Владимир Поселягин - Истребители: Я – истребитель. Мы – истребители. Путь истребителя

– Ныряем, «мессеры» заходят! – успел я крикнуть обеим головам.

Пропитавшийся водой парашют резко потяжелел и стал тянуть меня на дно, пришлось его срочно скидывать. И как раз в это время послышались оглушающие удары по железу и по воде.

Оттолкнувшись от дна, я добрался до берега. Рядом отфыркивался Никифоров, а вот Степанова видно не было. Пришлось нырять за ним.

Повезло: рука сразу опустилась на его плечо, осталось только покрепче вцепиться в гимнастерку. Рывком приподняв сержанта над водой, мы с Никифоровым вытащили Степанова на берег, где он судорожно выплевывал воду, которой успел наглотаться. Подхватив его под руки, мы поднялись на кручу и скрылись среди деревьев.

– Скидывай парашют, он из-за него тяжелей стал в два раза.

Освободив сержанта от намокшего парашюта, мы присели кто где стоял. Степанов, продолжая тяжело дышать и кашлять, проговорил:

– Спасибо… вам! Я уж… думал… все, отлетался…

– Да не за что. Блин, все промокло! – расстроенно сказал я, вынимая все бумаги и раскладывая их, чтобы просушить. Достав заодно шоколад, я одну плитку убрал, а остальные две разделил. Одну нам с особистом пополам, другую – Степанову.

– Ешь-ешь. Ты и так на ногах еле стоишь. Сейчас побегать придется, силы нужны будут, – сказал я, заметив, что он хочет отказаться от большей доли.

Закончив с вещами, принялся стягивать с себя одежду, бормоча:

– Хотел ведь сегодня искупаться сбегать, но никак не думал, что это произойдет так.

На относительное приведение себя в порядок у нас ушло минут пять: раздеться, отжать одежду, назначить ее условно сухой и натянуть опять. И пожалеть об оставшемся в сожженном немцами самолете НЗ…

– Уходить надо. Наверняка наземным войскам сообщили о нас.

«Хотя сейчас не середина или конец войны, могут и рукой махнуть. Но все равно лучше перебдеть!»

– Ну как вы? Бежим? – спросил я, укладывая вещи обратно в планшет и карманы.

– Ты куда? – с подозрением поинтересовался Никифоров, заметив, что я собираюсь бежать на запад.

– Туда.

– Нам в противоположную сторону надо. На восток.

– До фронта шестьдесят километров пехом топать? Да ну, товарищ политрук! Тут до немцев километров восемь осталось. До аэродрома, я хотел сказать.

– У тебя есть какое-то предложение? – нахмурившись, спросил особист.

– Ну да! Идем на аэродром, выбираем самолет, который готовится к взлету, и…

– Думаешь, получится?

– Год назад «мессер» у них угнал, и ничего, стреляли, конечно, вслед… Да ладно, давно это было.

Сказал я это не просто так. В санчасти давно уже обдумывал, за кого себя выдать – за советского-то не получится. Из-за незнания жизни в это время спалюсь на мелочах. Поэтому оставался единственный выход – эмигрант из Франции, благо по-французски балакаю чисто. Сирота, родители погибли во время бомбежки при захвате немцами Франции. По мелочам еще не продумывал, но основную версию выработал и даже заучил. Но главный ответ – родители погибли, сирота, начал новую жизнь, про старую не спрашивайте, не скажу. Где-то так.

– Очень интересно, а вам не кажется, ТОВАРИЩ старший сержант, что нам надо поговорить?

– О чем? – я сделал вид, что не понимаю.

– О жизни. Так, Степанов, а ну-ка отойди метров на сорок.

– Товарищ политрук, сейчас тут немцы будут, а вы все о своем. Бежать надо, и быстро. К тому же я все равно ничего не скажу!

– Это еще почему?

– У меня новая жизнь. Старой нет, все, – развел я руками.

– В полку поговорим. Так, насчет твоего плана, самолет угнать сможешь?

Я только возмущенно фыркнул в ответ.

– Товарищ политрук, побежали, в полку через два часа ужин. Пельмени. Мне Люба сказала.

– Хорошо. Вперед.

И мы побежали. Степанов довольно быстро запыхался, и нам приходилось то и дело переходить с бега на шаг.

– Очки сними. Бликуют, – подсказал Никифоров.

– Ах ты черт, я про них совсем забыл! – досадливо ответил я, стянув со лба очки и убирая их в карман галифе.

К аэродрому мы вышли со стороны леса. И судя по тому, что тут была натянута тревожка в виде проволоки с консервными банками, не первые тут оказались. Да и пулеметные гнезда, где дежурили пулеметчики, навевали сомнения в нашем плане.

– Банки-то, наши, – тронув одну, тихо сказал Степанов.

– Угу. Похоже, тут наш аэродром был, вон, где здания, разбитая «сушка» лежит.

– Там еще зенитная пушка, – указал рукой особист на мелкокалиберную зенитку.

– Уходить надо, – буркнул Степанов.

– Согласен, ничего не получится, охраняют тут крепко.

– Ну да, если шумом и стрельбой, то, конечно, хрен они нам что сделать дадут, но я про это и не говорил.

– По-тихому? – поинтересовался особист.

– Ага. Видите, во-о-он там транспортник стоит, в который мешки грузят из машины? Заметьте, он готов к взлету, моторы уже запущены. Значит, в течение пятнадцати минут он взлетит. Если по-быстрому пробежим по лесу и выйдем вон там, то можно по-пластунски добраться до него. А уж там…

– Попробуем, все равно другого выхода нет.

– Да. Жаль, что мы не в летных комбинезонах, временно, пока близко не подошли, можно было прикинуться своими, но в гимнастерках, мне кажется, это вряд ли получится. Ладно, чего ждать, побежали.

И тут случилось то, на что я никак не рассчитывал, даже не задумывался. Мы встретили своих. Буквально выскочили на них.

– Стоять. Хенде хох! – тихо выдохнул сержант-пограничник, держа меня на прицеле карабина, так как я бежал первым. Под его ногами лежали два тела в знакомой серой форме. Видимо, патруль.

– Свои, мать твою… … … … – От испуга я загнул такой коленец, что даже сержант заслушался, однако карабин не опустил, продолжая держать меня на прицеле.

– Кто такие? – послышался вопрос справа: из-за куста выглянул лейтенант тех же войск.

– Летчики сбитые. Ребята, там транспортник под парами, мы его угнать хотим. Не успеем, если вы нас задержите. Слышите, моторы у него гудят?

– Подожди, а там места много? – спросил быстро лейтенант.

– Ну, его грузят, вес неизвестен, а что?

– У нас шесть раненых. Возьмете?

– Захватить поможете – возьмем, – ответил вместо меня особист.

Мы успели. Как это ни странно, но мы успели. Или немцы задержались? Не суть. Пограничники, пользуясь тем, что их скрывает высокая трава, подползли к самолету и взяли в ножи не только солдат-грузичиков, но и пилотов, куривших у хвоста.

«Повезло, что, похоже, они только заняли эту площадку, день-два, не больше, а то так бы легко не было. И вообще, где они все? А! Время же ужина! То-то я смотрю, народу мало!»

– Вперед! – скомандовал лейтенант, и мы поползли к транспортнику, волоча носилки. Захватившие самолет бойцы, пользуясь тем, что от остального персонала аэродрома они закрыты корпусом «юнкерса», занялись разгрузкой. Когда мы подползли, они уже освободили салон и дали нам возможность попасть внутрь.