Марк Салимов - Товарищ маркетолох

– Хорошо-хорошо, успокойтесь, тащ подполковник! Считайте, что я вас уже пожалел. Ну а если серьёзно, Вениамин Михайлович, то давайте начнём с того, что как и в анекдоте про чукчу, альтернативная история и попаданцы – это, на мой взгляд, совершенно разные жанры. Вы так не считаете? А по поводу моих литературных предпочтений, так это они, то есть, эти самые попаданцы, и есть! Было бы странно, если бы я написал десятки статей на сопряжённые с этим темы и хотя бы не интересовался подобным чтивом.

– Прекрасно, Марк! – подавшийся было в мою сторону и напряжённо ожидавший ответа Тарасов снова расслаблено откинулся на спинку своего диванчика.

– Я, Марк, хотя и был в известной степени почти уверен в вашем ответе, но, тем не менее, слегка таки опасался услышать нечто прямо противоположное вами сказанному, мало ли. В таком случае, Марк вопрос второй, не возражаете?

– Ну куды ж я от вас денусь, тащ подполковник! Только давайте дождёмся, когда горячее расставят, вон уже девушка несёт. А то ведь разговор-то у нас сугубо конфиденциальный, как я понимаю, а официантка кажется мне крайне подозрительной, вы не находите, тащ…

– Марк, ради бога давайте хотя бы чуточку посерьёзней! Официантку, кстати, Ксюшей зовут, я вас потом познакомлю, а подозрительной она вам кажется, только, потому, что вы ей явно нравитесь, вот она и старается обратить на себя ваше внимание!

В следующий момент я, не оглядываясь, крутанулся в левую сторону и распластавшись на диванчике в каком-то даже для себя немыслимом броске, левой рукой поймал падающую с подносом девушку, а правой едва успел подхватить почти у самого пола и сам поднос.

– Простите, – с наигранным испугом пролепетала официантка, невинно хлопая длинными от природы ресницами и сидя непосредственно на моей левой руке, почему я, собственно, и смог её хотя бы немного рассмотреть вблизи.

– В нашем кафе такие скользкие полы, а меня, кстати, Ксюшей зовут! – совсем некстати представилась девушка, не спеша, впрочем, слезать с моей многострадальной вытянутой руки, – Вот я и споткнулась, ой, то есть, в том смысле, что поскользнулась!

Не торопясь со своим ответом, я легонько, но выразительно подёрнул рукой, тем самым обозначая, что и любому мужскому долготерпению тоже иногда приходит, гм, конец. Будто спохватившись, Ксюша ещё раз на всякий случай ойкнула, перехватила у меня свой поднос и, сноровисто расставив принесённое горячие блюда, тут же убежала.

– А с каких это пор, разлюбезный Вениамин Михайлович, официантками ведомственного общепита подрабатывают мастера спорта по спортивной гимнастике? – поинтересовался я не без иронии, – такую изумительную координацию скрыть, знаете ли, очень трудно!

– А с каких это пор, Марк, – передразнил меня подполковник, – С каких пор инвалиды по зрению, пусть даже и второй группы, так чётко контролируют окружающее пространство? Такие таланты ведь скрыть, знаете ли, не менее трудно! А Ксения действительно является нашим сотрудником, правда, она не спортсменка, а из цирковых. Так вот, Марк, только не подумайте чего и поймите меня правильно, я ведь ничуть не сомневаюсь в корректности заключения медико-социальной экспертизы, однако же…

Безнадёжно вздохнув, мне всё-таки пришлось рассказать подполковнику краткую версию своей такой печальной, но очень даже жизнеутверждающей истории борьбы не столько за угасающее с каждым годом зрение, сколько за его замену другими органами чувств.

– Понятно, Марк, – задумчиво протянул подполковник, – Что-то из вами мне поведанного я, конечно же, уже знаю из материалов собранного на вас досье… Да не морщитесь так, вы же взрослый человек, Марк! Я продолжу, что-то я уже знал, но теперь, вместе с тем, что узнал ещё и от вас, у меня наконец сложился ваш цельный портрет. Второй вопрос…

Мой собеседник или, скорее уже собутыльник, отвлёкся на пополнение наших рюмок.

– Итак, Марк, второй мой вопрос является логическим продолжением первого. Скажите, пожалуйста, Марк, а какой временной период, с точки зрения альтернативной истории, привлекает вас больше всего?

– О, Господи! – теперь взмолился уже я, – Вениамин Михайлович, а вам не кажется, что постановка ваших вопросов слишком сильно напоминает, простите уж, самую заурядную анкету обычного социологического опроса? Нет, в самом деле!

– Вы это серьёзно, Марк? – растерялся Тарасов, – Неужели это так заметно? Видите ли, я ведь в своё время пришёл в органы как раз прямо с кафедры социологии одного из наших педагогических вузов. Однако же, давайте вернемся к моему опро…, тьфу ты, вопросу!

– Ну, за солидное мужское молчание пить, я уверен, вы мне сегодня не позволите, а потому я скажу просто, ваше здоровье, Вениамин Михайлович, горячее стынет!

И вновь я не почувствовал вкуса водки, и вновь мы угрюмо закусывали, и вновь я хрумкал нечто непонятное, меня никак не тянуло на откровенность, а Тарасов всё больше мрачнел.

– Ладно, товарищ учёный консультант! – недвусмысленно потянулся я к графинчику с не менее мрачной, чем гримаса Тарасова решимостью, – Вениамин Михайлович, вы ведь от меня ждёте, чтобы я вам указал период так называемого позднего застоя? Причём, вы ведь уже давно просчитали меня по содержанию моих статей и прекрасно понимаете, что как маркетингового аналитика меня интересует именно период всеобщего дефицита товаров народного потребления. Всё верно, Вениамин Михайлович, практически идеальная среда для любого автора учебной литературы по экономике. Вот вы меня сегодня чуть ли не в начётничестве обвинили. Было такое дело, Вениамин Михайлович? Было-было, товарищ учёный консультант, было! А хотите, я вам ещё одно определение из бездонного чердака моей памяти зачитаю? Поверьте, это очень занимательно! Ну так слушайте: «структура рынка, описывающая идеализированное состояние рынка, когда отдельные покупатели и продавцы не могут влиять на рыночную цену в одиночку, но формируют её своими суммарными вкладами в рыночный спрос и в рыночное предложение. Другими словами, это такой тип рыночной структуры, где рыночное поведение продавцов и покупателей заключается в приспособлении к существующим рыночным условиям». Каково? Вам это ничего не напоминает, а, товарищ учёный консультант?

– М-да, Марк, – восхитился Тарасов, – Как там про ваш, простите, чердак, сказал в своё время один любитель трубочного табака и скрипичной игры: «Человек должен держать маленький чердак своего мозга полным того, что может срочно понадобиться, а остальное убрать в просторный чулан своей библиотеки, откуда может его достать, когда пожелает». Но какое странное определение эпохи товарного дефицита в СССР у вас, Марк! Правда, с той оговоркой, что всё это говорится исключительно о теневом рынке ТНП в Союзе.