Александр Михайловский - Миротворцы

Получив несколько дней отпуска на устройство личных дел, я с головой зарылся в подготовку семейного гнездышка. В свою квартиру, где мы с ней познакомились, Надя ехать категорически отказалась. Я понимал ее: трудно чувствовать себя счастливой в том месте, где был убит ее отец и где так внезапно и страшно закончилось ее детство.

Переговорив с комендантом города Дмитрием Ивановичем Никитиным, я получил от него ордер на довольно уютный домик на берегу Золотого Рога. Совсем недавно в нем жил кадий – судья одного из районов Стамбула. После захвата города служащий султанской Фемиды драпанул от подведомственных ему горожан в неизвестном направлении, и домик стоял пустой. Теперь там будут новые хозяин и хозяйка.

Надюше наш новый дом очень понравился. Она по-женски тщательно осмотрела его, заглянула во все закоулки, что-то бормоча себе под нос. Потом повернулась ко мне сияющим лицом, и спросила:

– Игорь, мы здесь будем жить всегда?

– Всегда-всегда, дорогая, – ответил я, – не считая, конечно, того времени, когда я буду вынужден отправиться туда, куда мне прикажут мои командиры. Извини, но ты должна все время помнить, что твой муж – кадровый военный, и не всегда ему приходится делать то, что ему хочется. Привыкай…

После этих слов Надежда немного пригорюнилась, но, видимо, внутренне смирившись с ролью жены служивого, не стала продолжать беседу на эту тему.

Мы вышли в уютный тихий садик на берегу залива. Где-то в кустах жасмина чирикали птицы. Синее море, синее небо… Красота. Мы присели на маленькую скамеечку и немного помолчали. Потом я, вздохнув, начал разговор, которого внутренне побаивался, но без которого нам обойтись было бы невозможно.

– Знаешь, Надя, я давно хотел тебе рассказать о себе, – начал было я.

– Знаю, Игорь, – тихо сказала моя любимая, – я давно уже заметила, что вы, люди с эскадры, так не похожи на других людей. Вы не такие, как все…

– Вот именно, – ответил я, – мы совсем не из этого мира. Мы пришли издалека, из другого времени, из будущего…

Надежда внимательно посмотрела мне в глаза. Она, наверное, посчитала, что я шучу. Видимо, она ожидала, что я расскажу ей о каких-то далеких и загадочных землях, где живут такие же люди, как и я. Но мысль о том, что мы пришли из будущего, не приходила ей в голову.

– Игорь, а ты меня не обманываешь? – осторожно спросила она. – Ты только не обижайся, я знаю, что ты всегда говоришь правду. Но я не могу понять, как можно путешествовать во времени…

– Надя, я не обижаюсь, – ответил я, – мне и самому непонятно, как мы попали в ваше время. Все произошло очень быстро, словно какая-то могучая сила перенесла нас всех сразу в XIX век из века XXI-го.

– Игорь, – серьезно ответила Надежда, – это мог сделать только Господь… – И она перекрестилась, но уже не слева направо по католическому обычаю, а по-православному, справа налево. – Только Всевышний способен совершить подобное. И я знаю, что наша встреча с тобой предначертана свыше…

– Возможно, ты права, – сказал я. – Мне и самому кажется, что без промысла Господня здесь не обошлось. Мне кажется, что мы должны сделать этот мир лучше…

– Скажи, Игорь, а какое оно, будущее? – спросила моя любимая. – Оно лучше нашего времени или хуже?

Я замялся с ответом. Трудно было ей так сразу сказать. Не все у нас мне нравилось – точнее, многое не нравилось. Дела там явно пошли не так, как хотелось бы, и я понимаю ту силу, которая решила начать новую игру, первым делом уравновесив нами Британскую империю. Впрочем, и тут, в XIX веке, тоже хватало всякого… Так что работы у нас на всю жизнь, и даже больше.

Не рискнув рассказать словами о том, что Надя не смогла бы понять, даже если бы русский язык был ей родным, я пригласил ее в домик, где у меня в вещмешке лежал ноутбук, который я для такого случая одолжил у Иры Андреевой. Положив его на стол, я откинул крышку-монитор, включил загрузку, и постарался доступно рассказать Наде о том, что собой представляет этот девайс. Не знаю, поняла ли она хотя бы четверть того, что я ей рассказал.

Ноутбук загрузился, и я, щелкая мышкой, запустил фильм, который наши ребята из «Звезды» специально смонтировали для хроноаборигенов-неофитов.

Не отрывая глаз от монитора, Надя смотрела на чудесные картинки, которые двигались, жили, говорили внутри небольшого ящичка, лежавшего на столе. Ей было порой трудно понять, о чем говорили герои этого фильма. В этих случаях она нахмуривала свои черные бровки и, страдальчески глядя на меня, бормотала: «Но компрендо…» Тогда я останавливал фильм, и медленно, стараясь подбирать русские слова попроще, объяснял ей, о чем шла речь.

Так мы просидели с Надей над ноутбуком несколько часов, пока на улице не сгустилась тьма, а батареи ноутбука почти полностью не разрядились. Потом, при свете свечи, я еще долго рассказывал моей любимой о своей семье, которая осталась в той версии будущего, которую мы уже пустили под откос, о своих родителях, о брате, о знакомых. Она слушала меня внимательно. Ей было интересно все, что касалось меня. И это, как я понял, был не праздный интерес. Она как губка впитывала знания о моем прошлом, чтобы они стали и ее знаниями. Только сейчас я понял, что означает, «моя половина». Действительно, я, находясь рядом с Надеждой, чувствовал, что она часть меня, родная и любимая.

Я понял, что нельзя передать словами то, что я хотел бы ей выразить. Поэтому, взяв гитару, которую я выпросил у той же Иры Андреевой, и, немного попробовав настройку струн, решил спеть Наденьке песню, которую любил петь мой отец.

Как ни странно, но Надя поняла, о чем эта песня. Она зарумянилась от смущения и нежно прижалась к моему плечу. Когда я допел до конца, она посмотрела мне в глаза и сказала:

– Игорь, я такая счастливая… Как хорошо, что мы с тобой встретились!

Я тоже был счастлив. Ведь все мои родные остались далеко-далеко от меня, и я знал, что больше их мне никогда не увидеть. До встречи с Мерседес-Надеждой на душе у меня было пусто и тоскливо, и эту пустоту заполняла только война. А теперь у меня есть любовь, есть самая-самая красивая на свете невеста (без пяти минут жена), есть свой дом, есть хорошие друзья, и есть земля, которую я буду защищать от врагов, если кто-то вздумает на нее напасть…

В этот вечер мы с Надей больше не говорили ни о чем. Мы обошлись без слов, все что требовалось, сказали наши руки и губы… Это был самый счастливый вечер в моей жизни… Надеюсь, что не последний…