Олег Готко - Чёрная звезда заката

– Вера.

Эта сцена завораживает. Не знаю, как бы мне удалось выйти из транса, если бы она не обернулась ко мне морщинистым испитым лицом, где выражение требовательности сменилось беспомощным недоумением.

– Вера, – плаксиво пищит юродивая. – Вера, Вера…

Я бегу прочь из зверинца, а её имя несётся мне вслед, словно призывы муэдзина, доказывающего, что не осталось ничего, кроме веры. Оно перестаёт звучать лишь спустя какое-то время, но я не могу поручиться, что это случилось не потому, что ей не пожало руку отражение…

Клетка с открытой дверцей ещё и теперь иногда мерещится мне. В витринах гастрономов, в окнах автобусов… Словом, везде, где могут распахнуться двери. Теперь я знаю, зачем в клетке зеркало и для чего в пустом зверинце уборщица, но не скажу, потому что это каждый должен понять для себя сам.

Бог тоже спит, и во сне мы приближаемся к нему, создавая кошмары по образу и подобию тех, среди которых просыпаемся, – заканчивал Гончар и заключал: – Спать или не спать – вот в чём вопрос. На диво реальный, да…»

Ему не нужно было быть профессиональным толкователем снов, чтобы отыскать смысл в этом кошмаре. На основе таящегося в душе опыта бывшего воспитанника кадетского корпуса нетрудно было прийти к выводу, что происходящему его придают декорации, а мысль сама по себе лишь продукт стечения времени и обстоятельств.

Следствием игры ума творца стал замысел триптиха «Последний медведь». Уйдя из театра, Михаил устроился в цех покраски автомобилей – так легче было доставать краски. Первая часть являлась почти копией известной картины И.И. Шишкина «Рубка леса» и имела название «Обрубленные корни». Он лишь убрал мужиков-лапотников, придал пеньку на первом плане другой ракурс, загнал в него топор и залил спил кровью. На поваленном дереве, падающем, как известно, от пенька недалеко, он посадил измождённого медведя в нелепом цирковом наряде, в ногах которого корчилась лиса с перебитым позвоночником как символ несоблюдения техники безопасности на лесоповале.

Задний план Гончар оставил без изменений не без тайного умысла – это должно было внушить ценителю живописи на уровне подсознания, что в советской тайге мишка давно не хозяин. Более того, он поначалу даже хотел сделать зверя белым, дабы намекнуть на его дальнейшую судьбу эмигранта, но старый друг Арап тонко подметил, что это уже будет не медведь, а «белая ворона». Такое восприятие образа противоречило бы общему замыслу, и косолапый остался бурым.

На второй части тайгу сменил смешанный лес Восточноевропейской равнины. Тот же медведь продирался сквозь густой подлесок, и ягоды малины были каплями крови на клочьях его шерсти и ошмётках ненавистной цирковой одежонки, которую сдирали колючие ветки родины. Багровый шар тонущего за опушкой солнца бил ему в глаза и окрашивал лес в цвет опасности, от которой бежит зверь. Картина выражала авторское видение будущего и называлась просто: «Топтыгин уходит на Запад».

Заключительная часть изображала всё того же косолапого, но уже без шкуры. На переднем плане мчалось его освежёванное тело с выпученными в шоке глазами, а за ним виднелся шлагбаум и копошащиеся вокруг бурого пятна люди в фуражках с зелёными околышами – «Пограничники делят шкуру неубитого медведя».

Вся работа была любовно выполнена на художественно рихтованных крышках капотов разбитых автомобилей. Некоторая неровность поверхности придавала «полотнам» рельефность и перспективу, но…

Официальные представители власти шедевра не оценили и теперь у Михаила были все основания люто ненавидеть ментов. Именно они в буквальном смысле смешали его творчество с грязью, когда в конце минувшей зимы решился выставить триптих на обозрение широкой публики. Сегодняшняя милая шутка являлась первым действием тщательно задуманной акции, призванной показать, что художник и в наручниках остаётся творцом.

Инцидент с коротышкой, которого задержали вместо него, нисколько не омрачил решимости продолжать начатое. С одной стороны, нечего посторонним шляться по кладбищам в неурочное время, а с другой – искусство требует жертв. Погост, кстати, для почина был выбран неслучайно – во-первых, мёртвым достаточно всё едино, что делается в непосредственной от них близости, а во-вторых, здесь предполагался как бы намёк на то, что надпись дело рук не простого смертного, но зомби возмущённого.

И, наконец, в-третьих, надо же было куда-то девать дохлую кошку! Образовалась она на хозяйстве вследствие того, что, начитавшись совсем недавно книги «Квантовая физика для чайников», случайно попавшейся на глаза во время визита в книжный магазин, он попробовал повторить опыт Шрёдингера. И если тот экспериментировал мысленно, то Михаил, ничтоже сумняшеся, решил воплотить его действия в реальности.

Что и говорить, попытка эта, которая вынужденно протекала в кустарных условиях, не задалась с самого начала, когда искомый кот оказался кошкой, причём – чёрной. Это, по его мнению, и предопределило дальнейший ход событий, приведший к её мучительной смерти от мышьяка, потом как ничего другого горе-экспериментатор предложить в качестве яда не смог. Да и тот ему едва удалось достать в условиях тотального дефицита, а если точнее – безденежья.

К сожалению, Гончаром остался – дало себя знать отсутствие необходимого опыта! – непонятым тот факт, что в квантовой физике, а в данном эксперименте вообще практически всё, зависит от стороннего наблюдателя, что и предопределило для животного печальный результат. А заодно и обрекло того на жутко нелёгкое посмертное существование, когда, как говорится по этому поводу в народе, и ни богу свечка и ни чёрту кочерга…

Впрочем, среди того же тёмного народа ходят упорные слухи, что для окончательного упокоения телу требуется никак не меньше сорока дней. Правда, касается ли это так называемых домашних питомцев и прочей живности мнения разветвляются: кто-то категорически отрицает наличие у них души, кто-то оптом признаёт за ними право на неё, а кто-то считает, что та есть только у теплокровных.

Так или иначе, но применить для этого квантовую науку с целью докопаться до истины до вчерашнего дня не додумался никто. Однако, как было уже сказано, Михаил счёл идею неудачной, и посчитал за лучшее от злосчастной кошки избавиться. Как покажет ближайшее будущее, с выводом он несколько поторопился.

Направляясь домой, склонный к разнообразию и эзотерике, а также играм с судьбой вообще, Гончар понятия не имел ещё много о чём. Среди прочего, было ему неведомо как о том, что кошачий труп уже оказался в умелых, но не очень добрых руках, так и о том, какие последствия это вызовет, и досадовал лишь на то, что не дописал лозунг.