Андрей Лабин - Изнанка

Огромный пласт штукатурки отвалился от стены и осыпался в проход, оголив кирпичную кладку, выключатель болтался на обуглившейся проводке и искрил. Кухня чернела и шелушилась. Половые доски под усохшим растрескавшимся линолеумом перекорежило, казалось, под полимерным покрытием набросаны сучковатые ветки. Лишь окно, на кухне оставалось не тронутое старением.

Генка медлил еще секунду. Одновременно с грохотом и треском падающей входной двери и облаком пыли, вырвавшимся из-под нее, он рванулся с места. Ступая на хлипкие половицы, бросился на кухню, распахнул окно и вскочил на подоконник. Прежде чем спрыгнуть на бетонный «козырек» над входом в подъезд обернулся. Тип, напоминающий утопленника, стоял в дверном проеме, выбитая дверь под его ногами превращалась в пыль, стена за спиной сочилась песком, хлопья побелки снегом сыпались с потолка и ложились ему на плечи.

Не рискуя более испытывать судьбу, Генка спрыгнул на «козырек», еще мгновение, и оказался на асфальте рядом с подъездом. Он побежал не оглядываясь, на ходу засунул телефон в задний карман джинсов. Бежал, пока хватало сил. Казалось, сердце не выдержит нагрузки и взорвется, словно перегретый паровой котел. Через два квартала, перешел на сбивчивый шаг. От усталости ноги налились свинцом и подгибались. Генка провел языком по шершавым сухим губам и осмотрелся. Узнал улицу Водников, ее пересекала улица Крупской, и если повернуть налево, то между домами можно увидеть Волгу. Ему захотелось к реке, выбраться из каменных джунглей на свободное пространство, подставить лицо свежему бризу, чтобы тот сдул наваждение и «прополоскал» мозги.

Глава №3

Генка стоял на пирсе, стеклянным, не мигающим взглядом смотрел на завораживающий танец солнечных бликов в серых волнах Волги. Тысячи искр, словно водяные жучки то собирались в стайки, то разлетались в стороны, кружились, вспыхивали и исчезали. Бесцельное лицезрение гипнотизирующего мерцания прервал звонок.

От неожиданности Генка вздрогнул, пестрая пелена спала с глаз. Вспомнил о телефоне в заднем кармане джинсов, в груди шевельнулось дурное предчувствие. Он медленно достал «перешитую» моторолу и несколько долгих секунд смотрел на светящийся экран. Черные цифры незнакомого номера, мерно пульсировали, словно указатель аварийного выхода. Генка не хотел, боялся, но вопреки воли, большой палец нажал на кнопку соединения. Из динамика донесся треск и шорох.

Что-то переменилось. Краем глаза справа от себя Генка заметил движение. Прежде чем успел повернуть голову и рассмотреть, чьи-то пальцы, словно клещи, вцепились в его левое запястье. От неожиданности, словно его кольнули иголкой в бок, он дернулся, резко повернул голову и сдавленно пискнул.

Рядом в пляшущем, расширяющемся вертикальном круге, зависшем в нескольких сантиметрах над набережной, стоял тот самый тип в черном шпиковском плаще. С его плеч сыпалась древесная труха и побелка, ладонь была холодная, влажная и до тошноты гладкая, словно дохлая рыба.

Парализованный страхом Генка не пытался вырваться, выпрыгивающими из орбит глазами смотрел в бледное лицо. «Утопленник» резко дернул его в круг. От рывка Генку развернуло, он сделал неуклюжий шаг вперед, потерял равновесие и сорвался с парапета. Он висел на руке типа. Несколько секунд «утопленник» балансировал на краю, удерживая равновесие. Хотя ростом был меньше жертвы на голову, силой обладал дюжей.

В Генкино запястье вцепилась вторая «клешня», и к своему удивлению он пополз вверх. Тип вытягивал его, медленно, отходя назад.

Муханов не мог оторвать взгляд от лица незнакомца: мертвенно бледная, одутловатая физиономия с синюшными пятнами на скулах и шее, с водянистыми глазами навыкате. Безгубый рот – щель на бледной коже казался расползающейся резаной раной, грязные волосы прилипли ко лбу черными водорослями.

От переживаемого шока Генка не чувствовал боли, не находил сил к сопротивлению, висел на руке, словно огромная тряпичная кукла.

Тип почти вытянул Генку, когда его голова слегка кивнула. Штырь, толщиной с мизинец вышел под прямым углом из мертвенно-бледного лба над правым рыбьим глазом.

Утопленник на миг замер, качнулся, по его лбу потекла черная струйка, словно изо лба быстро рос толстый волос. Тип сделал неуверенный шаг вперед, еще один, и повалился.

С пятиметровой высоты Генка рухнул не в прохладные волны Волги, как ожидал, а в жидкую грязь и стал погружаться в темно-серую квашню. Спеленатый страхом и ужасом, с выпученными глазами, вертел головой по сторонам, не осознавая происходящего.

Тип лежал неподвижно ничком в грязь на расстоянии вытянутой руки. Плащ на его спине вздулся пузырем, а из затылка торчал тонкий металлический прут. Он продолжал сжимать мертвой хваткой Генкино запястье.

С падением все вокруг изменилось. День померк. Голубое небо задернулось серыми рваными лохмотьями облаков, солнце скрылось, моросил нудный дождь, воняло тиной и кислятиной. Волга исчезла. То тут, то там, уродливыми скульптурами, возвышался над донной топью затонувший хлам, облепленный водорослями. Поля зеленой плесени пленкой покрывали жидкую гать. Весь мир окрасился в серо-черные тона, словно на стекло, через которое смотрел Генка, выплеснули помои.

Он медленно погружался в топь, не предпринимал попыток спастись, только вертел головой по сторонам, нереальность происходящего и пожирающий ужас лишили способностей соображать и действовать.

Вдруг, слева, что-то громко хлопнуло и его окатил фонтан грязи. Генка вздрогнул, часто заморгал и повернул голову. Возле плеча лежала широкая доска.

Непонимающим взглядом он уставился на шершавую поверхность с трещинами, забрызганную серыми каплями. Жижа тем временем подобралась к груди, труднее становилось дышать.

Громкий нетерпеливый шепот донесся откуда-то слева. Генка устремил в ту сторону взор. В сумерках на каменной стене причала выделялось темное круглое пятно. «Оттуда»,– подумал Генка. Он слышал звуки, но совершенно не понимал их смысла. Тем временем топь постепенно проглатывала его и уже подбиралась к плечам.

Из темноты снова донеслось шипение. Затем послышалось нетерпеливое постукивание чего-то твердого по дереву. Генка, щурился, вглядываясь в черное пятно.

– Сволочь, хватайся, – прозвучал громкий раздраженный голос. Через мгновение от стены отделилась тень. Пригибаясь, балансируя руками, часто переступая, человеческий силуэт быстро двигался по доске к нему. По мере приближения незнакомец проявлялся, превращаясь в реальный образ.

Генка продолжал оставаться пассивным наблюдателем и даже тогда, когда небритая физиономия склонилась над ним и что-то стала громко отрывисто шептать, протягивая в его сторону руку. Без интереса он смотрел на суровое мужественное лицо, на мерцающие искорки в глазах, на голые мускулистые руки, на грубую одежду, накинутую на плечи как пончо и стянутую на поясе.