Алекс Шу - Последний солдат

– А что вы ему скажете? – любопытствую я. Мне действительно интересно.

– Да это не проблема, – отмахивается наставник, – скажу, что в селе видели шофера пьяным, собирался сесть за руль. Если что, всегда можно отбрехаться, что ошиблись. За бутылку парочка местных всегда подтвердят любые мои слова. Но, думаю, до этого не дойдет.

Захожу в прихожую своей квартиры. Чувствую себя уставшим, как грузчик, всю ночь разгружавший вагоны. В гостиной работает телевизор. На пороге комнаты появляется мама, услышавшая звук открывающейся двери.

– Мой руки, Леш, я сейчас разогрею ужин, – командует она.

Разуваюсь и иду в ванную. Когда я мылю руки и полощу их под струей теплой воды, слышу аппетитное шкворчание разогреваемого мяса. Рот моментально наполняется слюной. Вытираю руки полотенцем и вылетаю на кухню.

Усаживаюсь на стул. Мама уже в переднике. Она деловито орудует на кухне, разогревая еду. Через минуту рядом со мной возникает большая тарелка. Рядом стоит миниатюрная пиала с оливье. В отличие от других семей, мы готовили его не только на праздники. Мама любила баловать нас с отцом разнообразными яствами и получала настоящее удовольствие, видя наши довольные физиономии, уплетающие за обе щеки очередной кулинарный шедевр.

На тарелке появляется два кусочка хлеба, затем большая отбивная и горстка макарон. Потом на тарелку кладутся нож с вилкой. На них еще виднеются капельки воды. Родительница помешана на чистоте и гигиене. Перед подачей на стол тщательно ополаскивает даже недавно мытую чистую посуду.

Я начинаю яростно кромсать ножом отбивную, наворачивать вилкой оливье и накалывать на нее макаронины.

– Леш, куда ты спешишь? Никто у тебя еду не отберет, – в мамином голосе чувствуются нотки иронии.

Торможу себя и заставляю есть медленнее. Мама одобрительно смотрит на меня.

– Как прошла тренировка? – интересуется она.

– Нормально, – отвечаю я, – поборолись, немного побоксировали. Все, как всегда.

– В школе все в порядке?

– Конечно, – пожимаю плечами. Рассказывать ей о своем «приступе» и о том, что отпустили с уроков, не собираюсь. Незачем волновать родительницу. Пусть остается в счастливом неведении и не тратит нервы.

– Я уже по папе соскучился, – вздыхаю, коварно выбивая из мамы нужные сведения.

– Я тоже, – охотно откликается мама, – во вторник должен быть, кажется, всего три дня осталось, но тянутся как целая вечность.

Понятно. Папа в очередной командировке. Что же, будем ждать.

Не торопясь доедаю пищу. Перекидываюсь с родительницей еще парой фраз и неторопливо бреду к себе в комнату. Нужно собрать сумку и ложиться спать. Чувствую, завтра у меня будет тяжелый день.

Просыпаюсь и некоторое время лежу, смотря в белый потолок. Первое мгновение кажется, что вчерашний перенос в 1978 год мне приснился. Смотрю на старый письменный стол, оконный проем, белый циферблат часов рядом с ним и понимаю – это действительно произошло.

В комнату заходит мама. Увидев, что я проснулся, она легонько тормошит ладошкой мои волосы.

– Леш, я уже завтрак приготовила. Вставай.

– Хорошо, мам.

Родительница выходит из комнаты. Я сладко потягиваюсь, хрустя суставами.

Здорово все-таки быть молодым. Откидываю одеяло и прыжком вскакиваю с постели. Бодро шагаю в ванную. Усиленно вожу щеткой по зубам, мою руки. Из кухни уже раздается волнующий аромат жареного мяса и свежего теста.

Там меня уже ждет тарелка с блинчиками и блюдцем сметаны. Рядом стоит кружка чая и розовая пиала с печеньем. Все родное, домашнее и невероятно вкусное. Еще в своей первой жизни я увлеченно трескал мамины яства, не задумываясь о вредных жирах и канцерогенах.

И сейчас увлеченно уничтожаю блинчики, получая удовольствие от тающего во рту теста и мяса с луком. В сочетании со сметаной они вызывают у меня гастрономический экстаз. Мама довольно наблюдает за мной.

Допиваю горячий чай. Отдуваюсь от сытной трапезы и, чувствуя приятную тяжесть в желудке, выбираюсь из-за стола.

– Спасибо, мам, очень вкусно, – искренне благодарю родительницу и чмокаю ее в щеку.

Мама улыбается.

– Иди, собирайся в школу. Не теряй времени.

Быстро одеваюсь и, подхватив сумку, выхожу в прихожую. Прощаюсь с мамой, надеваю туфли и выхожу в тамбур. Через минуту я уже на улице. Как и вчера, солнечно, но холодноватый ветерок напоминает, что лето уже кончилось.

Подходя к школе, смешиваюсь с потоком шумящей оживленной детворы. Сегодня первый урок – русская литература. Где находится кабинет, я прекрасно помню. Через пару минут захожу в класс. Там как обычно, шум и гам. Прохожу к парте Николаенко, здороваюсь с девушкой, получаю в ответ кивок и демонстративно сажусь рядом с ней. За мной заинтересованно наблюдают несколько пар глаз. Недельский смотрит злобно, но встретившись со мной взглядом, ухмыляется и через пару мгновений отворачивается. Точно, сегодня будет попытка меня «наказать». Впрочем, это особо не пугает. Проблема, конечно, серьезная, сбрасывать со счетов возможное развитие событий, в том числе и негативный для меня вариант, не стоит. Но чем меня после Афгана могут напугать эти сявки-малолетки? Ничем.

Смотрю на своих одноклассников. Инга, улыбаясь, что-то рассказывает своей подружке Оле Сафронкиной, та заразительно смеется. Красивые ямочки возле уголков губ придают девушке особую привлекательность. Вчера после «появления» в 1978-м году мне было не до этого, а сегодня, зная о жизни своих одноклассников после школы, интересно наблюдать за ними. Ольга и Инга не перестанут дружить и после школы. Инга, дочь начальника СМУ, и сейчас сверкает золотыми сережками в ушках, а модные чехословацкие сапожки точно стоят не одну сотню рублей. После распада СССР ее папа развернется. Скупит несколько зданий в центре, сделает там ресторан, офисные помещения. Барахолка, находящаяся рядом, станет рынком, которым будет управлять новообразованный концерн отца. Олька успеет побывать замужем и развестись. Но дружить девчонки будут всегда. Интересно, что Писарская, несмотря на свой «высокий» статус, совсем не зазнается. В 1992 году, приезжая к родителям, случайно встретил ее на улице. Такая же приветливая, спокойная и улыбчивая женщина. Никакого высокомерия. Выпили пару чашек кофе в ближайшем кафе, вспомнили одноклассников, учителей, попрощались и разошлись.

Наташа Бойко опять уткнулась в книгу и сосредоточенно шевелит губами, повторяя абзацы текста. После школы девушка станет медсестрой, выйдет замуж за военного, родит детей. На момент моей «гибели» в 1993 году она училась в вузе, чтобы получить профессию терапевта.

Недельский попадет в тюрьму за мелкую торговлю наркотиками. На момент моей гибели в Белом доме он будет сидеть на зоне. Туда ему и дорога.