Николай Зайцев - Alio mundo

Его собрат слегка отстал, поэтому он и успел среагировать: прыжок в сторону, и он на корявых корнях огромной сосны. Та тоже начала «засасываться» землёй, но это существо уже успело прыгнуть назад, в ту сторону откуда оно прибежало.

Приземлившись, он развернулся к нам и завыл–заклекотал–затрещал в нашу сторону, но была ли это угроза или плачь по собрату, нам было не понять. Может в нем совмещалось немного и того, и другого сразу.

Я облегчённо выдохнул и прислонился к стене, прикрыв глаза.

Мы сидим у костра, обложенного покатыми камнями ровным кругом. Я держу деревянную миску с горячим варевом (что–то среднее между кашей и супом). Надо заметить, пахнет очень вкусно, но есть я не спешу, поскольку всегда обжигаюсь, когда ем или пью горячее. Надо же, и откуда я это помню? Поэтому–то мне не оставалось ничего иного, как осматриваться по сторонам и ждать, пока остынет еда, попутно размышляя над тем, что я узнал за последние несколько часов. Торх возился с лошадьми. Было заметно, что он нервничал, но, когда это чувство становилось совсем сильным, он смотрел на свою жену. Она же, будто чувствуя его тревожный взгляд (а может это так и было), тоже смотрела на него и ободряюще улыбалась. После таких мимолётных взглядов ему сразу становилось легче, это было видно и невооружённым взглядом.

Верн и Шила возились в сторонке, борясь друг с другом, и надо заметить, довольно неплохо. Никто не хотел поддаваться, поэтому периодически побеждал то мальчик, то его сестра. Видно было, что им не впервой и что они наслаждаются этим. Я невольно улыбнулся: «детство, когда-тои я, наверное, был таким.» Но улыбка тут же сошла с лица, как только я вспомнил, что я даже возраста не помню своего, и с надеждой посмотрел в сторону Блюр. Она же уже успела сменить котлы и принялась готовить какое–то зелье, которое сулило, по её словам, полное, хоть и не сразу, возвращение моей памяти. Если получится все так, как она говорит, то надо будет её обязательно отблагодарить. Да и вообще, они уже очень много мне сделали добра. Без них, наверное, меня уже сожрали бы те твари на дороге, так что я в любом случае отблагодарю их позже.

Подумав об этом, и, поставив мысленно галочку, я углубился в раздумья и постарался проанализировать все услышанное ранее…

Примерно полтора часа назад мы наконец–то остановились и решили ненадолго разбить лагерь. В этом не было необходимости, но Блюр сказала, что нужно вернуть мне память как можно скорее, а для этого нужен огонь. Да и лошадям после такой скачки не помешает отдых. Торх даже не попытался возразить ни слова, лишь уточнил, где остановиться. Странно: вроде бы он был ещё сильным мужчиной, хоть и виднелись серебряные нити в бороде и волосах. Вывод о силе мужчины я сделал после того, как увидел, что тот в одиночку смог приподнять повозку. Когда мы остановились на привал, Торх вытащил чурку, видимо специально сделанную для такого случая, подставил плечо под борт и без чьей–либо помощи приподняв край повозки поставил на неё. Но при всём при этом, по какой–то мне неведомой причине он беспрекословно слушал жену, практически ничего не уточняя.

Пока я смотрел на все это, не успев даже предложить помощь, рядом присела Блюр и произнесла то, что я хотел услышать:

– Не беспокойся, путник, скоро ты все вспомнишь и получишь ответы на многие вопросы.

– Хотелось бы. – мрачно произнёс я.

Женщина мягко улыбнулась и продолжила

–Твой путь ещё не завершён, тебе предстоит ещё многое преодолеть и сделать, но ты со всем справишься. – она встала и совсем тихо добавила (видимо надеясь, что я не услышу), но я услышал – Если в своё время сделаешь правильный выбор.

Блюр отошла к костру, оставив меня ломать голову: «что же она такое имела ввиду?» Но тут другой вопрос промчался стрелой в голове, разметав все остальные мысли. Он сейчас был первостепенным, и я не преминул его задать:

– Ребята, а где ворон?

– Какой ворон? – удивлённо спросили меня близнецы.

– Ну, тот, что вывел меня из леса – я понимал, что звучит это бредово, но чувство благодарности настаивало узнать, где он.

– Что ты, дяденька? Не видели мы никого, кроме вас и тех вощеров. Померещилось тебе, дяденька – сказали в один голос близнецы, поглядели друг на друга и заливисто рассмеялась. Шила ещё и желание предложила загадать Верну.

– Вощеров? – тут же удивлённо переспросил я – Это те твари на дороге?

Вместо детей ответил подошедший Торх.

– Да, так зовут этих чудовищ. Они хищники, и как правило охотятся парами, в редких случаях собираясь в небольшие стаи. Обычно, если они выбрали добычу, то гонят её, пока та не выдохнется. После чего догоняют, жалят, и когда жертва уже практически валится с ног, добивают её, прыгая на спину и впиваясь когтями, что на лапах. Под весом жертва окончательно валится и умирает, а они её разрывают на две части и принимаются пожирать. Обычно им немного надо. Одного быка хватает насытить одну особь на неделю, но вот когда просыпается голод, они становятся очень опасны и агрессивны.

А что по поводу ворона, – Торх взял небольшую паузу и потянулся. Да так, что я услышал хруст позвоночника – так ты вывалился из леса один. Лично я никого не видел рядом ни из людей, ни из зверей. Прости, если огорчили, но нам нет смысла врать.

– Ничего страшного. – уныло промолвил я и не заметил улыбки на лице Блюр.

Еда во всю готовилась, в котле вкусно булькало и я вспомнил:

– Достопочтенная, позволь узнать, а как ты узнала, что у меня есть свиток и где он лежит? – спросил я настороженно женщину.

– Если я скажу тебе, что увидела, когда мы тебя уложили в повозку, то совру. Я же не люблю врать, но и ты не готов ещё услышать правду, поэтому просто скажу: всему своё время. Ты ещё сможешь утолить жажду знаний, и я дам тебе ответы на все твои вопросы, на которые только смогу. – и Блюр снова продолжила хлопотать над котлом.

Сколько бы я об этом не думал, и снова не перебирал в голове, пытаясь найти хоть что–то, что помогло бы мне в моих вопросах, но не смог ничего обнаружить… Еда была уже тёплой, а не горячей, а желудок принялся стучать в мозг и твердить: «Дайте народу мяса» – и я решил, что сытому всяко приятнее размышлять, да и Блюр обещала дать ответы. А ей почему–то хотелось верить, и я верил. Взяв деревянную ложку, я стал с наслаждением уплетать варево, что было в моей тарелке. Оно потекло тёплым приятным потоком по моему нутру, желудок же, тихо пискнув «не мясо, но тоже вкусно», перестал меня терроризировать – и на том спасибо.

Доев, я облизал ложку, протёр хлебным кусочком мякиша тарелку и закинул его в рот. Блюр что–то шепнула на ухо Шиле, та подошла ко мне и с улыбкой забрав посуду пошла её мыть. Я начал было говорить: «не стоит, я и сам…» – но женщина, не дав мне договорить, не оборачиваясь сказала тоном, не терпящим возражений: