Мелина Боярова - За секунду до

– Седой? Ты? Откуда? – я чуть на шею не бросилась старому знакомому, настолько была рада видеть. Да еще так вовремя он подоспел. И рыжего вырубил с одного удара. В руках Седой до сих пор сжимал небольшое поленце, на котором виднелись красные капли. Эд валялся у крылечка. Ничком. Подогнув под себя колени и обнимая ступеньки, словно родные. Из рассеченной макушки пульсирующими толчками выливалась кровь.

– Ты его убил? – сдавленно прошептала я.

Седой брезгливо поморщился, пожал плечами.

– С такой раной долго не протянет. Он сильно тебя задел?

– Пустяки, – отмахнулась, – жить буду. Но я не понимаю, как…

– Потом, – оборвал Седой, – лучше, чтобы нас не видели вместе.

– А Трой? Остальные?

– Трой появится. Позже. Мне первому повезло попасть сюда. Ему придется ждать удобного случая. Пару дней, наверное.

– Но почему вы не ушли? Зачем вернулись?

Седой промолчал. Но его взгляд был красноречивее любых слов.

– Из-за меня? Вы же не могли знать. У меня ведь не было шансов против той твари. Я сама не понимаю, как осталась в живых. Вейр Дайрон…

Левый рассказал, что произошло. Мы вернулись за телом, хотели похоронить. Но тебя забрали. Никто из местных не стал бы возиться с трупом. Значит, ты для чего-то была нужна. Живая. Я оказался прав. Нам пришлось разделиться.

– Вы ушли? Ты и Трой ушли из группы, чтобы найти меня. Зачем? – я вцепилась в рукав Седого, намереваясь получить все ответы.

Но именно в этот момент послышались голоса, и во двор ввалилась целая компания. Мой спаситель отпрянул. Отстранил меня от двери и прошмыгнул внутрь, оставив одну под удивленными взглядами незнакомцев.

– Эй, гляди!

– Эд, что ли, валяется?

– Неужели эта цыпа проломила ему башку?

– Доигрался!

– Кажись, он живой, пока.

Пятеро мужчин обступили меня полукругом. Все загорелые, с обветренными лицами, отчего казались старше, чем на самом деле. А одинаковая роба вовсе делала их похожими.

– Что здесь произошло? – поинтересовался самый главный. Среднего роста, коренастый мужчина с редеющими на макушке волосами, покрывающимися первой сединой, и сеточкой морщинок вокруг глубоко посаженных бледно-голубых глаз. Опущенные книзу уголки его губ сложились в тонкую линию. На переносице залегла глубокая складка.

– Я шла к себе, а этот стал приставать. Я отказала, но он не понял. Потащил в свою комнату. Я сопротивлялась и в-вот…

– Что за шум? – на пороге появилась крела Мати.

Как вовремя! Вот лучше бы на десять минут пораньше пришла!

– Ди, что ты натворила?

– Я? Натворила? Да он меня чуть не изнасиловал. Я защищалась.

Говорить про Седого не стала. В любом случае, мне не избежать наказания. Кто поверит? Я тут и дня не продержалась, чтобы не влипнуть в неприятности. Сначала Дайрон, теперь это.

– Эд к тебе приставал? Я же предупреждала, чтоб не вертела хвостом, – разозлилась экономка, – что тебе в комнате не сиделось?

– Да я и шла в комнату! – возмутилась тем, что на поверку окажусь виноватой, – с кухни, когда этот вцепился, словно клещ. И слов нормальных не понимает.

Пока мы препирались, мужчины подняли раненого и занесли его в дом.

– Где я теперь нового рубщика возьму? Хозяин будет недоволен. От тебя одни неприятности, – отчитывала крела Мати, – прибери тут, кровь замой. И сразу в комнату. Чтобы больше после ужина тебя во дворе не видела. Иначе неделю будешь у неккери убираться.

Я смолчала. Что за звери неккери, понятия не имела. И узнавать не горела желанием. Не поднимая глаз от пола, чтобы женщина не увидела моей ярости, поплелась в хозяйственную комнату. Вооружившись тряпками и ведром с водой, вернулась и занялась красной лужей перед входом. Едва успела закончить, пока окончательно не стемнело. Поставила ведро у стены, справедливо решив, что вылью воду и прополощу грязные тряпки завтра утром. В темноте могла куда-нибудь не туда зайти или еще чего похуже.

Со спокойной совестью отправилась спать. Пока убирала, я немного успокоилась. Как ни странно, вины за собой не чувствовала. Эда хоть и было жаль, но не настолько, чтобы горевать о нем. Урод получил по заслугам. С некоторых пор к насильникам у меня особое отношение.

Показалось, что голова только коснулась подушки, как уже наступило утро. Громкий стук в дверь, вырвал из блаженного сна.

– Вставай, Ди, – зычно скомандовала крела Мати, – у тебя двадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Завтрак в столовой. И без опозданий мне! После скажу, что будешь делать. И да, вейр Дайрон хотел с тобой поговорить. Твое счастье, вертихвостка, что хозяину пришлось уехать. А то попала бы под горячую руку, ух!

Слушая монолог, я лихорадочно натягивала одежду, соображая, успею ли умыться, и одновременно переживала из-за незапланированного общения с боссом.

Наверняка, это по поводу вчерашнего случая.

Грядущее наказание (слабо верилось, что все обойдется) пугало. Но моей вины не было, и этот факт обнадеживал. Вейру Дайрону опасно врать, а я собиралась рискнуть. Не рассказывать же про Седого? Этот человек спас мне жизнь. Может, хоть в этой малости смогу его отблагодарить.

К моей радости, выдав положенную информацию, крела Мати ушла. Душевая оказалась свободной, и я не удержалась от возможности помыться и почистить зубы. Делала все, конечно, в ужасной спешке, но ради ощущения чистоты, можно и поторопиться.

В столовую пришла последней. Экономка одарила меня злобным взглядом, но ничего не сказала, лишь кивком указала на свободное место за большим овальным столом. Здесь находились все работники. Это и встреченные вчера мужчины, и Седой, и пять женщин, не считая меня. Крелу Мати и толстую повариху, которая представилась мне вчера как тетушка Луфф, я знала. Остальных же рассматривала украдкой, активно работая ложкой. Одна, та, что помоложе, была довольно красива, чем-то напоминала испанку. Черноволосая, смуглая, кареглазая. Заостренный длинный носик и пухлые губы делали ее похожей на зверька.

Вот кого с чистой совестью можно назвать вертихвосткой. Выхухоль, – обозвала я ее. Платье местной красотки щеголяло накладным розовым кружевом. А в ушах сверкали драгоценными камнями сережки. На фоне унылой униформы остальных, дамочка выглядела вызывающе. И посматривала она на всех свысока, наверняка считая себя как минимум королевой.

Две другие женщины были намного проще. Одна из них, лет сорока или больше, сложно определить, даже не взглянула в мою сторону. Уткнувшись в тарелку, сосредоточенно пережевывала пищу. Потухший взгляд и седые пряди в волосах цвета шоколада, наводили на мысль, что она перенесла сильное потрясение, которое сломало ее. Сделало из живого человека механическую куклу, безвольно выполняющую все, что прикажут.