Артем Добровольский - Пансионат

– Чего замялся-то? – раздался вдруг над самым его ухом голос Федора, злой и насмешливый. – Когда стоял бубнил, очко не играло, нет?.. Теперь прыгай, чего уж… Не хочешь? Ну так я тебе помогу!

Толчок в спину, тошнотворный кувырок в пропасть, кутерьма в сознании; прыгавшие с парашютом знают: несколько первых свистящих мгновений чувства и мысли парализованы страшным волшебством свободного полета. Игорь видел, как метнулась с неба прочь луна, как сначала резко свалился на бок, а потом встал на голову Эмпайр Стэйт Билдинг, как снова свалился на бок, как молниями понеслись в открытое небо те самые многоточия окон, что струились дотоле вниз… И лишь ближе к земле, вдруг расслышав оглушительный вой ветра, понял: он падает, падает с огромной высоты, а навстречу ему летит его смерть – бетонная, железная, железобетонная, какая она будет?.. На что, на что он сейчас шлепнется одетым куском парного мяса, что именно он загадит в радиусе десяти метров своими мозгами и кровью? Убьет ли он седокудрую американскую старуху за рулем – брутально примнет ее крышей собственного автомобиля? Или произведет визгливый фурор в каком-нибудь уличном кафе, проломив собою пару нарядных зонтов над столиками и развесив на их железных спицах свои кишки? (Кап. Кап. Кровища капает в чей-то недопитый кофе.) Или все будет проще, скромнее – глухой удар о середину проезжей части, два-три негромких пешеходных вскрика, и белая "зебра" на переходе отчасти становится красной?.. Скоро станет ясно.

* * *

Но судьба была милостива. Судьба была фантастически, нечеловечески милостива. Из миллиона различных вариантов приземления для сброшенного с небоскреба найдется лишь пара-тройка не стопроцентно губительных, таких, результаты которых не будут назойливо ассоциироваться со словом всмятку; и вот, подумать только – всего пара шансов из миллиона, и один из них таки становится реальностью – Игорь Иванов падает на купол аэростата!

Как раз в то самое время, когда он разговаривал с Федором на крыше, внизу происходило некое локальное празднество: играла духовая музыка, хлопали петарды, ходили кругами пластичные женщины в блестящих трусах и лифчиках, и, в частности, нагревали аэростат. По аэростатным меркам агрегат был не очень большой, но красивый, выполненный под арбуз: продольные зеленые полосы чередовались с черными, а на боку красовался алый треугольный "вырез".

Так как последнюю сотню метров Игорь проделал спиною к земле, а лицом к звездам, то неожиданное спасение оказалось для него уж совсем неожиданным. Черно-зеленые волны, вдруг поднявшиеся со всех сторон из ниоткуда и закутавшие мир в шелковую пелену, были восприняты им как интерьер предсмертного сумасшествия. Прошло, однако, всего несколько секунд интенсивного, тугого торможения, и он радостно понял что к чему; во многом этому способствовал громкий встревоженный выкрик откуда-то снизу, причем голос показался Игорю дюже знакомым.

– Быстрей гаси горелку, болван, не то из парня шашлык будет!

Выпутываться из сотен квадратных метров ткани – дело трудоемкое, даже с чужой помощью. Когда спустя минут десять Игорь выбрался наконец из-под оболочки на свежий воздух, пот, как пишут в хороших книгах, катил с него градом. Помогали ему два человека. На одном была синяя рабочая униформа – комбинезон и кепка – а на другом белая рубашка и галстук бабочкой. В последнем, не веря своим глазам, Игорь признал Федора.

– Как?.. Опять вы?.. – растерянная радость на его лице сменилась растерянным изумлением и неприязнью. – Вы же наверху остались!

– Раздвоился я, – пошутил Федор. – А чего ты опять мне выкаешь?..

