Лана Мур - Хозяйка Тейновых холмов

Чаша самой ванны округлая и приятная для глаза. Была бы я в нашем мире, сказала бы, что она из розового, даже на вид теплого мрамора. Захотелось прикоснуться, лечь, понять настолько ли она удобная, как кажется. Ее поддерживают изогнутые латунные ножики, и такой же кран установлен на одном из длинных бортиков, а рядом невысокая тумба, тоже из розового мрамора. Наверное, для всяких милых девичьему сердцу фиговинок, типа пены, масел, солей, масок, скрабов и прочих приблуд.

Я даже представляю, как нежусь здесь, разумеется, после того, как все отмою и отчищу.

Стоп! А зачем же я здесь?

Точно, вода. Шагаю к еще одной розовой тумбе с плавным, даже на вид женственным углублением. Большое зеркало над ней при моем приближении неровно вспыхивает светящейся окантовкой.

Ничего себе, здесь еще и подсветка! И Мирела, слава местным богам, не выглядывает из зеркала – ну просто все счастье и на меня одну! И за что мне это?

Ладно, надо отмывать Мирелу. Как бы еще с краном разобраться.

Склоняюсь над ним, поблескивающим сквозь слой грязи, рассматриваю – ни барашков, ни вентилей. Хм…

Может, они здесь додумались и до шаровых кранов? А вот и ручка!

Тянусь к ней, пытаюсь повернуть, но не получается, а вместо этого кран начинает трястись, фыркать, и в раковину, разлетаясь на брызги, ударяет ржавая струя.

Разумеется, окатывает меня с ног до головы, прежде чем успеваю отскочить, и подача воды сразу прекращается. Ну, хоть тряпку тоже успевает намочить.

Надо же, они здесь не только до шаровых, но и до сенсорных кранов додумались, затейники. Только работают краны как-то криво.

Но тут, видимо, какие маги, такие и краны. Будем работать с тем, что есть.

Снова подхожу к крану, теперь уже осторожно, сбоку, протягиваю руку с тряпкой, и на нее с фырчаньем изливается окрашенная в оранжевый цвет вода.

Нда-а-а… Трубы тоже придется менять. Смета по ремонту все растет, а я даже представления не имею, сколько мне оставил недавно обретенный покойный папочка.

Обдумывая эту ценную мысль, а также и то, как мне добраться до города и банка, о котором не имею ни малейшего понятия, я возвращаюсь в… наверное, гардеробную?

– Тебя только за смертью посылать – Мирела встречает меня ворчанием. – Где так долго ходила? Я уж думала ты там утопла, а ты что? Это что это? – голосит она, едва я к ней приближаюсь. – И раньше была в непотребном виде, а сейчас… – Мирела даже задыхается от возмущения, а ее необъятный бюст вздымается так, будто норовит выскочить из зеркала. – Ты уборную что ли собой мыла? – продолжает голосить она. – Ох, бестолковка безголовая. Совсем ни капли разума в этой лохматой голове. Разве венари ходят в таком виде? Переодевайся! Немедленно переодевайся!

– То есть, даже вас помыть не надо? – вкрадчиво спрашиваю я.

Конечно, и самой неприятно ходить мало того что в откровенно грязной, а теперь еще и в мокрой одежде, но надевать чужие платья хочется еще меньше.

– Как-нибудь перетерплю, – ворчит Мирела. – И не подходи ко мне, еще испачкаешь! Сначала переоденься, а потом и мыть будешь. Вдруг женихи придут, а ты у меня в таком виде. Позор же!

Хм… Мирела может думать еще о чем-то, кроме женихов?

– Давай-давай, пошевеливайся! Мне еще тебя замуж выдавать, а репутация, она знаешь, какая хрупкая, – подтверждает она мои мысли, только никак не поясняет, какого черта гипотетический жених должен забыть в девичьей гардеробной?

– Хорошо-хорошо, уже переодеваюсь, – успокаиваю не в меру темпераментное зеркало и направляюсь к ширме.

Все-таки неприятно оказаться перед кем-то голой, даже если эта кто-то – дух.

А вот как раз и платьице висит.

Сдергиваю с ширмы струящуюся пыльную ткань, при этом на голову падает что-то еще.

Ну как же без сюрпризов? Иначе это буду не я. Встряхиваю волосами – сюрпризом оказывается одинокий чулок. Тонкий, нежный, очень похожий на наш пятнадцатиденовый, только вместо кружева на силиконе воздушные кружавчики с кокетливой ленточкой под ними.

Придирчиво осматриваю свалившийся буквально на голову подарок – вроде, чистый, похоже, что даже не ношенный, по крайней мере, форму сохранил, а вот волосы у меня в полном беспорядке, да еще и в лицо лезут. Вот он и пригодится! Как лентой, обхватываю чулком голову и стягиваю растрепанные волосы в пышный хвост. Перекрасить бы их еще, но в ванной к моему несчастью ничего похожего обнаружить не смогла. Ладно, не к спеху, теперь дело за платьем.

Встряхиваю его раз, второй. Пыль взвивается вокруг меня плотным облаком. Мигом захлопываю глаза, нещадно чихаю, кашляю, и при этом слышу ехидный голос Мирелы:

– Что, не нравится? А как я здесь столько лет провела, в грязи, да без магической подпитки!

Она… Она это что, специально заставила меня переодеваться, чтобы я захлебнулась пылью? Ну, Мирела, ну, душенька! Вот запру тебя в самом темном чулане, узнаешь тогда! И разговаривать с тобой тоже не буду!

Пыль, кажется, заполняет всю комнату. Понимая, что дышать мне больше нечем – это сколько же может вместить в себя, казалось бы, тонкая ткань?! – бросаю платье на нечто похожее на низкий столик, выныриваю из-за ширмы и, не обращая внимания на возмущенные вопли зеркала, что опять отлыниваю от его помывки, оказываюсь около окна.

Раздергиваю портьеры, толкаю створки… Вот это да! Хотела узнать, какой вид открывается с это стороны коридора? Пожалуйста – передо мной расстилается необъятная лазурь, искрящаяся под солнцем как самый настоящий бриллиант, а около горизонта виднеется какая-то точка. Наверное, остров. Эх, побывать бы там! А вид… Да за такой вид и душу не жалко продать. Впрочем… может я уже ее и продала. Кто знает, может я все-таки умерла там, в своем мире, в расцвете лет.

Что-то так себя жалко стало, накатила тоска, и бывший-то теперь не узнает, что я владелица аж целого поместья – обидно.

Я даже всхлипываю пару раз, или просто глаза слезятся от яркого блеска воды.

В чувство меня приводит опять-таки Мирела.

– Ну и долго еще будешь любоваться? – ехидно интересуется она. – Тоже мне, нашла на что смотреть, я-то намного лучшее. Давай скорее, отмывай меня. И окошко не забудь закрыть, а то все платья отсыреют и выгорят на солнце. Ну ничего не понимаешь, всему учить надо.

К счастью, большая часть пыли успевает выветриться. Окно, несмотря на требование Мирелы, закрывать не тороплюсь – пусть в комнате хоть немного посвежее станет, – и возвращаюсь за ширму.

Снимаю пижаму, осторожно складываю и кладу на ранее обнаруженный столик – потом постираю, когда найду что-нибудь моющее, – и остаюсь в чем мать родила. Видок, конечно тот еще, хорошо, что Мирела не видит, иначе нотациям не было бы конца, поэтому еще раз встряхиваю платье, чуть не стоившее мне асфиксии – ничего такое, нежно-мятного цвета с желто-рыжей вышивкой, ну прямо под цвет моих патлов, но на платье смотрится красиво.