Андрей Лабин - Изнанка

Из руки вывалился ятаган и со звоном брякнулся о бетон. Генка дрожал и вовсе не от холода. На лбу выступила испарина, сердце бухало, слабость электрическим проводом гудела в теле. Он еще некоторое время смотрел в темноту, прислушивался к капели. Генка не понимал, как можно с такими страшными ранами жить и тем более двигаться. Он собственными глазами видел глубокий разрез в области холки, разделивший тело почти пополам, лохмотья срезанной кожи на морды, вытекший глаз….. По спине прошелся озноб. Подумал и испугался, что если тварь вернется и приведет других, или другие прейдут по следу ее крови? В голове возник образ чмока, с массивной челюстью и острыми как иглы зубами. Он понимал, что безопаснее догнать и добить свинью, но не мог себя заставить двинуться с места.

Генка долго стоял на коленях, погруженный в черную кровь и порубленную тушу, все всматривался в темноту, его контур пульсировал и мерцал. Из мрачного ступора его вывел хриплый выдох, прорвавшийся сквозь далекую капель. С парня словно сняли стеклянный колпак, звуки вернулись. Страх за Павла, совсем другой не похожий на тот, который пришлось пережить несколько минут назад, заставил Генку встрепенуться. Он подскочил на ноги, развернулся и кинулся к скрученному в кольца шлангу. К невероятному облегчению, шланг продолжал медленно раскручиваться и уходить в серо-зеленый ил, из него доносилось тяжелое дыхание. Генка схватил «черную змею» трясущимися руками и продолжил контролировать погружение.

Спустя несколько минут скольжение прекратилось. Муханов насторожился, все его чувства обострились. Шланг дернулся и снова стал медленно раскручиваться. Через полметра замер. Теперь остановка длилась дольше. Около минуты, затаив дыхание, Генка прибывал в тревожном неведении. Дурные мысли лезли в голову. Лишь тяжелые вдохи и выдохи, удерживали его от паники и отчаяния.

Наконец Генка услышал долгожданное мычание из резиновой трубы. Пальцы вцепились в шланг. Первое желание было схватить и тащить что есть сил. Но вспомнил наставление Павла. Он говорил ему внятно и четко, словно диктовал диктант, – «Ни в коем случае после сигнала не надо суетиться и тем более резко тянуть шланг. Он может выскользнуть изо рта, и тогда я захлебнусь грязью».

Генка замер. Досчитал до пяти и принялся медленно, соизмеряя силу и скорость, тянуть шланг. Чувствовал приятную тяжесть на другом конце. Вскоре черную шероховатую поверхность сменила скользкая грязевая пленка. Шланг проскальзывал в ладони, приходилось сильнее сжимать пальцы. Измотавшись в конец, Генка поменял технику. Он перекинул шланг через плечо, обвил вокруг талии и стал медленно отходить назад, шажочек, за шажочком. Пройдя несколько метров, бросал шланг, быстро перебегал к краю трубы, по новой обматывался и продолжал тянуть.

Он не мог дождаться когда, наконец, появится Павел. Казалось, шланга вытянул больше, чем было изначально. За своим тяжелым дыханием он уже не слышал вдохи и выдохи старлея. Грязный, мокрый шланг все тянулся и тянулся, казалось, ему не будет конца. Как Генка не вглядывался в край бетонной трубы, Павел появился неожиданно. Серая грязевая гладь взорвалась всплеском и серая рука ухватилась за бетон, затем вторая, из жидкой топи вынырнула большая кочка. Павел выплюнул шланг и с жадностью втянул воздух. Генка отпустил «кишку» и кинулся к илистой кочке с розовым кружком в области рта. Павел оказался неимоверно тяжелым. Упираясь и проскальзывая, Генке удалось втащить его внутрь коллектора. Обессиливший старлей ему почти не помогал, он едва шевелился, словно обмороженный. Вся спасательная операция происходила в молчании, лишь сопение, хлюпанье и тяжелое дыхание.

Павел лежал на спине минут десять, прежде чем отдышался и смог говорить.

– Ни – черта – не – нашел, – просипел он.

– Что? – переспросил Генка.

– Не – нашел.

Повисло молчание.

– Что будем делать? – робко спросил Генка.

– Прид – ем зав – тра, на сего – дня я пасс.

– Шланги оставим здесь?

