Т. Йота - Мотыльки летят на свет

– Я много думал, после того разговора. Понимаешь, я хочу, чтобы всё осталось не только на словах… Поэтому я много работал над его созданием. У меня есть для тебя подарок.

– Подарок! – Камиль, не сдержав наивной девичьей радости, хлопнула в ладоши, и в глазах её мелькнули озорные огоньки.

– Закрой глаза и дай мне свою руку, – произнёс Дарий.

Последовав просьбе, Камиль зажмурилась так, как обычно от яркого солнца жмурятся дети, и протянула свою ладонь юноше.

Она почувствовала, что он надевает на её безымянный палец кольцо, девушка широко улыбнулась, по-прежнему держа глаза закрытыми.

– Можно смотреть! – объявил Дарий.

Камиль ахнула от восхищения и восторга.

– Дарий! Оно совершенно! Я ничего прекрасней в жизни не видела! – она бросилась ему на шею и расцеловала его лицо.

– Послушай, Камиль, – продолжил Дарий, – это моя первая работа, которую я выполнил сам, без участия наставника. Я посвятил её тебе. Знай, я в каждую его частичку вкладывал свою любовь к тебе. Теперь сними его.

– Зачем?! – удивлённо воскликнула девушка.

– Сними, и тогда всё узнаешь.

Девушка подчинилась, сняла кольцо и, положив его на свою ладонь, протянула Дарию.

– Посмотри поближе на обратную сторону кольца.

– Здесь надпись: «Дарий и Камиль навечно»… – девушка подняла глаза и поймала восхищённый взгляд родных глаз. Камиль крепко прижалась к груди Дария.

Словно ореол света забрезжил над парой в этот счастливый момент, прозвучавший чудесным аккордом в мелодии вселенной.

– Счастье – это ты, – шептал он ей нежно, – счастье – это ты…

Душный запах перегара и сигаретного дыма окутал женщин. Маша обвела взглядом знакомую бедную комнатку с белёными, потрескавшимися стенами. На полу стоял целый арсенал пустых бутылок. На столе – мутные хрустальные рюмки, несколько заветренных кусочков колбасы и сыра, в зловонной тарелке с объедками от солёной селёдки валялись несколько окурков.

На растрёпанной кровати лежал молодой светловолосый мужчина с недельной щетиной на лице, сильно запрокинув голову назад, с уголка его рта стекала слюна.

– Он точно живой? – недоумённо спросила Маша, подойдя к нему поближе. Она положила руку на его грудь, чтобы почувствовать сердцебиение. Тут мужчина зашевелился и пробормотал что-то невразумительное заплетающимся языком. Затем сжался в позу эмбриона и громко засопел носом.

– Да ты его сейчас не тормоши, пусть проспится хорошенько! Давай-ка я здесь сейчас всё уберу, а ты займись Женечкой. Она уже проголодалась, да и мокрая уже наверняка. Зашевелилась вон уже, как червячок! – старушка протянула Маше свёрток.

Держа в одной руке малышку, другой рукой она отбросила в сторону, небрежно набросанную на детскую кроватку мужскую одежду, освобождая место для малышки. Мать извлекла кроху из одеяла и приложила к груди.

– Ох, как ты причмокиваешь-то весело! Молодец! – едок, вижу, ты добрый! – бодрым голосом болтала старушка, намывая посуду в алюминиевом тазу. – Кушай, кушай моя золотая, не отвлекайся! Тебе расти да расти – вон какая ты у нас махонькая! А бабушка сейчас тебе и пелёнок нагладит!

Ранним утром следующего дня ещё не успели забрезжить первые лучи рассвета, а старушка уже собиралась на вокзал. Маленькая Женя, проплакав полночи, лишь к утру крепко заснула. Бабушка с внучкой сели завтракать наскоро приготовленными бутербродами.

