфийка коротким свистом окликнула Лауру.

Судя по оскорблённому виду девчонки, так пренебрежительно с ней никогда не обращались. Эльфийка же ткнула пальцем сперва в шкатулку, затем на свои губы, а после на уши Лауры.

Та озадаченно моргнула и эльфийка вновь показала связку «губы-уши».

– Вы хотите говорить на моём языке? – наконец догадалась магичка.

Миа кивнула, а Лаура задумалась.

– Это возможно, но займёт время, – предупредила она. – Нас будут искать. Может Старый Змей и занят охраной разлома, но кого-то в погоню он точно пошлёт. Мы должны уйти как можно дальше.

Лёха переглянулся с Мией. С одной стороны – да, лучше уходить. С другой – среди вояк не было никого, похожего на егерей или лёгкую пехоту. Только кавалеристы в латах. Плюс ливень надёжно смыл следы беглецов. Так что пока прибудет подмога с профильными специалистами, пока разберутся, в каком направлении искать… А вот понимание ситуации и оперативный обмен информацией им жизненно необходимы. Как и еда – сил предстоит потратить немало.

Решившись, Стриж повторил жест Мии, показав, что тоже хочет быть понятым.

Несмотря на по-летнему тёплое утро, его всё ещё знобило. Не помогала даже близость к костру – тепло просто улетучивалось, словно где-то внутри кто-то забыл прикрыть форточку в Арктику.

Поддавшись порыву, Стриж медленно выдохнул, опасаясь увидеть морозный парок.

Ничего. Странно.

Нечто отдалённо похожее Лёха испытывал всего раз, когда ещё на третьем курсе его угораздило распороть руку и потерял довольно много крови. Может, у прежнего владельца тела малокровие? Не, вряд ли – тогда чёрта с два он скакал бы таким лихим козликом всю ночь, да ещё и под грузом в виде девчонки. Но опять же – хрен знает, что там за физиология у остроухих.

Может, дело всё же в демоне и том ледяном амулете?

Никто, кажется, не замечал, что Стрижа знобит в тёплое летнее утро.

– Не уверена, что смогу, – предупредила Лаура, выуживая из шкатулки что-то, похожее на золотое стило. – Я изучала полную структуру этого плетения в книге и, если верно разобралась, всё получится. Но я ещё никогда не пробовала это на практике.

Миа вопросительно мотнула головой, словно предлагая Лёхе идти первым. В принципе, логично: он и так кандидат в покойники, а значит лучший подопытный из них двоих.

– Нашли, блин, лабораторную крысу, – зло проворчал он, но согласно кивнул.

Раз уж карма у него сегодня такая – все шишки огребать, – то и фиг с ним. Хуже уже вряд ли будет.

Вновь свиснув, Миа ткнула пальцем сперва в Лёху, затем в Лауру и демонстративно провела ножом у горла.

Молчаливое предупреждение поняли все. Новость о невосприимчивости пустотников к магии ставила Мию в позицию, позволяющую диктовать свои условия. Вообще, с того самого момента, как «эльфийка» услышала о судьбе пустотников в этом мире, её симпатий к спасённой явно поубавилось.

Лёхе стало интересно: сумеет ли эльфийка при необходимости выполнить угрозу? Сам он вряд ли смог бы спокойно зарезать подростка. И очень не хотел проверять это на практике. И, говоря откровенно, не особенно горел желанием иметь дело с тем, кто может.

На Лауру, похоже, угроза подействовала. По крайней мере, на нож она косилась с опаской.

Повинуясь жесту девчонки, Стриж закатал рукав рубахи до плеча.

– Хоть на жопе ничего не нарисовали? – мрачно поинтересовался он, разглядывая затейливый золотой узор, охватывающий бицепс.

Сложный, полный мелких деталей рисунок напомнил виденные по научно-популярному каналу национальные орнаменты. Передача была то ли про инков, то ли про ацтеков, то ли про какой-то ещё глубоко безразличный Лёхе народ.

Там, в графском лагере, было не до подробного осмотра и татуировку он попросту не заметил. А на переодевающуюся напарницу он тогда вежливо не смотрел. Как оказалось – зря. Кто знает, какие ещё сюрпризы скрывают их новые тела?

Пока Лаура, закусив губу, сосредоточенно изучала рисунок, Стриж рассматривал странный предмет в её руке. С виду – литой кусок металла без видимых отверстий, желобов для краски, или завинчивающихся деталей.

– Будет очень больно, – «обрадовала» его девчонка. – Но недолго. Мне нужно нанести семь линий, чтобы изменить плетение.

– Вот где ты раньше была, когда я тату-мастера искал? – хмыкнул Лёха, жестом подбадривая Лауру.

Всё ещё ожидая появления иглы, он с недоумением наблюдал за приближением к руке золотого стила.

Когда острие прикоснулось к телу, вместо укола Стриж ощутил жжение, будто от попавшего на кожу кипящего масла. Лёха зашипел от боли, но руку удержал, хотя очень хотелось прекратить пытку и влепить подзатыльника юной садистке. Вспомнилось, как на втором курсе с однокашниками по пьяной лавочке «проверяли силу воли», держа запястье над огнём зажигалки. Тогда алкоголь играл роль обезболивающего, а вот сейчас такой «анестезии» не было. Пришлось терпеть, благо хоть было на что отвлечься: наконечник стила плавился, застывая на коже золотыми линиями.

– Гребучее средневековье, – выругался Стриж, отворачиваясь, чтобы скривить от боли рожу. – Что ж вы, гады, всё по живому норовите…