Игорь молча выпрыгнул из корзины на мостовую. Интересно, стоит ли двинуть Федору в челюсть? И если двинуть – будет ли это иметь какие-либо ужасные последствия? Федор-то, видать, факир какой-то… Нет, лучше, наверное, не шутить.

– Потому, наверное, что мы с тобой на брудершафт не выпили, да? Ну, это дело поправимое. Сейчас вернемся и хрюкнем… Да не смотри ты зверем-то! Надо ж тебя было немного проучить… за это, как его… за недоверие, хе-хе…

Сказав это, Федор направился ко входу в здание – то самое, с крыши которого всего несколько минут назад он столкнул Игоря; последнему ничего не оставалось, кроме как пойти следом. По мере того, как богато отделанный лифт поднимал двух приятелей на последний этаж, Игорь мрачно рассматривал свою небритую физиономию в зеркальной стене кабины и тяготился отсутствием конструктивных мыслей. Происходит какая-то дрянь. Нужно как-то реагировать. Нужно что-то придумать. Определить как себя вести. Разработать план каких-то, что ли, действий. Расспросить хорошенько этого Федора, стараясь не злить его, и вообще не делать больше резких, дурацких движений. Не прыгать с небоскребов, не бросаться под танки, не совать в розетку пальцы. Видимо, не всё здесь понарошку, не всё…

– Я, вообще-то, и не полез бы на этот парапет, – миролюбиво проговорил Игорь, едва они снова уселись за стойку бара, и Федор налил еще по рюмашке. – Не полез бы, веришь? И гнать бы всю эту пургу не стал… что я, больной, что ли? Но я тут, понимаешь, перед тобой у одной тёлки был… собственно, из-за неё-то я сюда и попал.

И Игорь вкратце рассказал о том, как побывал у Кати в гостях и как вообще очутился в пансионате; рассказал и о фальшивом океане, дважды введшем его в заблуждение. Федор доглодал куриное крылышко, по-простецки облизнул пальцы и заметил:

– Ну так все правильно, чего ты удивляешься? Почему фальшивый? Самый настоящий. Просто маленький. Она ж тебе сама сказала: трех-ме-тро-вый. Трехметровый он у неё, океан, понял? На больший у твоей Кати бабок не хватило. Они вообще дорогие, океаны-то. Ну, накопит со временем… охотники – они хорошо зарабатывают. А у меня, дружок, сцена побольше будет, уж никак не три метра. Все три тыщи, пожалуй, точно не помню, надо в документах смотреть. Это, конечно, не так круто, как океан, спору нет, города-то у нас подешевле стоят… но зато и не три метра, ага. Ты бы уж спросил, дружок, прежде чем лезть-то, хе-хе…

Игорь нахмурил брови; некая догадка запорхала в его сознании жар-птицею, – не даваясь, однако, в руки; без дальнейшей помощи Федора поймать ее было непросто… по крайней мере после трехсот грамм принятого. Федор, впрочем, и сам почувствовал, что надо бы пояснить.

– Тут, короче, человек себе может обстановку купить, понимаешь? Как мебель, только не мебель. Кусок мира как бы. Сценой называется. Понятно?

– Да в общем-то понятно, – помолчав, сказал Игорь. – Не понятно только зачем.

– Ну, тут уж кто зачем, – развел руками Федор. – В основном для бизнеса берут. Как я, например. У меня тут несколько точек, причем разных. Вон те огоньки видишь?.. Это еще один мой ресторан, "В гостях у Феди". А вон еще один – зеленую черепицу видишь?.. Да нет, вон там, левее. Это "Сосны Сицилии", тоже мои. Туда, кстати, частенько твоя Катя заглядывает, если я правильно понял о ком ты. Я в нашем районе многих знаю… А вон ту башню у горизонта видишь? Вон ту, что с тремя маячками?.. А вот она уже действительно туфта – она сама и все, что за ней дальше. До нее хоть век иди – так и будешь топтаться на одном месте. Сколько тут приблизительно?.. Ну, километра три будет, как я и говорил. А вон там справа…