Марина Ноймайер - Хранительница небес

– Мы близнецы, Розали. Однояйцевые близнецы. И благодаря этому мы разделили не только внешний облик, но и зодиакальный знак. По сути мы являлись одним путешественником во времени в двух лицах.

– Такое возможно?.. – Я не могу в это поверить!

– Это большая редкость, но да, такое возможно. – Профессор Киппинг серьезно кивает. – Нашим зодиаком тоже были близнецы, и мы находили это крайне ироничным. – Потерявшись в мыслях, он потирает свое обнаженное правое запястье, след ужасного шрама на котором можно заметить, если сильно приглядеться. – Мы всегда были близки, а судьба привязала нас друг к другу на более глубоком уровне. Куда бы ни направился один из нас, другой следовал за ним. Это никогда не доставляло нам проблем, сполна хватало друг друга. Пока мы не наткнулись на нашего партнера. На партнершу. – При этих словах выражение его лица становится настолько безутешным, что я невольно проникаюсь атмосферой горя. – Ее звали Селеста, зодиак – Весы, и ей действительно удавалось уравновесить нас обоих. Мы были молоды и вспыльчивы, наполнены желанием действовать, выжать как можно больше из своего таланта. Она сопровождала нас в исследовательских поездках по Венеции, где мы наконец отыскали Рубиновую Табулу. Каким-то образом она появилась там из поместья Леонардо да Винчи, где хранилась до самой его смерти. Изначально она появилась в Венеции из Константинополя во время грабежей, прежде чем оказаться в руках Медичи и продолжить свой путь к Леонардо, но по видимому, ее потянуло обратно в лагуну. Мне, Люцию и Селесте удалось расшифровать Табулу с помощью писаний Аида Пантамегистоса и найти способ открыть порталы снова. Это был час рождения Ордена, и с тех пор мы смогли путешествовать во времени. Несмотря на то что когда-то Аид закрыл все порталы, путешественники во времени продолжали появляться на свет, однако без порталов они не могли контролировать свои силы, что было чрезвычайно утомительно, как вы можете себе представить. – Профессор Киппинг улыбается скорбной улыбкой.

– Это было в шестнадцатом веке, не так ли? – уточняю я, и он кивает в знак согласия. Следующие слова я подбираю очень осторожно: – Как возможно то, что вы и Люций все еще живы?

Профессор Киппинг молчит так долго, что мне начинает казаться, что ответа я так и не получу.

– Мы близнецы, а потому связаны особым образом. Пусть он и отнял мой зодиак, наши кровные узы отнять ему не по силам. Люций поддерживает собственную жизнь, изменяя траекторию времени: каждый переворот, каждая манипуляция историей продлевают его жизнь, а я, как его близнец, вынужден продолжать свое существование вместе с ним. Пока моя половина зодиака – часть меня, которую он отнял, – продолжает жить в нем, у меня нет выбора. Но это имеет свою цену. В последнее время Люций все больше подпитывается моей силой, и это выводит меня из себя. Мне приходится черпать силу из портальных картин, лишая их могущества, чтобы он не поглотил меня целиком. Мне это претит, но из двух зол выбирают меньшее, а я не хочу поступать, как он. Именно поэтому у меня такая коллекция портальных картин. Заметив, что Люциан высасывает из меня силы, я выбрал самые могущественные из них, и теперь они – источник моей жизни. Розали, вы, наверное, видели те полотна, чью силу я полностью исчерпал?

Широко раскрытыми глазами я смотрю на профессора Киппинга, вспоминая те кошмарные картины, что видела на его чердаке. С самого начала мне казалось, что они отвратительны, но я и подумать не могла, что проблема в том, что их силой подпитывают чью-то жизнь. Это открытие воспринимается как нечто дикое, а недавнее сравнение с вампиром становится все более приближенным к реальности.

– Это как в «Портрете Дориана Грея» Оскара Уайльда, – продолжает профессор Киппинг с самоуничижительной улыбкой. – Только у Дориана есть портрет, который стареет вместо него, а я эксплуатирую могущество порталов, чтобы не идти на поводу у своего брата, тем самым разрушая их. – Да уж, неплохое сравнение. – Пока я продолжаю существовать в настоящем, Люций продолжает бродить по прошлому, где у него развязаны руки и можно творить все, что вздумается. Потому что я не могу добраться до него с тех пор, как он лишил меня возможности путешествовать. Последние четыреста лет он торжествовал, поскольку не было пары путешественников во времени, которые проникли бы в прошлое, хотя мы искали их изо всех сил. Вы даже не представляете, сколько войн и переворотов ему удалось учинить, пока я был не в силах добраться до него.

Он сжимает кулаки так, что аж костяшки пальцев белеют. Выглядит таким напряженным, будто от одного неверного движения разлетится, словно гипсовая фигура.

– А что случилось с Селестой?

Почему она не остановила Люция?

На лицо профессора Киппинга снова набегает глубокая тень.

– Она была самым чистым, самым сострадательным существом, которое только можно себе представить. У нее с легкостью получалось сдерживать нас обоих, когда мы оказывались рядом, и какое-то время наша триада прекрасно уравновешивала друг друга. Но в какой-то момент Люций сильно изменился. Когда мы расшифровали Табулу и снова открыли порталы в картинах, он захотел большего. Продолжил углубляться в труды древних путешественников во времени и наконец выяснил причину, из-за которой Пантамегистос закрыл порталы. Оказалось, что, если путешественник во времени соберет все двенадцать знаков зодиака, он станет бессмертным правителем времени в одиночку. Пантамегистос хотел предотвратить это любым способом, и запечатал порталы… Ну, как он думал, навсегда. Но мы снова открыли этот ящик Пандоры, даже не подозревая о последствиях. Власть Табулы – благословение, но в то же время проклятие. С одной стороны, она позволяет путешествовать во времени, поддерживать порталы в картинах, с другой… Только из-за нее моему брату в голову пришла безумная идея захватить власть над временем и пространством. Когда мы активировали Табулу, начали появляться новые путешественники во времени, чье наследие до этого было подавлено. Они-то и стали добычей Люция. Вы должны понимать, Люций не всегда был таким, но жажда власти, незримой силы, продолжала менять его, пока он не зашел так далеко, что отобрал зодиак у собственного брата-близнеца. Это было его первое преступление, и в каком-то смысле я сыграл для него роль опытного образца. Затем он обратил внимание на Селесту… Я был очень слаб, но все равно искал способ защитить ее от него…

Я едва осмеливаюсь дышать, слушая рассказ профессора Киппинга. То, что он на собственном опыте пережил то же, что Лео и Анджело, обескураживает меня. Именно профессор Киппинг… На меня снова сваливается слишком много информации.