Владимир Корешков - Почему Я? Часть 2

Вездесущие кондоры, грифы, стервятники были уже тут как тут. Расправив крылья, мягко приземлились возле человеческих останков. Неуклюже, с опаской, все время вертя головой в ожидании подвоха, сделали пару шагов в сторону неожиданного ужина, свалившегося прямо с небес. Наконец успокоившись, начали, утоляя голод, поочередно выклевывать, безжалостно отрывая, по жирному ломтю мяса от Пашиного тела, или скорее того, что от него осталось.

***

Я остановил запись и, повернувшись, обратился к своей команде:

– Надеюсь, по этой кандидатуре ни у кого вопросов не будет?

– Ну, не знаю, – задумчиво произнесла Аня. – Какой-то он малахольный. Подумаешь, подруга загуляла. Вот невидаль, и сразу башкой с обрыва.

– Ну, во-первых, не подруга, а жена, – впервые за последнее время не поддержала ее Жанна.

– Ну, жена. Какая, нафиг, разница? Все равно не повод счеты с жизнью сводить. Плюнул бы на эту сучку. На ней что, свет клином сошелся? Она что, какая-то особенная?

– Любил он ее крепко, – встала на защиту чести и достоинства Паши Алина, привычно заправляя своими длинными музыкальными пальцами непослушную седую прядь волос за ухо. – Может, для тебя это ничего особенного, потому что серьезных чувств пока ни к кому не испытывала, не знаешь еще, что такое настоящая любовь, а он без Сесилии себе жизни не представлял, вот и голову от горя потерял.

– С чего ты взяла, что я никого никогда не любила? – тут же взвилась Аня. – Просто сопли никогда не распускала. И потом… Ты что, единственная в целом мире знаешь, что такое любовь? У тебя какая-то особая монополия на определение, у кого настоящие чувства, а у кого нет? Это ты такая знающая и умная стала, потому что Юра погиб?

Вот это дополнение Всадница без головы вставила зря. В драке этот прием называется «удар ниже пояса». Алина вся вспыхнула. Зло сузила глаза.

– Зато у тебя, я смотрю, есть исключительная индульгенция, чтобы быть конкретной стервой.

Конфликт разгорался.

– Девочки, прекратите сейчас же!! – попыталась выступить в роли миротворца Жанна. – Ань, извинись, пожалуйста, и забыли. Мир.

Но Аня не из тех, кто готов извиняться или брать свои слова назад.

– С каких это я буду извиняться? – презрительно хмыкнула она, дернув плечами.

Андрюха не встревал, дипломатично отмалчивался. Влезать лицу мужского пола в женские разборки очень опасно – может прилететь – мало не покажется. Причем от всех трех участниц конфликта. Дамы запросто могут заключить перемирие на короткое время ради высокой цели, после чего объединить усилия и выступить сообща – общим фронтом – против мужчины, загнать его в угол и замордовать – это святое. А пусть знает свое место и не суется куда ни попадя, то есть под горячую руку. Ату его, ату. Поскольку Андрюха отмалчивался уже не первый раз, прикинувшись ветошью, и не отсвечивал, пришлось гнев «волчиц» переключать на себя. Мне не привыкать быть битым. У меня шкура толстая, дубленая – все выдержу, все стерплю.

– Так, девоньки, не хватало еще, чтобы мы все здесь вдрызг переругались из-за какой-то глупости, выясняя, кто кого когда по-настоящему любил или это было понарошку. Не ради этого мы здесь собрались. У нас, как мне кажется, были другие планы. Так что отставить выяснения до лучших времен.

Они одновременно все трое повернули свои хорошенькие головы ко мне. Почему-то это очень напомнило научно-популярную и крайне познавательную телепередачу, которую когда-то смотрел по зомбоящику на канале «Animal Planet». Она рассказывала о незаурядной жизни рептилий, именно так реагируют кобры на любое движение в их сторону, рассматривая это как покушение на их личное пространство. Они, распустив капюшон, готовы тут же вцепиться в появившегося наглеца острыми смертоносными зубами, по которым стекает убийственный яд, ну, во всяком случае, у меня были такие ассоциации. «Сейчас прилетит, сейчас точно прилетит, – залепетал мой внутренний голос. – Ой, что теперь будет? Вот дурак. Тебе что, больше всех надо было? Ну, собачились себе и собачились девушки. Поругаются, потом помирятся. Потому что девчонки ругаются – только тешутся, а вот тебя не пощадят».

– Глупости? Для тебя любовь – это глупости? – прошипела Аня, гневно сдвинув брови и уже приоткрыв рот, готова была вцепиться и выпустить в мою бренную тушку весь яд без остатка.

«Мамочки!!!» – завизжал как резаный мой внутренний голос.

И опять я сработал на опережение:

– Ты неправильно меня, Аня, поняла. Я никогда не считал высокие чувства глупостью. Просто сейчас у нас на повестке дня совсем другой вопрос. Вы поймите, друзья, – обратился я уже ко всем, посчитав, что тем самым по-быстрому закончу прения по этому сложному и скользкому вопросу. – Паша нам очень нужен, он чрезвычайно умненький парень. Даже до конца не зная всего, на подсознательном уровне, по наитию сможет разобраться с любой техникой. В том числе, думаю, что и с установкой целионов справится. Таких, как он, единицы на миллион, а может, даже на миллиард, а у нас выбор не велик – всего двенадцать кандидатов. Это просто удача, что он есть в заявке.

– Если он поможет, – устало произнесла Алина, – то здесь и обсуждать нечего.

– Я тоже так считаю, – поддержала ее Жанна.

– И я, – неожиданно ожил Андрюха.

«Странно, – подумал я. – А мне уже начало казаться, что он превратился в каменного истукана наподобие тех, которые дислоцируются на острове Пасхи, и вообще разучился говорить».

Все взгляды теперь обратились на Аню. Та больше не стала спорить, просто пожала плечами, мол, смотрите сами, если что пойдет не так, я предупреждала.

Я еще раз пропустил на компе последние минуты жизни Паши и за мгновение до того, как его голова соприкоснулась с выступом скалы,, прекратив тем самым его жизненный цикл, навел на Пашу красную рамку, сопровождавшую его на мониторе, и щелкнул от души пальцем по кнопке мышки, своим действием вытащив его в последний момент из лап смерти.

– Все. Пошли встречать , – коротко бросил я остальным и, не оглядываясь, отправился в белую комнату.

Паша, как и все мы когда-то, полулежа висел в воздухе.

– Ну что, дружище, давай знакомиться.

Он внимательно и бесстрастно нас выслушал. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Казалось, он ничему не удивлялся, во самообладание, а может, он в своей прошлой жизни дошел до такой точки, что его чем-то удивить уже невозможно. Простое человеческое спасибо мы от него тоже не услышали.

– Хорошо. Чем смогу, помогу, – только и сказал он. – Где мой угол?

– В смысле?

– В смысле где я пока могу перекантоваться?

Я был слегка обескуражен, если не сказать больше. Неужели, попав в будущее, убежав от смерти, это единственное, что его интересовало?

– Паш, мы не знали, какую ты для себя выберешь обстановку и где тебе будет комфортней, поэтому просто представь, что за интерьер ты хочешь увидеть вот за той стеной, и, как в сказке, все исполнится.