Семён Афанасьев - Доктор. Книга 2

Майор, стоящий напротив Бахтина, багровеет вслед за подполковником и подступает уже к Бахтину:

– Устроить тебе сладкую жизнь?

Первым на вопрос о документах отвечает Кузнецов:

– Пожалуйста, – и достаёт какой-то маленький пластиковый прямоугольник, недавно введённый вместо документов старого образца – по телевизору передавали. – А теперь ты свои. Достал и предъявил в развёрнутом виде. Чтоб я знал, кому благодарность заслать. И куда. Когда мы вас проверять приедем, – Кузнецов, не мигая, сверлит взглядом полицейского.

При виде пластикового прямоугольника подполковник на две секунды осекается.

Бахтин – из-за спины Кузнецова плохо вижу детали – проводит аналогичные манипуляции напротив майора:

– Так что вы говорили, господин майор? Я не расслышал в той части, где закон не для всех, по вашим словам, одинаков. Будьте добры, повторите? А то я на своей сельской должности за государственным курсом мог и не успеть – просветите меня, убогого?

На улицу попадаем только через пять минут. Я понимаю, что Бахтин с Кузнецовым просто сбрасывают напряжение последних суток, хотя, со своей позиции, не могу не согласиться с постоянно повторяемым ими тезисом о том, что «Закон один для всех».

Чего уж там, фраза вселяет… Посмотрим, конечно, как долго у нас слова не разойдутся с делом, но на данном этапе всё звучит, как бальзам на душу.

Особенно в свете всех перипетий последних лет.

Ладно. Пусть дурачатся.

Тем более, по всем правилам этикета, из двери действительно вначале дают выйти. Потом входят. При условии, что нет дождя, которого сейчас действительно нет.

Кузнецов кивает нам на прощание и направляется к своей «субару».

– Тебя куда-нибудь докинуть в центр? – спрашивает Бахтин, но я вижу, что это только из вежливости, и что на самом деле он хочет побыть один.

Я, кстати, тоже.

– Спасибо, пройтись хочу. Собрать мысли в кучку. Кстати! Был сегодня у Марины – думаю, пара дней осталась. Не переживайте. Там всё в порядке, – улыбаюсь ему, жмём руки и расходимся.

На плавание я сегодня, в итоге, опять не попал. В зал ещё рано. Дома пусто: Лена в больнице.

Просто какой-то вакуум.

В этот момент звонит телефон. Лена.

– Да?

– Привет, как дела? – раздаётся её голос. Вдыхаю побольше воздуха, чтоб ответить: только что обедал в хорошем месте в хорошей компании, но кто бы меня слушал. – Мелкий, есть просьба. Ты сейчас свободен?

– Для тебя – всегда, – заранее соглашаюсь на всё.

– Вот не надо ля-ля, Мелкий. Был бы ты сейчас в бассейне – хрен бы трубку взял. И кстати, а почему ты не в бассейне?

– Да обедал кое с кем по делам. Не такое мероприятие, которое можно было отклонить. Тем более, когда позвали такие люди и по такому поводу…

– С кем это ты там обедаешь, когда я на работе? Мелкий, я ужасно ревнива! Немедленно признавайся! – слышу голос Лены и на заднем плане смех вторящей ей Асели:

– Лена, пусть фотоотчёт шлёт! А то знаю я, куда мужики вместо тренировок ходят!

– Если бы, – бормочу. – Хотя кое-кто меня сегодня утром и продинамил.

– Эм-м-м-м, мне очень стыдно, – без малейшей паузы выдает Лена и шепчет в трубку – очевидно, чтоб не слышали те, кто рядом: – Ну, прости. С дежурства сменюсь – я вся твоя. Если ты о супружеском долге, хи-хи.

– Во-вторых, меня позвали на этот обед. Тот большой мужчина, который был у меня на кухне. Когда ты прикладывала лёд ко лбу после теннисного мяча.

Лена соображает быстро, потому что сразу задаёт вопрос, присвистнув прямо в трубку:

– Который со шрамом?

– Он.

– Поняла. Хотя ничего не поняла… – потом в трубке слышится демонстративный Ленин тяжёлый вздох; потом – шлепок, кажется, по известной части Асели (потому что та громко вскрикивает) и Ленины слова: – Аська, не подслушивай! Мелкий, а чего это вы обедать вместе повадились?

– Лен, чисто по делам, никакой романтики. Не телефонный разговор, не моя информация. Ты бы папу о таком спрашивала?

– Не спрашивала бы, согласна. Да он бы и не дал. Беру вопрос обратно… Кстати, ты оценил, как я покорно соглашаюсь?

– Оценил, – киваю. – Лен, так что ты хотела-то? О чём попросить? Что помочь-то?

– А, точно! Чуть не забыла, представляешь? Ты сейчас можешь съездить к моим родителям? Там папа мне кое-что передать хочет прямо сейчас, больше некого попросить, кроме тебя. Поймёшь, как увидишь.

– Могу, конечно, если надо. А он дома или на работу к нему надо ехать?

– Хорошо, что спросил… не знаю. Жди минуту.

Лена отключается, чтоб снова перезвонить через минуту:

– На работу. В старый офис. Лови локацию в ватсапп. Упс, поболтала бы ещё, но у нас тут срочняк, – и затем её голос в сторону: – Уже бегу! Мелкий, я понеслась, аврал. Пока, целую!

Приехав по адресу, указанному в присланной Леной геолокации, обнаруживаю трёхэтажное капитальное здание в районе ГИГАНТА, на отдельно стоящем участке, огороженное забором и КПП.

На КПП сообщаю, что я к Новикову по его просьбе. Мне кивают на здание:

– Дальний вход, второй этаж, там подскажут.

На втором этаже упираюсь в парный пост ресепшн со стойкой, с которого одна из девушек меня провожает по коридору в неприметную дверь. За дверью обнаруживаю что-то типа оранжереи, письменного стола и Роберта Сергеевича, прохаживающегося вдоль кадок с какими-то кустами. Растения выставлены вдоль стеклянной стены, глядящей на юг.

– Здравствуйте, Лена просила к вам подъехать что-то забрать. Сказала, вы знаете, что именно, – жму протянутую руку.

– Ты обедал? – спрашивает Роберт Сергеевич, присев на корточки перед маленьким, по колено высотой, сейфом, стоящим прямо на полу под кустами.

– Нет, спасибо, только что накормили.

– Вот это передай Лене. Пусть она выберет цвета, положит в отдельные пакеты и пронумерует – это Зое Андреевне на юбилей подарок, – Роберт Сергеевич передаёт мне маленький полиэтиленовый пакет с какими-то цветными, кажется, драгоценными камнями. – Пожалуйста, скажи ей, что она должна это сделать до двенадцати завтра, чтоб осталось время на работу.

– Роберт Сергеевич, мне стоит вызвать машину? – не тороплюсь ничего брать. – Тут на какую сумму?

– Из расчёта восемьдесят за карат, пятнадцать карат, максимум на полторы тысячи долларов, – отвечает Ленин отец.

– А-а-а, тогда ладно, – беру у него пакет. – Я думал, намного больше.

– С чего? – удивляется Роберт Сергеевич. – Это ж не сапфиры, не изумруды, не рубины. Так, топаз вперемешку с хризопразом…

– Я в этом не понимаю, – честно поясняю.

– Так, я не обедал – может, всё-таки, присоединишься? – закрывает свой сейф Ленин отец.

С другой стороны, делать мне нечего. Дома пусто. Читать и учиться сейчас однозначно не смогу – просто ничего не усвою.