Кае де Клиари - Приключения Они

Итак, реформы победили. Победили, несмотря на то, что женщины, закрыв за собой двери, сбрасывали ненавистные заслонки, лапти и перископы. Победили, несмотря на то, что бордели на самом деле никуда не исчезли, а просто повесили обратно таблички с надписями, говорящими о том, что здесь де спортивная секция, кружок кройки и шитья или что-то в этом роде. А чтобы их не разоблачили сразу же, они заручились поддержкой уголовников и полиции, платя дань и тем, и другим. Правда, теперь, лишившись государственного и прежде всего медицинского контроля, они действительно превратились в гнёзда разврата и рассадники болезней.

Реформы победили, несмотря на то, что любящие дети продолжали называть своих отцов – «папа», а те из них, которые родились с мозгом в голове, объективно принимали во внимание критику родителей и учителей, и продолжали учиться.

Реформы победили, и главным их результатом были тюрьмы, буквально набитые заключёнными. Туда сейчас во множестве поступали те, кто ещё тайком отправлял культ Богини любви и отказывался признавать, что детей находят в капусте. Они садились рядом со вчерашними поборниками «здравого смысла», клеймившими недавно и вышеозначенную Богиню и всё что связано с любовью и красотой. То, что сегодня политика государства полностью совпадала с их убеждениями, значения не имело, так-как закон не имел обратного действия, а на момент их осуждения расклад был таков, что карались преступления против любви. Короче – виновен или не виновен, сел, значит досиживай!

На этой почве пышным цветом расцвели органы защиты закона. Были отстроены настоящие дворцы, по которым толпами ходили люди в мундирах увешенных орденами за поимку преступных отцов или женщин не пожелавших носить на лицах заслонки. Там же можно было встретить судей, головы которых непросто было разглядеть среди складок мантий, хоть сами они частенько едва помещались под этими чёрными мешками от полноты судейского рвения.

И в каждом таком дворце была установлена статуя – женщина в глухой предписанной законом одежде, с заслонкой на лице, но без перископа, так-как от рождения она была слепая. В клешнях, заменявших этой калеке руки, были зажаты символы правосудия – крысоловка и мясорубка!

.................................................................................

Царь Андрей грустил. Нормальный человек не может взирать на безумие творящееся у него на глазах. Сперва, он вмешивался на каждом шагу в нелепости, творящиеся в государстве, где он стал царём, едва попав в этот мир. Останавливал безумства, исправлял железной рукой нелепости и глупости, кого-то спасал, кого-то карал за превышение полномочий и за откровенные преступления прикрывавшиеся политическими принципами. Но затем он понял, что просто не успевает.

Подхватив его идею и ничего из нее, не поняв, но тут же вывернув всё наизнанку, люди царства-государства начали творить такое!.. При этом, его, повелителя, надёжу государя и отца народа, прославляли за мудрость, приписывая ему все «достижения», которые наворотили сами.

В конце концов, он устал исправлять всю эту глупость и заперся во дворце, где были приняты порядки начала его царствования. Здесь сбылись все его мечты, начавшиеся ещё в подростковом возрасте. Он был по уши в девушках, смотревших на него с восхищением! После долгих, (как ему казалось), лет без любви, у него её было столько, сколько он хотел, сколько мог осилить и даже ещё больше.

Но это всё было не то. Девушки были прелестны, а их чувства к нему вовсе не были исключительным раболепством наложниц по отношению к повелителю. Он был молод и силён, а ещё ласков и предупредителен с ними, не признавал ни грубости, ни насилия и никогда не требовал чего-либо унижающего или причиняющего боль. В общем, он купался в наслаждении и дарил его тем, с кем делил ложе любви, но… Но среди них не было Они!

Андрей не чувствовал себя изменником. Да, теперь у него была связь со многими девушками, но между ним и Они не было никаких взаимных обязательств, а значит, и изменять было нечему. Собственно, чувство, которое он испытывал к этой девушке с золотыми глазами и рожками на голове, только начиналось, и вовсе не факт, что у него было бы продолжение. Практика показывала, что, скорее всего Они повыпендривалась бы перед ним и исчезла бы, как это делали другие, а может быть закрутила бы с Елизаром. Андрей не единожды видел, как девушки, с негодованием фыркавшие от сальных шуточек второго пилота, в скором времени с восторгом бежали к нему и терпели любое обращение, даже когда он о них откровенно вытирал ноги.

Так что они с Они не обязаны были соблюдать друг другу верность, но всё же… Андрею крайне неприятно было думать, что Они может быть с кем-то другим. Он скучал по ней. Проводя время с какой-нибудь из своих девушек, или с несколькими сразу, он часто представлял рядом её, Они. И мечтал…

Мечтал о том, как было бы здорово, если бы она была здесь, с ним, если бы она блистала среди дворцовых красавиц, как бриллиант среди жемчуга! А если бы она потребовала быть единственной в его жизни, то он немедленно исполнил бы это её желание, ведь, несмотря на всё хорошее отношение к своим наложницам, ни одну из них он не любил…

– Ваше величество!

Подошедший сановник раболепно согнул спину, между тем, как справа и слева послышался звук натягиваемых луков. (Согласно какой-то местной традиции дворцовая стража здесь была вооружена средневековым оружием, хотя технический уровень мира в котором находилось царство, был ничуть не ниже того, откуда Андрей был родом.)

– Что вам, министр? – спросил повелитель, отпуская девушек и выпрямляясь на троне.

– Ваше величество! – повторил придворный. – К вам парламентская делегация. Прикажете принять?

– Пускай войдут! – разрешил царь Андрей, а сам вдруг почувствовал себя неловко.

Ему почему-то вдруг стало не по себе, от того что эти снобы увидят его девочек обнажёнными. Сами девчонки привыкли гордиться своей красотой, и не прятать её за фиговыми листьями. И всё же Андрею захотелось, чтобы сейчас они были одеты. Может отправить их во внутренние покои?

Но было поздно что-либо менять – парламентская делегация уже входила в тронный за, как таран, разрезая собой толпу придворных. Они подошли почему-то все одетые в чёрное, и, приблизившись к подножию трона, остановились. Лица суровые, решительные, видимо случилось что-то серьёзное.

– Ваше величество! – начал глава делегации, сухой длинный старик с неулыбчивым постным лицом. – От имени парламента и народа мы имеем честь объявить вам, что ваша власть низложена, а сами вы будете арестованы и преданы суду, как источник разврата, подрывающий основы общественной морали и самой государственности.