Владимир Корн - Ученик ученика

Грюой же в местных масштабах личность известная. Даже вон свита своя имеется, судя по тем, кто в комнате собрался. Тридцати лет от роду, не женат, владелец двух мельниц, доставшихся ему по наследству. Жил он в свое удовольствие, нисколько не беспокоясь о состоянии дел на принадлежащем ему производстве. Да и к чему это, если есть наемные работники, следящие за тем, что ему неинтересно, и есть множество занятий, куда как более привлекательных.

Тибору нельзя было распространяться о том, чем он занимается, – это являлось одним из условий при приеме на работу к барону. Он состоит в свите барона – и на этом точка. Тому, кто не знает подробностей, этих сведений должно быть достаточно.

Я представил, что произойдет дальше.

Тибор начнет наезжать на Грюоя, тот ответит ему должным образом и должными оборотами речи. Владельцу мельниц неизвестно, что незваные гости стоят десяти таких людей, что сидят сейчас за столом. Затем разговор зайдет в тупик. После этого будет много крови и как минимум семь трупов. Среди них и мальчишка лет шестнадцати, что сидит на противоположном от Грюоя конце стола. Возможно, трупов будет больше, поскольку неизвестно, есть ли кто-нибудь на втором этаже дома.

Вероятно, и у нас тоже будут потери.

Управившись с делами, мы незаметно покинем дом и растворимся в ночи. А потом еще и уедем на несколько месяцев. Но этот отъезд будет всего лишь отсрочкой, потому что городская стража непременно отыщет тех, кто побывал в памятную ночь в доме Грюоя. Пусть стражники и не смогут провести дактилоскопическую или какую-нибудь еще экспертизу, но голова-то на плечах у них точно есть. Сопоставят факты, составят список подозреваемых, а потом будут действовать методом исключения. И доисключаются до того, что в подозреваемых у них останется только Тибор.

Нет, Горднер не выдаст его страже, но и его, и всех остальных, принимавших участие в ночном походе, будет ждать немедленный расчет и отставка. Нечто подобное бывало и раньше, и мы все прекрасно представляли себе последствия, когда согласились помочь Тибору.

Вот такая получилась длинная предыстория.

Я еще раз показал тот же знак, но теперь он был предназначен для всех остальных, кто пришел с нами в этот дом. Затем прошелся по комнате, занимавшей весь первый этаж здания. Да уж, негусто: необходимая мебель, весело пылающий камин да лестница на второй этаж – вот и все.

Надо же, у Грюоя даже книги есть, по крайней мере, одну я умудрился обнаружить.

Затем я подошел к вешалке. Снял с нее самую нарядную шляпу и на освободившееся место пристроил свою. Чужую хотел бросить на стоявший рядом стол с парадной серебряной посудой, но передумал.

Говорят, примета плохая – если головной убор на стол положить, голова болеть будет. Пусть и не у меня, но я же не мелкий пакостник, в конце-то концов. Пристроил ее сбоку, на той же вешалке.

Придвинул стул поближе к камину, снял плащ и развесил его на спинке, пусть хоть немного просохнет. Мой морской непромокаемый – не для прогулок по столице и даже по ее окраинам, поскольку имеет не слишком презентабельный вид.

Пройдя к заставленному выпивкой и закуской столу, уселся за противоположный от Грюоя торец.

По дороге захватил с вешалки чью-то похожую на скомороший колпак шляпу, жаль, бубенчиков на ней не было. Шляпа пригодилась – я вытер ею столешницу.

Свиньи какие-то за столом собрались, все пивом залили, книгу положить некуда. А книга – это источник знаний. Пусть даже и таких… хм… своеобразных.

Почему-то все мои действия проходили в гробовой тишине.

– Садитесь, – махнул рукой я, обращаясь к стоявшим и смотревшим на меня людям Грюоя, – в ногах правды нет.

Первым с самым независимым видом уселся сам хозяин дома, старательно делая вид, что давно уже собирался это сделать. Остальные последовали его примеру. А наши? Наши пусть постоят, ничего страшного, не так уж долго мы здесь и задержимся.

Книга, раскрытая мною наугад примерно посередине, представляла собой аналог широко известной в моем мире «Камасутры», но явно ей проигрывала. В книге даже гравюры имелись чуть ли не на каждой странице, пусть и не цветные, но… Черт, никакой вычурности, практически пособие для молодоженов. Ладно, не для этого сюда заявились.

Я извлек кинжал, отрезал тонкий ломтик от выглядевшего аппетитным окорока, сунул кусочек в рот и заглянул в самый конец книги. Может быть, там что интереснее сыщется. Как бы не так.

Взяв ближайшую кружку с пивом, я засунул в напиток палец.

– Теплое, – констатировал я, – принеси холодненького.

Моя просьба относилась к сидевшему слева от меня молодому парню. А кого еще посылать, как не его? Кружку-то я забрал у своего правого соседа, мордатого мужика, старше меня на несколько лет. Не малолетку же обижать. А вот за пивом ему слетать в самый раз, если судить по возрасту.

– Грюой, с тебя три кроны. Сам знаешь за что. Одна должна быть золотом, вторая серебром. Третья тоже серебром, но мелким. Меди не нужно. И побыстрее, нас Милашка Сьюи заждалась, – самым обычным тоном произнес я и снова углубился в книгу.

Пиво я увидел быстрее, чем деньги. Я решил не обижать никого недоверием и не стал проверять температуру напитка. Но и пробовать его тоже не стал. Еще чего, вдруг этот парень в кружку плюнул.

Когда передо мной на столе образовалась кучка монет, я на минуту оторвал взгляд от книги. Вы что, предлагаете мне собирать монеты с липкого стола самому?

Как оказалось, нет. Небольшой кошель нашелся сразу, пусть не новый и потертый, и переложить в него деньги тоже нашлось кому.

Вот теперь почти все. Аккуратно захлопнув книгу, я поднялся на ноги, обошел стол, встал сзади Грюоя и положил руки ему на плечи.

– Если тебе еще раз придет в голову мысль навестить… – черт, забыл ее имя, – сестру Тибора, я настоятельно рекомендую сначала внимательно изучить свою книгу. Вот только на мужчин в ней обращать внимания не надо. Это тебе не пригодится. Ты меня хорошо понял?

Так и подмывало вылить ему на голову пиво из кубка, он единственный за столом пользовался таким сосудом. Но ограничился лишь тем, что замерил в нем температуру пива.

Плащ еще толком не просох, но задерживаться здесь не было никакого желания.

Уже за порогом отдал кошель Тибору – нельзя выпадать из образа. Лишь добавил, чтобы он передал деньги сестре: мол, Грюой жутко извиняется.

Конечно, в бордель мы не пошли, а зашагали в сторону нашего лагеря.

И вообще, эти слова были только для Грюоя, так более доходчиво. Заглянули к нему мимоходом, поставили на место, взяли денег, сколько в голову взбрело и какими монетами взбрело, и пошли себе дальше веселиться.

Не дурак, поймет, что я его от смерти спас, что бы он там о себе ни воображал. Благо хватило мозгов, чтобы по-мирному дело решить. Свет клином на сестре Тибора не сошелся, а жизнь – такая сладкая штука.