Александр Забусов - Византийский узел

«Тьфу! Было бы куда уйти, ушел и не оглянулся. Вон, соседям кривичам с боярином повезло. По слухам, богатеют не по дням, по часам. Вместо сельской веси за два лета город возвел, поганых изничтожил. Гулянья, свадьбы, праздники веселые, подарки опять же. Говорят, на полюдье не ездит – из деревень к нему сами все везут. Старейшин селищ к себе в гости зазывает, привечает. Вои, как гридни, у князя разодеты, гривнами одарены, а наш-то сморчок все под себя, все ему мало. Уйдет за Калинов мост, некому и добро оставить-то будет. Эх! А ведь одно из племен северянских к кривичам подалось. Люди бают, у боярина Гордея никаких различий, кривич ты или северянин, только живи да пользу родам приноси».

Задумавшись, Тужир споткнулся, приземлился в лужу на четыре кости, выпачкал грязью при этом лицо, окончательно испортив себе настроение.

В это время в избе боярин потчевал монаха разносолами, рассказывая о своей нелегкой жизни в лесной глуши, сетуя на неповоротливость, отсталость, лень и хитрость людей русских.

– От холопов никакого прибытку нет, а еще князю, по зимнему полюдью приходящему, все самое лучшее отдай, с чем сам остаюсь. Соседи на угодья мои глаз положили, того и гляди, оттяпают кус пожирнее. А у меня дружина мала и трех десятков не наберется. А ведь и тех поить-кормить потребно. Опять же, боярин по соседству, кривического корню, появился. Откель только взялся? О позапрошлом годе от печенегов деревеньку мою уберег. Теперь житья не стало, смерды ленивые в его сторону глядеть стали. Видишь ли, хозяином пограничья прозвали. Чуть что, теперь не ко мне, к нему за советом да помощью бегают. Того и гляди из-под руки уйдут. А мне что делать?

– На все воля Божья! – глубокомысленно изрек монах. – Все мы в руке его.

– Батюшка Иоанн, помоги. Помоги, как тогда в молодые годы со старым боярином помог. Я в долгу не останусь.

– Долг-то чем отдавать будешь? Вон, своим истуканам поклоняешься. Много они тебе помогли? Веру истинную принять не желаешь.

– Так ведь я завсегда готов. Только ты уйдешь, а я с этими людинами здесь останусь. Они ведь Белого Бога не примут.

– Не все сразу, сын мой, не все сразу. Есть ли среди твоих воев надежные люди, готовые сделать все, что им прикажут?

– Ну…

– Услуги будут хорошо оплачены.

– За плату найдутся. А что делать-то надо?

Пропустив мимо ушей вопрос боярина, монах, размышляя, задал свой:

– Так, говоришь, что твои холопы за помощью к кривическому боярину повадились бегать?

– Да. Я за такое, подумываю, как наказать и отвадить их.

– А ты, сын мой, не думай. Я за тебя подумаю. Лучше пришли-ка сюда двух холопов своих, кои за деньги любой приказ выполнить горазды.

Боярин подошел к двери, открыв ее, крикнул:

– Жерава! Жерава, где ты там есть?

– Здеся я, батюшка боярин. Где ж мне быть.

– Зови сюда Трута и Умысла. Да, поживее поворачивайся, корова сисястая.

– Слухаюсь, батюшка, – раздалось из соседней комнаты.

Иоанн осмотрел двоих прибывших боярских воинов. Пристально, заглянув каждому в глаза, остался доволен выбором Военега.

– Мне необходимо, чтобы вы сделали для меня кое-какую работу. Обидел меня боярин, хозяин городка. В отместку хочу больно его наказать, но болью не телесной, а душевной. Возьметесь? Оплата по пять золотых на брата.

– Хлопотно с боярином ихним связываться. Вона, нурманы его восхотели, и где они теперь? Видели мы боярина того. С виду человек, как все, а присмотришься, опасностью от него веет, будто от хищного зверя. Кто не понимает этого, долго не живет. А нам пожить еще охота. Правда ж, Трут?

– Ага, твоя, правда.

Монах, прищурившись, посмотрел на Военега. Его взгляд говорил о многом. Тот пожал плечами, в мыслях соглашаясь со словами своих протеже.

– Хочу вам поведать, что боярина тамошнего уж седмицу как в городке нет. В Чернигов с дружиной он подался. Вернется явно не скоро, да и вернется ли.

Переглянувшись, наемники слегка расслабились.

– Так что ты от нас хочешь, добрый человече?

– Места здешние хорошо знаете?

– Так выросли здесь, как не знать.

– Есть неподалеку от Гордеева городка полянка приметная, на ней изба рубленая стоит, под сосной раскидистой. Живет в этой избе старуха, из ума выжившая, с отроковицей. Охраны никакой при этой ведьме нет. Лесными тропами пройдете, чтоб никто вас не узрел. И старую, и девку из луков застрелите стрелами печенежскими. Найдете таковые?

– Найдем. Знать, бабка Павла в чем-то тебе дорогу перешла.

– Не ваше дело, холопы. Вам за это звонкой монетой уплачено будет, – повысил голос боярин.

– Дык, а мы что? Ты, монах, гроши вперед плати, да укажи, когда дело сие зробить. А уж дальше наше дело будет.

Монах, вытащив из-под широкой рясы небольших размеров кошель, бросил его на стол перед нанятыми им людьми. Умысл почти на лету подхватил кошелек, рассупонив тесьму, заглянул внутрь, продемонстрировав содержимое Труту, затянув, тут же сунул за пояс. Улыбка промелькнула на лицах обоих наемников.

– Завтра с рассветом и двинетесь в путь. Большаком не ходите, по тропкам пробирайтесь. Я вас с вестями у вашего боярина ждать буду. Сроку вам на все про все – седмица, времени больше, чем надо.

Оставшись вдвоем с боярином, монах задумчиво смотрел на тусклое пламя масляного светильника, стоявшего на столе, заставленном различного рода закусками. Не решаясь беспокоить мысли византийца, Военег, притихнув, искоса наблюдал за гостем, не подозревая, какие мысли витают в голове у чернеца.

Меж тем монах анализировал ситуацию, произошедшую с ним. Не первый раз он посещал страны варваров, выполняя сначала мелкие поручения отцов церкви и первых слуг базилевса, потом удостоился быть признанным к свершению более крупных дел. Побывал на востоке и западе, довелось поработать в странах, где люди имели черный цвет кожи. Везде сопутствовала ему удача, везде он находил учителей, добавивших к его нелегкой стезе знания чародейства и волшебства, что не противоречило заветам Евагрия Понтийского и неофициальной доктрине Византийской церкви. Тогда не думал монах Иоанн, что в богом забытой варварской стране, где по полгода реки скованы льдом, а земля засыпает под покровом снежного одеяла, где нет ласкового моря, а есть зеленые просторы лесов, он допустит непозволительный для него просчет. Необходимо было выправить положение. Но как? Одно неверное движение, шаг ли, брошенное слово, и чернь донесет об этом, тем, кто находится у кормила власти Гордеева городка. С ними надо было отработать тоньше, хитрее, профессиональнее, чем с теми же старейшинами северянских селений. Убийство ведьмы – это только укус, а нужен бросок и удар, после которого кривичи уже не смогут подняться. О, эта сладкая месть! Месть за его личное поражение и унижение. Затем он догонит воинство Святослава и уничтожит ненавистного кривича и всю его дружину. Лицо монаха расплылось в довольной, хищной улыбке. Он глянул на молча сидевшего за столом Военега, что-то жующего, не решающегося вымолвить слово.