Павел кивнул. Всего с головы до ног его покрывала жидкая грязь. Она стекала с панциря, с волос, с лица в черные лужицы. Павел походил на большую куклу, вылепленную из грязи. Лишь белки выдавали в темно-серой оплывшей форме Божье создание.

– Помоги снять желе – зо, – Павел с трудом сел. Генка поспешил расстегнуть боковые ремни и стянуть кирасу. Жидкая грязь хлынула из – под панциря. Шланг, привязанный проволокой, выскользнул и брякнулся рядом. Еще около часа они провозились в бетонной трубе, приводя себя в порядок.

На обратном пути Павел заметил черный, петляющий след на дне коллектора. Он присел на корточки и пальцами провел по извилистому мазку. Затем поднес к лицу и понюхал.

– Это кровь свиньи,– пояснил Генка.

Павел обернулся.

– Не знаю, откуда она взялась? Подкралась сзади. Ну, я ее, – Генка замялся, – того, порубил. Думал на смерть, а она уползла.

– Надо было наверняка. Лучше всего отрубить голову.

Генка пожал плечами.

– Может случиться, что наша тропа станет не безопасной.

Они двинулись дальше. Павел первый заметил обвал и зияющую дыру в верхней части трубы, через которую просачивался серый день. Он остановился у аварийного участка, с неровными краями, с повисшими на арматуре кусками бетона. Осторожно протиснулся между осколками и выглянул наружу. Бетонный столб рухнул и проломил стенку трубы. Обрушение произошло возле контейнеров, рядом с рельсами башенного крана и не особо было заметно.

Павел высунулся по пояс и стал осматриваться, он все надеялся увидеть труп свиньи и успокоиться. Пролом можно замаскировать, надвинув контейнер, при помощи чалки.

Генка стоял внизу и ждал, старлей вдруг дернулся и в следующий миг выскочил из коллектора. Несколько секунд Генка недоумевал, куда это рванул Павел, затем, обдирая кожу, пробрался сквозь арматуру и куски бетона, выглянул из трубы. Он сразу заметил его. Павел, пригибаясь, бежал к пристани, туда, где на маленьком пяточке толкались, четыре растворителя. Он с ходу сбил двоих с набережной, словно шар кегли и полетел с ними вниз. Только это был не отчаянный шаг мести или акт самоубийства. Генка широко раскрытыми глазами видел, как возле пристани, прямо над тем местом, где он сорвался с парапета, плясала дыра. Через нее виднелись противоположный берег, часть моста и машины, ползущие по нему букашками, голубое небо, каменная набережную, кованая ограду. Он вылез из коллектора и готов был броситься следом за Павлом.

Глава №9

От волнения сердце яростно билось, но Генка не успел, сделать и шага. Пляшущий круг на стыке миров исчез. Просто сузился до точки и исчез. От отчаяния и обиды Муханов едва сдержался, чтобы не завопить. Он вгляделся в оставшихся двух типов в черных плащах, которые толкались у края пристани, сталкивались и разбегались. Растворители были не так далеко, они, несомненно, услышат его вопль. Тихо подвывая, Генка сполз обратно в коллектор, ко всем неудачам и вселенскому горю, которое он переживал, кривой штырь арматуры вспорол штаны, и из кармана посыпалась звонким дождем на дно трубы мелочь. Шмыгая носом, Генка собирал в полумраке монеты. Поднимал с обломков, выуживал из мутного ручейка, протекающего по дну, нащупывал на шероховатой полукруглой поверхности. Муханов не мог оставить мелочь, даже вовсе не нужную. Штампованные железные кругляшки, стали для него бесценны, теми немногими вещами, напоминающими о прошлой жизни. Тыльной стороной ладони Генка вытирал застилающие глаза слезы, снова и снова окидывал трубу взглядом в поисках монет. В какой-то момент он остановился на правой ноге. С яростью дернул обрывок ткани от пончо Павла, обмотанный вокруг ступни. Ему не сразу удалось разорвать веревку, удерживающую ткань на ноге, и это еще больше разозлило. Он упал, и все продолжал терзать импровизированный мокасин. Наконец ему удалось содрать с ноги лоскут, со сдавленным завыванием, размашистым движением откинул тряпку, словно разгневанный, капризный ребенок, вымещающий зло на игрушке. Затем сел обхватив ноги руками, спрятал лицо между колен и заныл.