Марк Рабинович - Казус Белли

Им исправно привозили центральные газеты и при желании можно было распознать то, что крылось за обтекаемыми формулировками. Было очевидно, что в стране полным ходом шла перманентная революция и, поэтому, врагам следовало злобствовать со все нарастающей силой. Цифры и факты на местах должны были соответствовать этой теории. А если факты не соответствовали, то тем хуже было для фактов, потому что оставались цифры и таящиеся за цифрами люди. Определенному проценту этих людей надлежало злобствовать и им, если они злобствовать не хотели, следовало объяснить их ошибку. Отвратительную логику карательной машины растолковал им, со свойственным ему цинизмом, Клаус, которому этот механизм был хорошо знаком еще по Третьему Рейху. Все это, впрочем, было очевидно для каждого в их маленькой группе. Только Зяма иногда пытался возражать, но делал это вяло и неубедительно, сам не веря в свои наивные аргументы.

Теперь же к ним пришла очередная разнарядка и это была даже не разнарядка на лесоповал, а прямой путь в расстрельные подвалы. Старший майор Карабас был неглуп и в его списки попадали те, кто представлял из себя наименьший интерес для его КБ. В последнем списке значился и он, Всеволод Ланецкий, хоть и конструктор высокой категории, но не известный ученый и не чета таким как Клаус, Клим, Феликс и Зяма. Они это тоже понимали и смотрели на него сейчас виноватыми глазами.

– Похоже, мне повезло – бодро сказал он, чтобы снять напряжение – Всегда мечтал стать пилотом!

Теперь Зяма смотрел на него с благодарностью, Феликс отвел глаза, а по лицу Клима, как всегда, ничего невозможно было прочесть. Клаус отвернулся и пошел к аппарату. Обсуждать больше было нечего…

Высоко в небе что-то грозно загудело и это отвлекло его от воспоминаний. Над перелеском с огромной скоростью прошли, даже не прошли, а пронеслись два аэроплана с неестественно загнутыми назад крыльями. Потом начал наваливаться грохот, навалился, вызывая зуд в глохнущих ушах, и стал уходить куда-то за горизонт, туда, куда исчезли странные машины.

– Что это? – тихо спросил он у повернувшегося к нему парня.

– "Сушки" – ответил тот, испытующе посмотрев на него.

Ясности это не прибавило. Удивительные "сушки" не имели пропеллеров и явно шли на реактивной тяге. Вот бы Серега порадовался, подумалось ему. И что-то еще было странным, изумляло. Не сразу он осознал, что звук отставал от грозных машин.

Они ехали уже почти час по такому же ровному европейскому асфальту. Сразу после заставы, на вопрос "Вам куда?", он осторожно ответил:

– Буду очень благодарен, если довезете до Харькова.

Водитель странно на него покосился (наверное, Всеволод произнес эту фразу как-то не так, как принято в 21-м веке) и только молча кивнул головой. Поездка прошла спокойно, вот только парнишка с переднего сиденья постоянно наклонялся к отцу и что-то ему шептал, непроизвольно поглядывая на Всеволода. По-видимому, разговор шел о нем, но слов было не разобрать, да и прислушиваться не хотелось. Лишь только пару раз явственно прозвучало незнакомое слово "попаданец". Водитель слушал его вначале невнимательно, качая головой не в такт словам сына. Потом он, видимо, заинтересовался, стал явно слушать внимательней. Один раз он оценивающе посмотрел на Всеволода, опасно держа руль двумя пальцами левой руки, и покрутил пальцем у виска снова глядя на сына, мол не сходи с ума.

Наконец, видимо на что-то решившись, парнишка повернулся к нему.

– Привет, я Антон – улыбнулся он – Можно просто, Тошка. Вы ведь Всеволод, да?

Самым разумным было улыбнуться и молча кивнуть. Так он и сделал.

– Виктор – сухо представился водитель.

– Как вам наш "Хендай"?

