Нина Линдт - Последний рыцарь короля

Хлопнула входная дверь, я подняла голову, чтобы посмотреть, кто вошел. Обычно, если это была Катя, то она начинала с порога отчитывать Вадика, если Вадик, то он свистел какую-нибудь бравурную мелодию, если Николетта, то дверь хлопала еще громче, и она кричала «Я дома, госпожа!», если знала, что я одна, если же слуги, то они обычно покашливали и сопели на пороге. На этот раз было тихо. Я снова углубилась в чтение; возможно, дверь была плохо закрыта и хлопнула сама. Потом в гостиной раздались шаги, и я, отложив книгу в сторону, встала.

– Кто там? – спросила я, с тревогой вглядываясь в темную столовую.

– Это я, – и на пороге кабинета возник дон Висконти собственной персоной.

Вряд ли я могла выглядеть более испуганной и пораженной, если бы пол разверзся подо мной, и наружу через щель полезла пахнущая серой нечисть, а деревянные полы стали обугливаться от языков адского пламени. Я сглотнула комок, образовавшийся в горле от сильно подскочившего туда сердца, и запихнула сердечный механизм обратно в грудную клетку, где он забился, как пойманная птичка. Вот уж кто действительно был пойман, так это я… «Спокойствие, только спокойствие», – как говорил один тип с пропеллером. О, ему конечно, было хорошо, этому типу, ведь он только и делал, что ел варенье… Что бы с ним было, увидь он перед собой этого буйнопомешанного? Ибо из-под низкого лба Висконти на меня смотрели глаза сумасшедшего, он был возбужден, словно решился на отчаянный шаг.

– Чем обязана? – сухо и холодно произнесла я, еле справившись с волной страха.

– Вы не пришли сегодня на службу… – дон Висконти явно ожидал увидеть еще кого-то в комнате и был удивлен и обрадован, застав меня одну.

– Я неважно себя чувствую, – зачем-то объяснила я и действительно почувствовала, как по спине пробежал неприятный озноб. – А что вас заставило отложить разговор с Богом?

– То, что его отложили вы. Я подумал, раз уж мы пообещали друг другу быть всегда вместе, в горе и радости, пока смерть не разлучит нас, то я должен быть рядом с вами, – он явно старался, чтобы его речь звучала спокойно, но слова были налиты свинцовой тяжестью. Каждый шаг, который он делал мне навстречу, вызывал болезненный, бешеный кульбит моего сердца. А улыбка показалась и вовсе оскалом радостного садиста, готовящего неприятную пытку.

– Напрасная забота, – пожала я плечами. – С чего вдруг такая обеспокоенность моим состоянием? Помнится, совсем недавно вас устраивало то, что вы вдовец, и воскрешение жены вам явно пришлось не по вкусу.

– Вы до сих пор не можете мне этого простить, не правда ли? – Николо Висконти, не дожидаясь приглашения, сел в кресло и развалился в нем, посматривая на меня, как хозяин на слугу. Почувствовав себя глупо, я тоже села, хотя внутренний голос (или голос донны?) кричал: «Беги!»

– Конечно, и еще то, что вы соблазнили мою сестру!

Висконти расхохотался.

– Соблазнил! Я!

Его веселье удивляло.

– Я как раз пришел рассказать вам, сударыня, скольким вы мне обязаны и какой на самом деле была Клементина. Эта девчонка была совершенной противоположностью своей сестре. Если донна Анна была ангелом, сошедшим в этот мир случайно и воплотившимся в смертную женщину, то Клементина была сущим дьяволом, волчицей в овечьей шкуре. Когда я женился на донне, я женился по любви, меня привлекал этот ангелочек без крыльев, но вдобавок к нему я оказался отягощен чертенком Клементиной, которая, скучая в Неаполе, вдруг вбила себе в голову, что влюбилась в меня. Я мужчина, сударыня, сопротивляться женским чарам мне не под силу, особенно когда меня преследуют в собственном доме днем и ночью со страстью Везувия, не утихающей ни на миг. Это она соблазнила меня, маленькая колдунья, да так, что какое-то время было очень удобно жить с ними двумя, с огненной страстью одной и холодной покорностью другой. Донна Анна была прекрасной супругой, не могу сказать ничего против нее, и я жил бы так и дальше, но Клементина вдруг захотела избавиться от сестры.

«Подумай только, – говорила она, – мы больше не будем прятаться и выискивать скупые минуты для встреч, нам будет принадлежать вся жизнь».

Я не думал, что она решится на убийство сестры… Когда они пропали, я решил, что они действительно погибли, но потом, когда она появилась, я понял, что она все же сделала то, о чем мечтала. Не старайтесь убедить меня, что вы донна, – вдруг сказал он, поднимаясь с кресла и прохаживаясь по комнате. – Я знаю, что это не так.

Он был возбужден, оживлен, словно готовился к чему-то. Мне было неудобно следить за ним, и я тоже поднялась.

– Едва вы появились, я понял, чего хотят от меня дяди Анны. Денег. Наследства, которое она оставила в моих руках. Для этого им понадобилась женщина, похожая на Анну, и вы подходите на эту роль как нельзя лучше. Вы прекрасно подготовились, за одним исключением: вам неизвестно, как относилась ко мне Анна, и по одному жесту, по одному взгляду, брошенному на меня, я бы мог догадаться, что это она.

Я молчала, потому как утверждать, что я – Анна, казалось сейчас несусветной тупостью.

– Итак, вы незнакомка, с другим именем, с другой фамилией, претендующая на богатство, размеры которого вам, наверно, неизвестны. Я тоже не беден, но и не столь богат, ведь теперь вам принадлежит и половина, предназначавшаяся Клементине. Но вам невдомек, сударыня, что вы, сыграв свою роль и добившись развода, станете не нужны герцогам д'Эсте, и они, уплатив вам скромное жалование, отправят вас восвояси. Я же предлагаю другой вариант.

Он остановился напротив.

– Какой же? – спросила я, с трудом найдя в себе возможность говорить. Он парализовал меня взглядом, возвышаясь надо мной, словно змея над кроликом, и мне вдруг очень захотелось, чтобы в дом вошел хоть кто-нибудь, потому что я казалась себе совершенно беззащитной перед этим мужчиной. В тот момент я пожалела, что, вопреки указанию Августа, не носила кинжала.

– Вы красивы, – он схватил меня за подбородок и резко повернул лицо к свету. Его пальцы надавили на щеки, отчего губы приняли форму утиного клюва. – У вас миленькая мордашка, и вы похожи на мою жену, и формы у вас, что надо, – он бесцеремонно пощупал мою грудь, в то время как я пыталась освободить лицо. Я гневно замычала и резко одернула его руку вниз, отступая на шаг, задыхаясь от возмущения.

– Как вы смеете!

– Вы могли бы продолжать играть свою роль и жить припеваючи, если бы согласились жить со мной. Вы наверняка бедны, раз пошли на участие в подобном фарсе, подумайте хорошенько!

– Вы все подсчитали, не правда ли? – негодуя, воскликнула я. Голос обрывался от гнева, я была обозлена. – Думаете, я шлюшка? Думаете, мне заплатили? Решили перекупить?

– Разве нет? – спокойно спросил Висконти. – Я заплачу куда больше. И вы получите благородного мужа впридачу.