Роман Галкин - Сторан

Создатели остановились в недоумении, соображая, куда я делся. До меня вновь стало доноситься их общение. Они были уверены, что не поглотили меня целиком, и даже как-то слабо ощущали мое присутствие, но не могли пробиться.

Решив не испытывать судьбу, я поспешил удалиться. Однако решить не значит сделать. Попытка сбежать ни к чему не привела. Этот недомир еще настолько ничтожно мал, что удаляться в нем попросту некуда.

Но почему бы не убраться из этого мира совсем? Как мы покинули свой? Я просто держался рядом со странником, и он выкинул нас обоих в ту жуткую пустоту. Как же не догадался поинтересоваться способом такого перемещения? Вот влип. Это что ж мне теперь вечно прятаться от этих упырей? Вне миров конечно жутко, но там хоть никто не пытался меня сожрать. Я почувствовал себя аквалангистом, сидящим в клетке, вокруг которой рыщут голодные акулы. Нюхом они меня чуют, но зубами дотянуться не могут. Клетка пока прочная, но у акул в запасе вечность, и они могут дождаться неосторожно высунутой руки, а то и того момента, когда коррозия источит металлические прутья.

Ладно, нечего нагонять на себя жути. Лучше буду мыслить мысль о способе бегства. Странник объяснял принцип передвижения нематериальной сущности – это нечто ассоциативно напоминающее оптическое приближение и удаление объекта с помощью объектива видеокамеры. Единственно, вне миров этот объект необходимо создавать мысленно. Теперь оставалось понять, как перемещаться из мира во вне и наоборот? Хотя, как наоборот я уже знаю – видишь мир и несешься в него, аки мышь в мышеловку.

Но как совершить прыжок в пустоту, если пустоты не видно? Мысленно ее представить? Или… Стоп! Кажется мелькнула какая-то разумная мыслишка. Куда же она спряталась, чертовка? Двигаться можно не только к чему-то, но и отталкиваясь от чего-то…

Я пытался скрыться от Создателей в созданном ими мире. Так и надо выбрать объектом, от которого стоит удаляться, не Создателей, а весь их мир…

Охватив ощущениями чуть не убивший меня зародыш, я сделал рывок прочь.

И снова вокруг простиралось спасительное, ненавистное, абсолютное ничто.

Но теперь рядом отсутствовал странник. Понимание потери друга и обреченности на одиночество перевесило радость спасения и обрушило на меня угнетающую тоску. Парализованный ощущением безнадеги, я неопределенное время находился без движения. Наконец, осознав, что печаль довольно нудное и непродуктивное занятие, создал воображаемую точку и начал стремительно от нее удаляться. Иногда, для большей уверенности в собственном движении, создавал новые точки и отталкивался уже от них. Периодически, для разнообразия, двигался не от воображаемых точек, а к ним, воображая их впереди.

Будучи вдвоем со странником, можно было отвлекаться на разговоры. Теперь же я чувствовал себя глухослепым идиотом, который, благодаря съехавшей крыше, вообразил себе невесть какой бред.

Но что это?

Или я невероятно везучий, или время в моих ощущениях летит довольно быстро. А может, я просто быстро передвигался и успел за короткий срок покрыть значительное расстояние, если такое понятие, как расстояние, существует в пространстве между миров. В любом случае, вспоминая рассказы странника, я был настроен скитаться невероятно долго, прежде чем мне мог повстречаться новый мир. Потому ощущение приближения этого мира оказалось несколько неожиданным.

На этот раз, наученный горьким опытом, я приближался не спеша, попутно соображая, как прошлый раз странник определил, что тот мир только создавался? Вскоре понял это и сам.

По мере приближения, ощущениями охватывалось все большее нечто. Наконец, оно стало настолько всеобъемлющим, что буквально подавляло своей необъятностью. Вероятно, подобные чувства мог бы испытывать космонавт, находящийся в открытом Космосе и взирающий на огромную планету, заслонившую от него большую часть пространства. Разница лишь в том, что здесь отсутствовало визуальное восприятие. Я по прежнему находился в кромешном междумирье. Однако настолько сильно ощущал это огромное нечто, что казалось, будто оно находится за тончайшей непроницаемо-черной пленкой. Пришло понимание, что передо мной самый настоящий, полноценный, давно сформированный Мир. Осталось сделать один шаг, и я смогу оказаться там, куда изначально стремился. Ощутил себя опрометчиво забравшимся на десятиметровую вышку посетителем бассейна, который и плавать-то толком не умеет.

Стик сидел на поваленном дереве, подперев двумя руками голову и держа в другой паре рук два огромных топора. Сегодня утром Хаам, осмотрев его сына, сказал, что тот вряд ли доживет до заката, и Стику необходимо поспешить вырубить похоронную капсулу.

Как же они с Натой радовались рождению долгожданного ребенка. В нем был весь смысл их жизни. Да и зачем еще жить стору, как не для продолжения рода? Стик и так слишком много времени провел на порубежных заставах. Когда вернулся в родной поселок, некоторые ровесники уже нянчили внуков. И не познать бы воину радости отцовства, не наткнись он однажды в лесу на логово стахов.

В тот день охота была неудачной. За весь день лишь раз поднял дротик, услышав шум в кустах, но змея так и не увидел.

Посетовав на свою невезучесть, Стик уже повернул домой, когда краем глаза заметил неестественно блестевшую траву за стволами деревьев. Почувствовав неладное, охотник подошел ближе и убедился, что трава была обильно смазана слизью. Значит где-то совсем рядом находится логово стахов. Стор невольно передернул плечами и, опасливо оглядываясь вокруг, достал из-за спины еще один дротик и вынул из-за пояса оба метательных топорика. Лесные стахи конечно не чета пустынным. Но зато они жили не парами, а каждая самка держала при себе от трех и, если взрослая, до десятка самцов. Встретить такую ораву восьминогих тварей, не имея серьезного оружия, вовсе не хотелось. Нужно спешить в поселок, предупредить жителей о появившейся напасти. А утром, вооружившись боевыми топорами, вместе с остальными сторами вернуться сюда и убить тварей.

Неплохо бы точнее разведать, где стахи выкопали свою нору, но если ступить на слизь, то потом восьминогие пройдут по его следу к селению и ночью запросто вломятся к кому-нибудь в дом.

Очень осторожно, внимательно глядя под ноги и стараясь не наступать на сухие ветки, охотник начал удаляться от обнаруженного логова. Не пройдя и десяти шагов, услышал топот многочисленных ног. Отпрянув за ближайшее дерево, он внимательно всматривался в то направление, откуда слышался топот.

Из зарослей, невероятно быстро перебирая многочисленными конечностями, выбежала самка стаха. Она оказалась совсем молодой. Ее тело не превышало размерами тело взрослого стора. Корона немигающих глаз обозревала окрестности. Хобот развернулся, и из него вырвался трубный звук. Протрубив, самка скрылась в кустах, и теперь Стик видел лишь поднятый кверху конец хвоста, увенчанный смертоносным шипом.