Михаил Ланцов - Славься! Коронация «попаданца»

– Что?! – удивленно переспросил Милютин, напомнивший в этот момент всем своим удивлением знаменитого Льва Евгеньевича [18] Хоботов Лев Евгеньевич – один из ключевых персонажей киноленты «Покровские ворота». .

– Она не смогла смириться с тем, что практически свела вас в гроб своим поведением, и решила искупить это молитвами и постом.

– Ваше Императорское Величество, зачем вы так с ней?

– Как – так? Вы, Николай Алексеевич, мне нужны. Вы нужны России, а эта, – Император выдержал легкую паузу, скривив недовольно губы, хотя по смыслу должно было прозвучать матерное слово, – вас в гроб своими выходками загоняла. Вы поймите, женщина дана Богом мужчине для того, чтобы подбадривать в тяжелые минуты, радоваться его успехам и вдохновлять на подвиги. Даже для самого убогого мужчины. А не для того, чтобы устраивать нервотрепку и вгонять в тоску претензиями. Она должна была стать вам верным адъютантом, а не вредителем, сводящим вас в могилу. Это великое счастье – найти хорошую жену… великое. И вам не повезло. Поэтому мне пришлось вас спасать от этой мегеры, которая по какому-то ужасному совпадению была удостоена почетного звания женщины.

– Ваше Императорское Величество, – Милютин усмехнулся, – хорошо вы говорите. Только где же их взять, хороших жен?

– Кто его знает? Я вот тоже несчастлив в этих делах, а потому не отказался бы от ответа на вопрос, что вы мне задали. Но терпеть коня в юбке невместно. Все должно быть на своих местах: летом – лето, зимой – зима, а женщина – женщиной.

– Ваше Императорское Величество, но нельзя же так… люди все разные. И к тому же у меня с Марией дети.

– Дети согласны с моим решением. Она ведь не только вас, но и их уже допекла. Монастырь – закономерный итог ее жизненного пути. Хотя злые языки говорили, будто Марию Агеевну могла ожидать куда более печальная участь.

– В самом деле? – слегка оторопел Милютин. – Но… – Он на мгновение задумался, видимо, понимая, что свои слова нужно очень тщательно взвешивать. – Но все это так неожиданно… – Установилось молчание. Только снег слегка поскрипывал под ногами. Милютин брел опустив голову и не заметил, что на ближайшем пересечении тропинок спутник последовал прямо, увлекая его прочь от привычного маршрута. Лишь спустя минуту он, обратившись к Александру, нарушил безмолвие: – Ваше Императорское Величество, вы говорили, что я вам нужен. Это было для того, чтобы меня ободрить или?..

– Или. – Внезапно Александр замолчал, глядя куда-то за спину собеседнику. Тот обернулся и увидел давешнюю незнакомку, приближающуюся по боковой аллее. Не доходя нескольких шагов, она остановилась и присела в приветствии, слегка склонив голову. – Здравствуйте, Наталья Александровна, как ваше здоровье? – кивнув, спросил Император.

– Здравствуйте, Ваше Императорское Величество, – прошелестел тихий голос, но красивое лицо оставалось отрешенно-печальным, – мне гораздо лучше, спасибо.

– Позвольте представить вам Николая Алексеевича Милютина, вашего собрата по этому заточению. – Александр обернулся к спутнику. – Николай Алексеевич, представляю вам Наталью Александровну Дубельт [19] Наталья Александровна Дубельт – дочь Александра Сергеевича Пушкина. В первом томе романа была любовницей главного героя. Потом они условились держать дистанцию, но их тяга друг к другу сохранилась, поэтому она стала его верной сподвижницей. Разведена с Михаилом Леонтьевичем Дубельтом. .

– Здравствуйте, сударыня. Чрезвычайно рад нашей встрече.

– Здравствуйте, сударь, – Милютину показалось, что голос слегка потеплел, – я тоже рада…

В беседу снова вклинился Александр:

– Наталья Александровна, приношу вам самые глубокие и искренние соболезнования.

– Благодарю, Ваше Императорское Величество, – ее голос опять сделался безжизненным, а лицо, как показалось Милютину, совершенно потухло, – я уже смирилась с безвозвратным…

Снова установилась гнетущая тишина, которую нарушили слова Александра:

– Ну что же, сударыня, не будем мешать вашему отдыху, – и вежливо ей кивнул. Когда же женщина удалилась на несколько десятков шагов, он продолжил: – Итак, на чем мы остановились… Я задумал реформу государственного управления, приводя его в более упорядоченную форму. Да и чиновников почистить не мешало бы. Но за несколько дней провести ее не получится. Нужно людей подобрать, документы подготовить. На первых порах я хочу выделить в Государственном совете Особый департамент, в который свести управление всеми своими предприятиями.

– Личными?

– Тут сложно сказать, как именно их называть. Взойдя на престол, я получил довольно приличное количество объектов, находящихся в той или иной форме собственности Императорской фамилии. Это огромное количество предприятий. Сейчас готовится циркуляр, согласно которому все эти объекты будут переведены в статус так называемых «императорских».

– Это же такая махина!

– Именно поэтому вы мне и нужны. Я предлагаю вам пост главы департамента. О чем вы задумались?

– Вы знаете, Ваше Императорское Величество, ваш отец мне тоже доверял серьезный пост и… я не справился. Я не хочу вас подвести.

– Дорогой Николай Алексеевич, вы не справились потому, что просто не могли этого сделать. Провести крестьянскую реформу можно было лишь случайно, да и то – формально. Сейчас многое изменилось. Даже не сомневайтесь. – Последние слова Александр сказал с такой интонацией и взглядом, что Милютин вздрогнул. – Ну что вы, Николай Алексеевич, так пугаетесь. Вот, берите пример с Путилова.

– Ваше Императорское Величество, так ведь у вас такой взгляд…

– Понимаете, Николай Алексеевич, вам, чтобы войти полноценно в мою команду, нужно понять простое правило. – Александр выдержал паузу. – Рядом с тобой друзья, перед тобой враги, и наше дело правое. Ни я, никто из моих людей не отвернем и пойдем до конца, до последней крайности в этой борьбе, которая пронизывает все существо мироздания. Мы – локомотив, который тащит на себе поезд России.

– Так вы предлагаете…

– Я предлагаю вам встать под мои знамена. Обратного пути не будет. Я не прощу предательства или трусости. Готовы ли вы идти плечом к плечу ради процветания Отечества? Выдержите ли? Сможете ли переступить через свой страх… через самого себя, принеся свое «я» на алтарь Империи? – Николай Алексеевич задумался. – Я не тороплю с ответом.

– Я слабый, больной человек…

– Вы смогли не один год продержаться против этой своры уродов, что сосали соки из Империи, крутясь при дворе. Да еще в такой жуткой атмосфере дома. Сила, Николай Алексеевич, не в мышцах, а в воле. Крепка ли она настолько, чтобы пойти до конца, до любой крайности?