Тошка явно не слишком хорошо умел притворяться и было очевидно, что он задумал нечто хитрое, возможно и какую-то каверзу. Но сейчас Всеволод каким-то внутренним чутьем сообразил. что речь идет о марке автомобиля и храбро вступил в игру.

– Прекрасная машина – искренне сказал он – Что подвеска, что мотор. Карбюратор так просто идеально отрегулирован.

…И сразу понял, что ляпнул что-то не то, потому что Тошка пробормотал "Ага!" и торжествующе посмотрел на отца. Тот пожал плечами:

– Ну, не разбирается человек, и что? Мало ли кто никогда не слышал про инжекцию. Верно, мать?

Последнее было сказано с некоторым ехидством. Наверное, предполагалось, что именно Марина никогда не слышала про впрыск топлива. Женщина только слегка поморщилась, наверное привыкла к таким упрекам. Но каков наглец? Это я-то не разбираюсь, искренне возмутился Всеволод, но разумно промолчал. Хотя… Если у них тут впрыск топлива используется даже в автомобилях, то грош цена моим знаниям. Мы-то с Зямой, только-только собираем первый советский авиадвигатель с впрыском топлива. Впрочем, нет, не так! Не собираем, а собирали. Наверное, Зяма довел его до ума еще без малого лет сто назад.

Но неудача Тошку не обескуражила и он решил зайти с другой стороны.

– Скажите, Всеволод, если не секрет, сколько вам лет?

– Двадцать девять – машинально ответил тот.

– Значит, вы с 79-го?

Это была явная провокация, а у него как раз что-то замкнуло в мозгах и никак не удавалось вычесть 29 из 2018. Тогда, плюнув на все соображения конспирации, он пошел напролом.

– Нет, Тошка – он смотрел прямо в стремительно раскрывающиеся от удивления глаза подростка – Я родился в 1911-м году… – и, подумав, для чего-то добавил – …в Петрограде.

На самом деле город тогда назывался Санкт-Петербург, но это тоже выскочило у него из головы. Теперь уже растерялся Тошка. Он открыл было рот, но победа досталась ему слишком легко и он никак не мог сообразить, что бы такое сказать. Виктор отреагировал быстрее. На этот раз его голос звучал мягко:

– Не стоит потакать Тошкиным фантазиям. Дай ему волю, так все вокруг станут инопланетянами, шпионами или вампирами.

Настаивать на экзотической дате рождения явно не стоило и Всеволод предпочел смотреть в окно. Ищущий взгляд Тошки, ерзающего на своем кресле, он старательно игнорировал. Поначалу ничего интересного за окном не наблюдалось: проносились подернутые желтизной вербы, сквозь редкую листву которых виднелись уходящие вдаль поля, наверное колхозные. Несколько раз их обогнали такие же приземистые и такие же грязные авто. Потом они сами обогнали огромный автобус, набитый пассажирами. А вот навстречу никто не ехал и это было странно. Наконец, шоссе ворвалось в поселок и стало интересней.

Вначале понеслись назад деревенские хаты за высокими заборами. Это как раз было знакомо, лишь удивляли огромные тарелки на крышах, глядевшие в одном направлении. Приглядевшись, он разглядел отражатели и догадался, что то были причудливые антенны. Непонятно было только, почему все они смотрят своими раструбами в небо. Большинство хат были крыты листовым железом, окрашенным в яркие цвета. Это тоже удивляло. Постепенно село уступило место городку с невысокими, двухэтажными домами. Внезапно начались рекламы. Даже во времена НЭПа, которые он застал подростком, ему не приходилось видеть такой пестроты. Похоже было, что ему предлагали буквально все, от странных изделий до непонятных услуг. Наряду со знакомыми вывесками: "Продукты", "Кафе", "Почта" висели и совсем уж несуразные: "Ренессанс Кредит", "Мобильная связь", “Риэлтер". Отдельные слова были вроде бы знакомы, но смысл ускользал, как ни читай: что по-русски, что по-украински.