Анатолий Радов - Начало пути

– А как же вы… Все-все, понял. Иллюзию поддерживали из узла, а заклинания Хаоса с амулета. Но… но их же все равно надо как-то приводить в действие.

– Все просто, – усмехнулась бабуля и принялась читать лекцию: – Амулет – это тот же узел. Артефакторы, изготавливая болванки, вплетают в металл заклинания, которые умеют соединяться с магическим полем. Как только сила начинает тратиться – «полевики» вступают в игру. Хороший «полевик» восстанавливает потери очень быстро. А чтобы какое-нибудь имеющееся на амулете заклинание привести в действие, нужно лишь сорвать с него «пленку». Так что самого плетения узел не касается. Вот тебе и пожалуйста. Узлом плети Порядок, а из амулета атакуй или защищайся Хаосом.

Кое-что из сказанного я знал, но слушал не перебивая. Повторенье – мать ученья. Особенно для неофита.

– Амулеты бывают разные. Все зависит от того, какой «полевик» вплетен в металл, – продолжила Руна, и в ее голосе все явственнее проступали менторские интонации. – Есть даже амулеты, несущие в себе заклинания из разных ветвей. Надеюсь, Альтор объяснил тебе, что надстихийные ветви, не дружа со своими противоположностями, хорошо уживаются со стихийными?

– Да, – кивнул я. – Стихии это ведь основа. Поговаривают, что Вирон заплатил Странствующим за то, чтобы те устроили двухлетнюю засуху в его землях. Таким способом он получил полсотни рабов. Практически даром. Думаю, здесь была использована магия Порядка в сочетании с Водой и Воздухом.

– Такое аристократы время от времени проделывают. – Руна, хмыкнув, тряхнула головой. – Молодцы. Знают, как увеличивать свои и без того немалые состояния. А насчет ветвей ты прав. Именно сочетание этих трех и дает устойчивую засуху.

– Выходит, можно говорить о Воде Порядка или, например, Воздухе Хаоса? – спросил я.

Бабуля ответила не сразу. Я повернул голову, ее силуэт в полумраке казался придорожным камнем. Наконец она шевельнулась, покашляла.

– Это ты сильно загнул. Но насчет одного ты прав. Чтобы хорошо владеть надстихийными ветвями, нужно постоянно совершенствоваться в стихийных. И лучше всего сразу определить, какая ветвь для тебя главнее. Развив одну ветвь до магистрального круга, ты подготовишь узел для серьезной работы с надстихийными магиями. Вот тебе что больше по душе?

– Вода, – ответил я после короткого раздумья. – Вода вообще интересная штука. Человек на восемьдесят про… на восемь частей из десяти состоит из воды.

– Что за чушь? – удивилась бабуля. – Кто в твою голову вбил такую ерунду? Опять Альтор?

– Нет. – Я невольно хохотнул. – Это одно из знаний нашего мира.

– Значит, ваш мир – мир глупцов. Человек состоит из мяса. Запомни это и больше не говори глупостей про воду. Засмеют же.

Я промолчал. Вступать в биохимические дискуссии было бессмысленно. Так же, как и в космогонические. В Отуме на полном серьезе считали, что мир создан сорок тысяч лет назад из праха Великой птицы Оту. Ну а вдохнул жизнь в этот прах, естественно, Великий Номан.

Отдохнув с часик, мы двинулись дальше. Примерно через минут десять на нас едва не налетел всадник на взмыленном логе. Спросив дорогу до какого-то Стинорда и получив от бабули ответ, что поворот на Стинорд остался у него за спиной ригах в шести, гонец развернул измученную животинку и снова скрылся в темноте. А еще минут через десять у меня резко подскочила температура и меня начало конкретно знобить. Пришлось останавливаться.

Хорошо, что рядом оказался небольшой островок леса. Руна сама соорудила лежанку из веток, и я бухнулся на нее, стуча зубами и дрожа, как лист в ветреную погоду. Все что можно пошло на «одеяла». Какие-то тряпки из ее рюкзака, сами рюкзаки, пара разлапистых ветвей, а на ноги был уложен почти пустой бурдюк. Сделанный из вывернутой мехом наружу шкуры, он быстро согрел ступни, и лихорадка стала не такой сильной.

До утра я проколебался маятником между сном и бредом. Иногда возвращался в реальность, приподнимался на локте и оглядывался в полумраке. Но ненадолго. Снова бред, погружение в сон, возвращение к бреду… В ране пульсировало, и, находясь в бреду, я ощущал себя сплошной пульсирующей раной. Во сне же мне виделись сплошные кошмары – глемы, бродящие вокруг, нападающие тени-шрейлы, впивающиеся в тело серебряные наконечники…

Проснувшись с восходом светила, я почувствовал себя кораблем, который безжалостный ночной шторм швырнул на рифы. В щепки.

Руна заботливо обработала рану мазью, пощупала лоб. Температуры не было, но организм истощился за прошедшую ночь до полного изнеможения. Даже приподняться оказалось тяжелой работой.

Легкий завтрак из того, что у нас было с собой, и несколько глотков кваса немного прибавили сил. Но о дальнем переходе можно было не мечтать.

– Нужно найти лекаря, – проговорила Руна, с задумчивостью оглядев меня. – Думаю, ригах в двух-трех будет какая-нибудь деревенька. Включи силу воли.

На одной только силе воле я и плелся до ближайшего поселения. Примерно две риги по тракту и еще полриги в сторону. Небольшая деревенька с низкими хатами, крытыми соломой, встретила не очень приветливо. Местные поглядывали искоса, без дружелюбия. Не знаю, как Руна, а я отвечал им тем же. Смотрел исподлобья, заодно выискивая странности. Те самые, что бросились в глаза, едва увидел «пятого». Если знаешь, что в траве могут быть змеи, начинаешь пристальней смотреть под ноги. Вряд ли весть о том, что бабуля с парнем совершили убийство в пяти ригах отсюда, успела облететь округу, но и недооценивать возможности сарафанного радио не стоило. Сбежавший трактирщик явно растрепал о случившемся в таверне своим односельчанам. Кто-то из них мог отправиться прямо в ночь в соседнюю деревню, маловероятно, но не исключено, рассказать куму, свату или еще кому, а дальше уже снежным комом. Сам трактирщик, скорее всего, не знал, что один из его посетителей Странствующий, мужиков Руна… хм, вряд ли просто усыпила, но что, если кто-то из самих Странствующих уже в курсе? Был в том поселении, пришел в таверну, узнал собрата…

Вот поэтому я и высматривал новые куртки, припудренные волосы и аккуратные бородки. В общем, все, что выбивалось из общего ряда.

Однако недружелюбность местных оказалась на поверку лишь предусмотрительностью. Стоило подойди к группе мужичков, подозрительно косящихся на нас, и спросить о лекаре, как хмурость с их лиц разом слетела. Один из них даже вызвался проводить, объяснив тем, что ему все равно по пути.

Пройдя по широкой, видимо, центральной улице селения, мы свернули вправо, и мужик не без гордости указал на неплохого вида домик.

– Вот здесь наш лекарь и живет. Дедом Шипко кличут. Истовый лекарь, правда, не из магов. Нема того дара.