Николай Ярыгин - Время волков

И вот уже целый месяц мы шли неведомо куда, вернее туда, где должна быть земля, из которой и пришли предки моей супруги, все время на восход. Два раза высаживались на попадающиеся в пути острова, заносили их на карты, а также, к счастью, на них были источники воды, которой мы запасались и отправлялись дальше. Потом нас настиг ужасный шторм. Помню, что меня ударило головой о борт судна, так что посыпались искры из глаз, потом темнота, и вот я здесь.

Может, это новый континент, или большой остров, или новая планета, не знаю. А может, это снова происки богини, что, скорей всего, так и есть. Конечно, я ей должен и сам это понимаю, а долги надо отдавать. Так ничего и не решив, я подхватил рюкзак, стоящий у моих ног, который заметил только сейчас; первое, на что обратил внимание, это был небольшой арбалет, прикрепленный к рюкзаку, и сумка с болтами, а также мой меч, который оставался в каюте. Что натолкали в рюкзак, еще не знаю, но он был тяжелый, зараза. Взвалив его на плечо, отправился к небольшой роще. Надо обдумать положение, в которое я попал, немного прийти в себя от сюрпризов судьбы и перекусить. Что-то же здесь лежит, потряс я мешком, и в нем что-то звякнуло. Ладно, решил, посмотрю, когда расположусь на стоянке.

Определившись с расположением своего бивуака, я начал разжигать костер и устраивать место для ночлега. Когда костер разгорелся, принялся обследовать, что находится у меня в мешке. Содержание его, надо сказать, меня обрадовало, помимо лука, стрел, зажигалки, что лежала у меня в кармане, были еще огниво, котелок, немного крупы и соли, высушенные полоски мяса и кусок сыра. Котелок, миска, кружка и ложка, мешочек с травами для заваривания напитка. Кинжал, плащ и теплый свитер, фляга и кольчуга двойного плетения, вот она, кстати, и составляла основной вес рюкзака. Да еще кошель с золотыми и серебряными монетами, второй кошель, с медяками, висел у меня на ремне. Интересно, кто это все собрал, да еще и вовремя подсунул. Да еще и меч, хотя помню, что в момент шторма меч лежал в каюте. Кроме того, в сидоре был еще монокуляр, которому я очень обрадовался.

А вот ничего из огнестрела не было, жалко, конечно. Уже больше года у штурмовиков империи имелись револьверы, естественно, не такие, как в моем прошлом мире, но тоже неплохие. Правда, снаряжал их каждый, кто имел, индивидуально, отмеряя порох и затрамбовывая пулю при помощи специального механизма. Но это уже было неважно, с пятнадцати шагов они пробивали любую броню, даже снаряжение тяжелого кавалериста. Так что, думаю, револьвер мне бы пригодился.

Я разжег костер, заварил немного травяного отвара, мешочек с которым нашел в сидоре, и, достав лепешку, немного ее погрыз, решив этим и ограничиться. Прихлебывая горячий напиток, задумался: интересно, что там стало с кораблем и командой, жаль, если погибли. А еще я волновало, что там ждет меня впереди, что приготовила судьба, вместе с Зеей-плодоносицей, местной богиней. Так ничего и не надумав, заснул, укрывшись плащом.

Среди ночи мне приснилась моя бывшая жена, нет, не эта нынешняя, а та, что была на Земле. Вид у нее был горестный и поникший, в глазах блестели едва сдерживаемые слезы. Присев возле меня, она немного посидела молча.

– Саша, я попрошу тебя о помощи, мне просто не на кого положиться, можно было бы устроить большую войну. Но это не рационально, погибнет много молодых парней, а этот мир и так мало населен. Да, к несчастью, я постепенно теряю контроль над этим континентом. Но тебе придется потрудиться – самому пройти и собственными глазами увидеть все то, что здесь происходит. А с чего это началось, я расскажу тебе после. Если же не вдаваться в подробности, то этот мир хотят у меня отторгнуть, довольно сильная и очень злобная сила. Но тебя одного я смогу прикрыть и даже немного помочь, на это моих сил хватит.

– Что же я смогу один сделать, – удивился я.

– Не переживай, в свое время ты не будешь один, сейчас же просто наблюдай и запоминай. Ладно, не буду тебе мешать – отдыхай.

С этими словами ее образ помутнел и стал растворяться, через мгновение я уже спал крепким сном.

Утром сварил кашу, позавтракал, запил это все разогретым отваром и, немного обдумав свой сон, собрался в дорогу. И тут я заметил, что вместо моего перстня кентийского принца на пальце у меня перстень простого баронета. Порывшись в уже собранном рюкзаке, я обнаружил кожаный тубус, а в нем документы баронета на мое имя. Обдумал изменения и принял все как данность, ну что же, значит, так надо, надо идти. Правда, куда идти – не знал, но подумал, что, куда бы ни пошел, подправят. Решил идти в сторону холмов, а там уже, осмотрев окрестности, выбрать направление.

Шагалось легко, солнце грело, но не жарило, и пусть груз за плечами был немаленький, но пот не стекал с меня ручьями. Изредка я останавливался, чтобы хлебнуть воды из фляги и осмотреть через монокуляр округу. Так и не найдя следов деятельности человека, к вечеру я достиг холмов и принялся готовить пищу и ночлег, за день, конечно, устал. Дорогой мне ничего не мешало обдумать свое положение, раздражало только, что меня вот так вот просто решили и перекинули куда захотели. Конечно, я понимал, что она все-таки подарила мне вторую жизнь, и жизнь эта была интересна, пусть временами и опасна, тем не менее вот не давало мне покоя раздражение.

Уже перед самыми холмами, которые тянулись цепочкой с востока на запад, или наоборот, наткнулся я на семейство диких свиней. И получилось даже подстрелить небольшую свинку; та, получив стрелу, завизжала и завертелась на месте, остальные кинулись бежать. Ужин у меня обещал быть с мясом… Прихватив тушу за заднюю ногу, потащил с собой. Выбрав место среди небольшой группы деревьев, для отдыха и ночлега, принялся разделывать трофей. Плотно поужинав и зажарив несколько кусков мяса в дорогу, принялся, как и вчера, пить травяной отвар с медом, небольшой кувшинчик которого тоже был в моем рюкзаке.

Устав сильно за насыщенный день, я долго не мог заснуть, лежал, разглядывая звездное небо, вспоминал детей и Алексию. Сыну уже почти четырнадцать, Софии десять, Патриции семь и самой маленькой, общей любимице Ангелине, только три. Имена подбирали так, чтобы что-то похожее было и в этом мире. Я выдавал их за старинные кентийские имена и даже перевод подбирал, чтобы действительно подходил. Как они там, мои родные, с теплотой думал я, перебирая воспоминания, и не заметил, как уснул.

На следующий день, где-то в обед, я наконец выполз на вершину одного из холмов. Весь обратный склон и дальше на несколько километров был покрыт лесом. Только вот каким-то странным лесом, серым, а не зеленым. По его кромке, на расстоянии метров пятьсот друг от друга, стояли еще какие-то деревянные столбы, словно невидимая ограда; так как стояли они лицом к лесу, то было не разобрать, что на них изображено.