Антон Текшин - Застрявший в Великой Пустыне

Там действительно было на что посмотреть, хотя нашу обзорную точку удачной не назовёшь. И даже части борта хватало, чтобы составить примерное представление о происходящем. Зеваки, покинувшие нас в самом начале, сейчас выгоняли на верхнюю палубу новых людей, одетых в откровенные обноски. Там их шустро обвязывали теми самыми верёвками из бухт, после чего пинком отпускали в свободное плавание. А следом в воду летели небольшие плотики из тростника. Человека на плаву такие спасательные средства точно не удержат, но зато на них можно пристроить что-нибудь полегче.

Например, содранную с опоры мидию.

Я почти не удивился, когда первые пловцы вскарабкались на торчащие из воды опоры, заметно стуча зубами. Явно не от холода. Получается, баржа приплыла сюда не просто так, по щучьему велению, а в поисках морских деликатесов. И наше появление стало для экипажа сюрпризом.

– Там же монстр! – охнул Костик. – Остановите их, кто-нибудь!

– Думаю, они все в курсе.

Но парнишка не успокоился и продолжил привлекать к себе внимание. Даже попытался пантомимой изобразить морского хищника, чем вызвал ехидный смех среди окружавших нас дикарей. Посмеялась и сереброволосая девушка, блеснув белоснежными зубами, после чего подошла к юному археологу и небрежно пнула в живот. Тот охнул от неожиданности и боли, после чего в его распахнутый рот отправилось лезвие с чёрным шариком, едва не порезав парню губу.

Маша дёрнулась было к брату, но её схватили за плечи два крепких мужика в соломенных шляпах, после чего процедура повторилась. Только на этот раз помощница придержала нижнюю челюсть девушки, чтобы та ничего не выплюнула. Вот она, женская солидарность во всей её красе…

Приняв странную пилюлю, Ксандиновы моментально повалились на доски. Видя их распростёртые тела, я всё меньше жаждал получить следующую дозу, но выбора мне никто не оставлял.

Всё те же мужики встали позади меня наизготовку, но я решил сам протянуть руку за шариком, чем удивил не только их, но и саму спутницу лидера. В её фиолетовых глазах определённо промелькнуло что-то вроде одобрения, и она после небольшой паузы ловко стряхнула шарик с ножа прямо мне в ладонь. На ощупь он оказался чуть тёплый, а вот запаха не имел вовсе. И неожиданно стал снова растекаться, едва коснувшись кожи.

– Надеюсь, у меня не будет от него изжоги…

Я слизнул гостинец, но вкус почувствовать так и не успел – язык моментально отнялся, а вслед за ним и нёбо с гортанью. Всё, что мне удалось, – это улечься в нормальную позу, прежде чем волна онемения накрыла меня с головой.

А потом пришла настоящая боль . Такая острая и могучая, что я раз сто успел пожалеть, что не потерял сознание. И вроде бы болевой порог у меня невысокий, но спасительное беспамятство всё никак не приходило.

Тело выворачивало и корёжило, перекручивая каждый сустав по отдельности. А больше всего досталось многострадальной голове. Мозги будто засунули в микроволновку и принялись медленно прожаривать со всех сторон. Глаза пекло так, что казалось – они вот-вот закипят прямо в глазницах. И самое поганое, что пошевелиться было нельзя, поэтому оставалось лишь смиренно терпеть. Иначе я бы с превеликим удовольствием сам себе отпилил этот сгусток концентрированной боли и выбросил куда подальше.

Человеку не может быть настолько плохо! Организм просто не выдержит такого издевательства над собой! Но каждая новая минута это опровергала.

Трудно сказать, сколько так продолжалось. Наверное, целую вечность. Однако когда я смог пожалеть о своём опрометчивом поступке, это оказалось очень хорошей весточкой. До того момента мне даже думать было больно. А так постепенно беснующиеся органы чувств понемногу приходили в себя, и вскоре я расслышал чей-то надсадный вой, буравящий уши.

Только он не давал мне всецело насладиться отступлением негативных ощущений. А так хотелось просто полежать, прикинувшись бесхребетной медузой, выброшенной на берег…

Но мерзкий звук и не думал сбавлять обороты, заставляя двигаться вопреки воцарившейся в организме слабости. Пожалуй, такого оглушительного похмелья у меня не случалось даже после употреблённой по пьяни кислоты неизвестно чьего производства. Меня просто раскатало в лепёшку, после чего свернуло в рулон, и каждое движение воспринималось организмом с неподдельным изумлением. Мол, я и так могу, серьёзно? У меня что, есть руки? Обалдеть!

Вынырнув на поверхность тошнотворного забытья, я первым делом попытался заткнуть уши внезапно потяжелевшими руками. Помогло слабо – громкие вопли не стихали, а даже наоборот, стали как-то фактурнее. В них отчётливо слышались тоска и безысходность.

Сдавшись, я распахнул чугунные веки, чтобы с удивлением уставиться на яркую надпись прямо посреди грязного полотнища, в тени которого мы улеглись.

Оболочка успешно активирована!

Локализация – определена.

Статус – пользователь с ограниченными правами.

Текущее состояние – раб.

Последняя строчка мне особенно не понравилась. Потому я поскорее отвёл взгляд в сторону, но чёртов текст переместился вместе с ним, частично расположившись поверх бортовой обшивки. И только когда я крепко зажмурился, он таки соизволил пропасть. Чтобы вновь появиться, стоило открыть глаза.

Ни частое моргание, ни вдавливание яблок в глазницы до цветных кругов не помогло. Будто чёртовы буквы были выгравированы прямо на роговице. Если это галлюцинация, то весьма странная. А ещё внезапно выяснилось, почему мои руки двигались с таким трудом, – на запястьях обнаружились грубые металлические браслеты с толстыми дужками по бокам. Состояли они из двух половинок, скреплявшихся между собой толстой заклёпкой. А вот умные часы бесследно пропали, в лучших традициях гетто.

Пока я хмуро рассматривал непрошеные обновки, по ушам резанул очередной крик, уже более информативный:

– Ко-о-остя-а-а!!!

Вопила, как нетрудно догадаться, Маша Ксандинова, склонившись над братом. Достаточно было беглого взгляда поверх надоедливой надписи, чтобы понять – дело плохо. Кожа у парня здорово побледнела, а из носа натекла целая лужица тёмной крови. Кому-то всё же придётся отмывать чёртову палубу…

Чертыхаясь, я попытался подползти к нему поближе и только тогда обнаружил на себе ещё одну пару тяжёлых браслетов – на этот раз на лодыжках. Ноги и без того стали ватными, а с утяжелителями так вообще превратились в неподъёмную обузу. Так что покрыть смехотворное расстояние получилось далеко не сразу, почти ползком.

Вокруг нас снова собирались гогочущие дикари, но мешать или помогать нам никто не собирался. Все со смехом наблюдали за моими потугами, делясь комментариями вполголоса. Зато хоть чёртовы письмена убрались наконец-то с глаз долой. Остались лишь редкие строчки, пробегающие по нижней границе поля зрения, только вглядываться в них мне было некогда.