Сергей Чехин - Я и моя суккуба

– Пофиг? – в который раз уточнила она.

– Ага, – я пошатнулся как пьяный, не устояв на ватных ногах, и если бы не «поддержка» девушки, грохнулся бы к ее копытам. – Пофиг.

– Мне придется тебя наказать, – без намека на издевку произнесла суккуба. – Мы такое не прощаем.

– О, да. Накажи меня, госпожа, – глупое хихиканье оборвалось мокрым и не менее глупым хрюком.

– Тогда стой ровно и не трясись, как тряпка, – процедила сквозь стиснутые клыки.

– Как скажешь.

Было непросто, но я удержался. Горделивой осанкой это не назовешь, но получилось вполне достойно. Хира отшагнула, замахнулась, и последнее, что я увидел перед отключкой – летящий в челюсть кулак.

***

Холод. Жесткость. Тишина, нарушаемая лишь каплями на стекле. Запах пыли. Прикосновение досок к обнаженному телу.

Я дома?

Ну, конечно, свалился с кровати и заснул на полу – там же, где грохнулся в обморок из-за чертовой книги. Переутомился – бывает.

Но тогда почему так болит лицо?

Потер глаза и осмотрелся – нет, не сон. Пустая комната, паутина в углах, грязь. Как я тут оказался? И кто перебинтовал ноготь? И почему я в одних белых панталонах до колен?

– Хира?

В сей же миг скрипнула дверь, и на пороге появилась суккуба в костюме горничной и с подносом в руке. Причем обновка выглядела как из магазина для взрослых – короткое платьице с прямоугольным вырезом, кружевной передник, чулки, на рогах – черно-белый чепчик. Выражение лица – чопорней, чем у английского дворецкого, а осанка под стать бывалой гейше.

Процокав в угол, прислужница поставила ношу мне на колени, сложила ладони на животе и голосом женской версии Бэрримора произнесла:

– Ваши утренние сухари, сударь. Почти без плесени.

– Как?.. Почему?.. В смысле… – офигевая от происходящего, покосился на браслет – красный фиал демоницы показывал пять делений из десяти. – Что за? Ай!

– Советую не открывать широко рта, сударь.

– Блин… – зашипел, схватился за щеку и зашипел еще сильнее. Надо поскорее найти жрицу.

– Могу подуть, – услужливо предложила бесовка.

– А поцеловать? – с раздражением бросил я.

– А перее(͡๏̯͡๏)ать? – тем же тоном спросила Хира.

Молча посмотрел на нее и захохотал, превозмогая боль.

– Вы в порядке, сударь?

– Да… – не сразу понял, что сопливое шмыганье – это не насморк, а жжение в глазах – не аллергия на пыль. – В полном. Блин… Скажи, а ты бы убила меня?

– Не задавайте вопросы, на которые не хотите знать ответы.

– Но почему? Я же потратил всю твою симпатию. Фиал был на нуле. Как?

Амулет дрогнул – минус одно деление.

– Ладно, ладно, – поднял ладони в примиряющем жесте. – Забыли. Надо найти Ермака и девчонок и заняться поисками Рога. Не знаешь, что в городе творится?

Суккуба сунула два пальца в декольте и достала из ложбинки сложенный вчетверо лист бумаги. Развернув странный подарок, увидел свою рожу и подпись: 50 золотых, брать живьем. Из-за рисунка углем заросшая физиономия в обрамлении гривы грязных волос больше подходила разбойнику с большой дороги, но даже по такой наводке меня легко могли узнать. Как вскоре выяснилось, за товарищей тоже объявили награду, и где их искать – загадка, но в первую очередь стоило проверить убежище девчат в подвале. Идти туда в таком виде – самоубийство, за такие деньжищи за мной даже крысы с собаками охотиться начнут, поэтому стоило переодеться и замаскироваться.

– Слушай. Ты вот все время меняешь шмотки. Можешь и мне чего достать?

– Не могу. Это не шмотки, а субстанция Тьмы, по моей воле принимающая форму шмоток. У человека от нее слезет кожа, как с печеной луковицы.

– А… жаль. Тогда еще одна просьба. Только не сочти за грубость, лады? Не могла бы ты меня постричь и побрить? Когти как раз…

– А жопу тебе не подтереть?! – разозлилась Хира, но браслет, к счастью, не дрогнул.

– С этим сам справлюсь. А вот с этим, – накрутил сальную прядь на палец, – нет. Пойми, чем меньше похожу на плакат, тем лучше. Иначе в город вообще не выйти.

– Котята-чертенята! – суккуба вздохнула и закатила глаза. – Пошли.

Мы спустились по скрипучей лестнице с шаткими перилами. Весь первый этаж поровну делили гостиная и кухня. Судя по сорванным занавескам и растащенной утвари, дом забросили так давно, что его успели обнести раз десять. Удивительно только, где демоница умудрилась раздобыть поднос и сухари.

– Присядь, – девушка указала на почерневший куб дровяной плиты, вмурованный в пол и потому уцелевший.

Огонь в нем давно не разводили, так что рисковал я лишь чистотой трусов, которая заботила меня в последнюю очередь. Не стыдно замарать панталоны пеплом и сажей, стыдно кое-чем иным.

Хира взмахнула рукой, и из пальца с чавкающим щелчком выскочил черный клинок размером с полотно канцелярского ножика. После суккуба бесцеремонно оседлала мои колени, ничуть не беспокоясь, что решетка беспощадно впилась в тощий зад, ухватила за патлы на затылке и запрокинула голову.

– Пены нет. Терпи.

– Да я уж…

– И заткнись. В первый раз занимаюсь такой гадостью. И могу случайно порезать, – лезвие поскребло висок. – Или не случайно. Предыдущие хозяева просили о всяком… но о бритье? Стыд какой…

– Предыдущие хозяева? – я так удивился, что забыл о предупреждении.

– Нас, мятежников, не очень-то много, – Хира взяла за подбородок и осмотрела плоды нелегкого труда. – Порой случается так, что демонист погибает, а его демон – нет. Тогда он возвращается и ждет новых предложений. Понял? А теперь будь добр – хлопни варежкой.

Процесс девушке явно не нравился. Постоянно фыркала, пыхтела, вертела головой (и моей, и своей), то отсаживалась, нещадно елозя по причинному месту, то приближалась, врезаясь грудью в мою. Несмотря на всю опасность происходящего и крайне болезненное сидение, амулет начал неистово дергаться. Суккуба так старалась, что, казалось, вовсе этого не замечала. А когда закончила и встала, чтобы занятья волосами, мой нижепоясной приятель встал вслед за ней.

– Надо же… – девушка изогнула бровь, глядя на покачивающийся холмик. – Немало фетишей знаю, но чтобы от бриться так торчало?

– При чем тут фетиш! – огрызнулся, покраснев и прижав негодника ладонями. – Скачешь на мне, как кобыла, сиськами трешься, а я, значит, виноват?

– Остынь, – ноготь-клинок свистнул в опасной близости от промежности. – А то еще кое-что отстригу.

Щелкнуло второе лезвие, и пальцы-ножницы захрустели шевелюрой. Отрезанные локоны щекотно скользили по спине, но я ничуть не переживал из-за утраты. Волосы всегда отрастут, а вот шея, увы, нет. К тому же, когда Хира принесла пыльное зеркало, я увидел в отражении не забитого лохмача, а чуть взволнованного Тора из третьей части.

– Ого, – с нескрываемым удовольствием провел ладонью по колючему ежику. – А здорово у тебя получается. Спасибо.