Александр Лидин - Ключ от всех миров

– Никитишна, ты как там? – голос принадлежал старушке. – Что там у тебя происходит?

Я замер, застыл, окаменел.

– Кто там озорует? – в голосе бабули мне послышалась угроза. – Эй!!! – И она снова постучала.

– Что будем делать? – шепотом пробормотал я.

– Встречать караван, – зло проворчал Тогот. – Старуха дверь сама не высадит, а пока вызовет милицию, пока те явятся… мы должны успеть.

– Кто там есть? – вновь донеслось из-за двери, но теперь я уже не обращал на ее голос никакого внимания. Ко мне пришло второе дыхание: если уж я попался, то стоит идти до конца.

– Что делать? – вновь обратился я к Тоготу, в этот раз требуя от него конкретных инструкций.

– Для начала подопри дверь столом.

Я потащил стол к двери, уже не обращая никакого внимания на грохот. За дверью запричитали, но в тот миг для меня это были звуки иного мира. Все, что находилось вне этой комнаты, для меня перестало существовать. Я действовал словно автомат, которому непременно нужно выполнить заложенную в него программу.

– Теперь сдвинь шкаф.

Я попробовал, но у меня ничего не получилось.

– Расслабься.

Тогот вновь взял контроль за моим телом, но и его сил оказалось недостаточно.

– Тогда открой шкаф. Вываливай все, что есть внутри, на пол.

Я повиновался. Грохот стоял ужасный, но мне уже было все равно. Соседка за дверью затихла, видимо, побежала-таки вызывать милицию.

– Все, – в шкафу ничего не осталась, какие-то пальто, платья, ящики с бельем кучей валялись посреди комнаты. Вытянув руку, я осторожно провел по фанерной панели – задней стенке шкафа.

– Выбей фанеру, – я попытался это сделать, но вновь был вынужден обратиться за помощью к Тоготу. Тот расправился с фанерой за считанные секунды, правда, в ладонях у меня осталось с десяток заноз. – Ну, а теперь вновь воспользуйся бритвой , – приказал демон. – Символы ворот ты должен знать наизусть.

– Но тут ничего не видно, – возразил я. – Может, лучше включить свет. Я ведь не буду видеть, что рисую.

– Действуй на ощупь, времени совсем не осталось, – приказал Тогот. – По-моему, у караванщиков проблемы и они хотят как можно скорее… – но я не дослушал. Двигаясь совершенно автоматически, я резанул бритвой кончик указательного пальца и принялся выводить кровью на стене за шкафом различные символы. Всего их было пять. Но мне казалось, я рисовал очень долго. Я не чувствовал ни боли, ни страха. Все мое внимание сосредоточилось на пяти знаках врат. А потом я начал читать заклятие – короткое заклятие открытия врат. И тут мое запястье свела страшная судорога. Эта боль была несравнима с той, что я только что испытал, пытаясь сопротивляться Тоготу. Это была Боль. И болело то самое место, где раньше была странная татуировка. Она исчезла в конце октября, окончательно растворившись в плоти моей руки, и теперь я мог чувствовать переплетение колдовских нитей, проведя с нажимом по тому месту, где они сплелись воедино. Теперь же она вновь проступила сквозь мою плоть. Татуировка налилась кровью и светилась, вспыхивая все ярче и ярче при каждом новом слове произносимого мной заклятия.

Бах! Что-то вспыхнуло прямо перед моим носом. Меня отшвырнуло на кучу белья, выкинутого из шкафа, и один из ящиков больно врезался мне под лопатку. Комната наполнилась взвесью штукатурки. Внутри шкафа что-то замерцало, а потом словно по волшебству из тьмы вынырнуло шесть фигур!

Потом раздался неприятный хлюпающий звук, и врата закрылись.

– Спроси, все ли прошли? – приказал Тогот.

Но я не мог говорить. Я во все глаза уставился на караванщиков. До этого, если не считать самого Тогота, я не видел созданий иных миров. Эти же и впрямь выглядели жутко уже только потому, что очень походили на людей. И все же это были не люди! Те же черты лица, формы носа, губ, и все же было в них что-то отталкивающее, что-то не от мира сего.

Их глаза! Их глаза горели во тьме желтым светом, словно глаза земных хищников!

– Спроси! – подгонял Тогот.

– Все ли у вас нормально, все ли прошли? – заплетающимся голосом пробормотал я.

Один из караванщиков шагнул вперед.

– Ты проводник? – голос его звучал как-то странно, неестественно, словно он говорил, находясь на другом конце огромной трубы. Я кивнул. – Слишком мал для проводника.

Я разозлился. Поднявшись с кучи тряпья, я выпрямился во весь рост, выпятил грудь и сунул ему в нос татуировку на запястье, а потом дерзко произнес:

– Я уже достаточно взрослый!

В дверь вновь постучали.

– Откройте, милиция!

Караванщик с удивлением посмотрел на меня.

– Это представители местных властей, – пояснил я. – Нам лучше побыстрее смываться.

– Веди.

Вести? Куда? На мгновение я растерялся.

– Что мне делать?

– Расслабься.

И я полностью расслабил мускулы. В этот миг мне было все равно. Я уже перешагнул грань страха, перешагнул грань реальности. Вот стоят шестеро нелюдей, вышедших из стены, и ждут от меня помощи. Отлично!

В первый момент я даже не понял, что выделывает с моим телом Тогот. Я только осознал, что теперь, вступив в открытую схватку с властями, я и в самом деле становлюсь кем-то иным, не преступником, нет. Мысль о преступлении отошла на второй план. В тот миг я впервые почувствовал себя… да, пожалуй, самое точное слово и будет «проводник»… Я почувствовал себя проводником , человеком, стоящим над законом человеческим и отвечающим перед иным, более важным, более великим законом, суть которого я не мог постичь.

В следующий миг я со страшной силой врезался в дверь. Филенки полетели в разные стороны, задев притаившихся за дверью милиционеров. Два-три удара-касания по болевым точкам – и оба стража правопорядка остались лежать на полу бесформенными грудами. Старуха, которая была с ними, от страха сама сползла по стенке, что-то бормоча себе под нос и непрерывно крестясь. Однако мне некогда было созерцать содеянное… Тогот вел меня.

Я, а следом за мной караванщики, промчался по полутемному коридору коммуналки. Мы пулей вылетели на лестницу. Дальше вверх – на чердак. Замок я сорвал голыми руками, уже не обращая внимания на синяки и ссадины. Потом мы выбрались на крышу.

Мне смутно запомнилось бегство по крышам. Помню, мы безостановочно мчались куда-то, прыгали, поднимались и спускались по пожарным лестницам, а в голове у меня все время звучал голос Тогота:

– Прямо… Направо… К той лестнице… Здесь придется прыгать… Осторожно, впереди скользкий участок… Вперед… Быстрей… Прямо… Направо…

До сих пор я ясно вижу эту сцену: испуганную старуху, сползающую по стене.

Через много лет я попросил Тогота отвести меня в тот двор. Сначала я не узнал его. В детстве этот двор казался мне огромным – двором волшебного замка, где могли произойти разные чудеса, но это оказалась крошечная площадка в десять квадратных метров. Окна, в том числе и то, через которое я проник в комнату неведомой мне Никитишны, теперь закрывали прочные решетки. Настоящий тюремный двор, куда иногда из своих клетей-камер могут выглянуть узники города – жители северной столицы.