– Хочешь – не хочешь, а ехать надо! Попросила соседей пару дней за домом присмотреть, да за хозяйством, а душа у меня вся изболелась! У Зорьки же вымя всё распухло! Уже и ветеринара приглашала районного. Прописал мазь, примочки… Ох, горе мне с ней! Да и вам чего мешать-то буду, у вас тут и без меня негде повернуться. Ты хоть чуток-то вздремнула сегодня? – Агния Степановна посмотрела на уставшую внучку, и шумно прихлебнула горячий, сладкий чай.

– Я даже не помню, как уснула… отключилась намертво! Женька задала нам сегодня весёлую ночь. Да и ты не выспалась совсем.

– Да я-то что? – я в поезде покемарю ещё! А ты себя не истязай, как Женя будет засыпать, – тоже сразу ложись. Хоть на час, хоть на полчаса, а сон силы освежит. Я же знаю, как оно с детьми-то тяжело бывает…

Наскоро подкрепившись, Агния Степановна надела своё старенькое, потёртое на локтях, пальтишко; несколько замешкалась перед зеркалом в прихожей, настраивая на голове свой высоченный берет, в который всегда подкладывала свёрнутый платок – «для формы». Затем вынула из кармана маленькую, поцарапанную тубу розовой помады. Старушка словно прицелилась своими сощуренными, подслеповатыми глазами, потом чиркнула по губам ровно два раза.

– А-то вдруг принца встречу на белом коне, а губы не накрашены! Я ж себе этого потом не прощу! – пошутила Агния Степановна и сама захохотала над своей шуткой.

Маша, которая всё время стояла с растерянным видом, пряча чуть красноватые глаза, наконец-то улыбнулась.

– Слава тебе, Господи! Вижу улыбку на лице! Приятно посмотреть! А-то с утра наша Марья как лимон съела! Ну, что, присядем на дорожку! Подай-ка, внучка, табурет!

Через минуту женщины стояли у входной двери.

– Баб, как же мне будет тебя здесь не хватать! – дрожащими губами произнесла женщина.

– Ну что ты сырость опять разводишь! Всё будет хорошо, Машенька! Вот увидишь, всё образуется! Женечку береги! Целовать уж не стала, пусть спит, маленькая. Да и ты ложись, поспи. Ты дочке нужна бодрая, весёлая и жизнерадостная!

Маша не сдержала слёз, прижавшись к груди хрупкой старушки. Агния Степановна погладила внучку по голове.

– Будь сильной и невозмутимой, как скала, – добавила она нарочито-пафосно. – А, как потеплее станет, приезжай с Женечкой ко мне! Я буду вас ждать. Ох, не люблю я этих долгих прощаний. Всё… пойду уже… – старушка громко чмокнула Машу в щёку, – Женю за меня поцелуй.

Женщина прислонилась спиной к запертой за старушкой двери, медленно сползла вниз, и, положив голову на колени, тихо захлюпала носом, вздрагивая всем телом.

Дарий спешил к поляне, с трудом сдерживая волнение. Фигуру сидящей под деревом девушки он заметил издалека. Она не выбежала к нему навстречу, как обычно.

Дарий тревожно и неуверенно приблизился к Камиль. Прислонившись спиной к узловатому стволу дерева, она по-прежнему сидела недвижимо, чуть наклонив голову вперёд. Дарий опустился на колени прямо перед ней и забрал её ладони в свои руки. Только теперь она подняла на него глаза, полные глубокой грусти. Долгим изучающим взглядом она проникла в самую синь его задумчивых глаз.

– Значит, ты уже всё знаешь… – тихо вымолвила Камиль.

– Камиль, пойми, – это слишком суровый и опасный путь! Тебе не следовало соглашаться на это, это слишком рискованный шаг! Это дорога по краю бездны! Камиль, ты не заслуживаешь этих испытаний! Ведь это не тот случай, когда сама вселенская неизбежность по великому Закону увлекает души на Землю. У тебя есть Выбор!