Данила Марк - Поворот Колеса

– Ну что, Мия, запускаем?

– Погоди, Сэм. Надо проверить расчеты.

– Уже тысячу раз все проверили.

– Думаешь, у них получится?

– Посмотрим… у каждого есть шанс.

«Кто мы? Почему мы здесь? Зачем?» – люди постоянно задают эти вопросы. И постоянно спрашивают об этом Бога… Но что такое Бог? Честно говоря – не знаю.

Мне представляется, что весь наш мир – огромное Колесо, созданное гениальным Часовщиком. И оно постоянно вращается. Но крутим его мы сами. И пока существуем мы, существует и оно.

Но, а всё же… Что же будет, если оно… остановится? Хотя бы на мгновение…

ТЕПЛАЯ ОСЕНЬ

* * *

АНДРЕЙ

* * *

Было около двух часов ночи. В доме стояла сонная тишина. Андрей засиделся допоздна, читая разную чушь в интернете.

«Надо бы идти спать…»

Он выключил компьютер и тихо прошел через комнату, где спали родители. На кухне налил себе чаю и в который раз задумался:

«Какая-то глупая жизнь… Зачем я живу? Ну выучусь, пойду работать, буду «трудиться на благо общества», выйду на пенсию и буду брюзжать до конца своих дней… Кому это нужно?»

Ясное дело, никто не мог дать Андрею ответ. На кухне, кроме него и кошки, никого не было.

«Вся эта чертова жизнь – сплошной «день сурка». А еще говорят, что, дескать, «не пробовал ты просто жить по-настоящему».

Как «по-настоящему»? Тусоваться в компании? Но у меня всегда с общением было туго – еще со школы».

Андрей поежился, вспомнив школьные годы.

«Какие это, нафиг, «школьные годы, чудесные», если ты думаешь только о том, как бы не попасться на глаза одноклассникам-отморозкам?

Рисовать? Ха! Руки – не из того места. Играть на чем-нибудь? Конечно, я играю немного на синтезаторе, но… даже нотной грамоты толком не знаю.

Да и разве это – «жить по-настоящему»? Для кого-то, наверное, да. Но тогда зачем живут такие придурки, как я? Нам же по жизни ничего особо не интересно, мы ни к чему не стремимся.

Но ведь есть же трутни у пчел, омеги в стаях волков… Они ведь – тоже изгои.

А трутней, вообще, после сладкой жизни, выгоняют из улья, где они потом быстро загибаются от холода…»

Андрей усмехнулся.

«Ладно, что-нибудь придумаю. А пока – спать. М-да, и завтра будет абсолютно то же самое…»

Андрей лег и закрыл глаза. Тьма сгущалась. Лишь расплывчатые мысли мелькали в голове. Незаметно Андрей погрузился в сон.

* * *

Из окна струился прозрачный шлейф света. Комната была пропитана тишиной, какая бывает лишь в первые несколько минут пробуждения…

Противно заверещал будильник. Андрей на автомате выключил его, еще не осознавая, спит или уже бодрствует.

В квартире начали потихоньку просыпаться – послышались шорохи и шаги. Андрей лениво потянулся и присел на кровати.

«И еще один тупой день. Сколько уже можно учиться? Одиннадцать лет – в школе, два года – в институте… Даже за убийство дают всего десятку…

Ничего, еще пара лет мучений и можно будет забыть про эту учебу навсегда. Эх… И познакомиться с новым словом – «работа»».

Ему хотелось поскорее глотнуть чаю и уйти, не попадаясь на глаза родным. Он наскоро позавтракал и, одевшись, вышел на улицу.

* * *

Город только просыпался – люди спешили в метро, к своим автобусам, маршруткам, электричкам… Их лица были сонными и унылыми. Солнце только-только выглядывало из-за деревьев.

Природе, как всегда, было плевать на то, чем занимаются люди. Она светила солнечными лучами, когда грустно, и проливалась дождями, когда весело.

… Проще говоря, природу мы мало заботим.

Андрей брел к метро. Мысли вяло перекатывались в его голове.

«Знакомая красная буква «М». Ну, привет. Интересно, будет ли она здесь стоять лет этак через пятьдесят? А через сто? И что за чушь только лезет в голову?»

* * *

Андрей нырнул в метро, где в это время суток была дикая давка. Он прошел через турникеты и втиснулся в вагон, прижавшись к боковым сидениям.

«Хорошо, хоть живу на конечной. А то каждый раз чувствовал бы себя куском колбасы в бутерброде».

Он надел наушники и включил случайный порядок композиций. Поезд, похожий на огромную гусеницу, двинулся в темноту.

* * *

Чаще всего в вагоне Андрей пытался доспать драгоценные минуты. Он дремал под разные музыкальные композиции, но сейчас все было иначе.

С самого начала дня он ощутил некоторое беспокойство – как будто что-то должно было произойти… Он и сам не мог понять, что именно, но явно чувствовал – сегодня что-то произойдет.

«Странно, обычно такое бывает перед экзаменом. Или перед контрольной. Иногда даже перед важной встречей.

Но сегодня обычный день, обычная толкучка, обычные люди. Странно это все…»

Но размышления прервал голос диктора, объявивший его станцию. Андрей, быстро пробираясь через толщу людей, выскользнул из вагона.

* * *

Дорога до института бодрила, а легкий утренний холодок заставлял идти быстрее.

«Может, дело во мне? Может, я просто не так воспринимаю этот мир? Многие ведь довольны тем, что имеют. Ну, а я? М-да… Старый комп, куча игр и дешевый синтезатор. Просто отличные поводы для радости.

Может, заняться чем-нибудь стоящим? Но чем? Некоторые всю жизнь гробят, чтобы мастерски владеть гитарой – я же, после пары уроков понял, что этим я заниматься точно не хочу.

Актерское мастерство? Никогда не хотел быть профессиональным актером… Даже в театральной студии, кроме идиотских ролей вроде гриба или дерева, мне ничего не давали. С девушками у меня пока тоже не клеится…»

«Спорт? Да ну… лень».

Вдалеке уже замаячило здание института. Андрей поглядел на часы.

«Успеваю… Короче, все, хватит этой «мыслемешалки». Как говорил Котовский в романе Пелевина: «Весь мир вокруг – такой театр теней; пальцы фокусника – это слова, а лампа – это ум». Хотя, к чему это я?»

Он встряхнул головой, чтобы отогнать надоевшие мысли.

* * *

Народу было немного. В середине зала суетился, словно колорадский жук, куратор – не так давно привезли новое оборудование. Он, чувствуя себя надеждой и опорой всего института, важно отдавал приказы.

Не то, чтобы это сильно раздражало… Куратор ему просто не нравился.

«О… Поскорей бы сдать куртку и прошмыгнуть мимо, а то еще прицепится…»

Андрей сдал куртку и взбежал наверх.

* * *

Он успел вовремя. Лектор открыл дверь в аудиторию. Студенты, столпившиеся воробьиной стайкой, потянулись внутрь.

Он сел на самое дальнее место в третьем ряду и открыл книгу. Это был Сэлинджер.

Андрей чувствовал себя таким же мятущимся, как и герой повести. Он тоже безнадежно пытался найти смысл в этой серой жизни.

Но герой Сэлинджера в конце концов увидел в ней этот смысл. Хоть какой-то. В отличие от Андрея.