Геннадий Башунов - Продавцы мечтаний

- Не надо. Я просто хотела проверить.

Я коротко хохотнул и сморщился от боли, что вызвало ещё большую резь в ухе. Вернее, там, где оно было.

- Он всё равно пустой, - зло сказал я, осторожно прикасаясь к повязке.

- У меня есть другой, - безразлично пожала плечами Силия и приподняла юбку.

Твою мать, ну где ещё девушке со стройными ножками хранить миниатюрные револьверы? Конечно же, в крохотной кобуре, прицепленной к аппетитной ляжке поверх чулка. Несмотря на усталость, я почувствовал острое желание. Наверное, дело было в несостоявшемся сексе с Нелвой. Или остатках адреналина в моей крови. Ну, или просто невероятной привлекательности самой Силии. Спасибо, что хоть юбку поднимала с одного края и не выше, чем следовало. Иначе, я бы наплевал на раны и всю свою порядочность.

Силия подошла ко мне и уселась рядом, обхватив колени и положив на них голову. Так мы и сидели в тишине, пока первые лучи солнца не прошили редеющий туман. Надо сказать, что замёрз я до такой степени, что зубы начали выбивать дробь. Зимой я частенько мёрз, но тогда я не страдал от кровопотери, да и вши заставляли забыть о холоде. Сейчас же во время любого приступа дрожи раны доставляли куда большее неудобство, чем обычно.

Наконец, когда солнце-таки появилось, и стало более-менее тепло, Силия что-то пробормотала и взялась за аптечку.

- Сначала спину, - сказал я, решив, что худшее надо оставить напоследок.

Продавец мечтаний замерла и неожиданно залилась краской, что заставило гореть и моё лицо. Она была просто прекрасна, если не считать мешки под глазами от недосыпа.

- Снимай рубаху, - медленно произнесла она, наконец.

- Если бы это было так легко. Придётся тебе. Только отдирай медленно.

- Готов?

- Готов. Да, вот так. Медленней. Угу, вот так не очень больно, продолжай. А, чёрт! Медленней! Мне же больно!

- Извини…

- Ничего. Это я истерик. Продолжай.

Наконец, рубаха была снята. Ощущение было такое, будто мне со спины содрали кожу. Но это даже принесло облегчение. Я чувствовал, как ветер обдувает мне спину и сушит выступившую кровь.

- Что там? - угрюмо спросил я.

- Ничего серьёзного, - после паузы ответила Силия. - Мелкие порезы, ссадины и синяки. Сейчас обработаю перекисью. Но тебе надо будет сменить рубаху…

- Лучше бы мне найти сменное ухо.

Силия обработала мне спину перекисью, потом протёрла влажной тряпкой и ещё раз дезинфицировала. Перекись шипела на порезах, вызывая своеобразную щекотку. А мне до ужаса захотелось спать. Так, будто бы я оказался в безопасности. Дома, например, или на больничной койке. Из сонливости меня вывел голос Силии:

- А штаны у тебя в крови из-за спины?

И снова краска бросилась мне в лицо.

- Со штанами сам справлюсь, - сказал я. - Глянь только, ничего не торчит?

- В смысле?

- Ну, хвост. Или пулемёт. Осколки есть?

- Да. Два. В правой…

- Это не важно. Просто дёргай.

После двух коротких вспышек боли я почувствовал просто неописуемое облегчение. Я ощупал штаны и понял, что кроме этих двух осколков их ничего не повредило, всё-таки более плотная ткань помогла. Я даже рискнул сесть, и это было не так больно, как ожидалось. Тяжело выдохнув, я сказал:

- Теперь ухо.

- Ухо? - слабым голосом переспросила Силия.

Я повернулся к ней. Девчонка совсем побледнела, я бы даже сказал, позеленела. Боится крови и решила участвовать в этом дерьме. Ну не дурочка? Не могла выбрать Представителя? Впрочем, если бы она выбрала Представителя, я уже был бы мёртв. Вряд ли он стал бы миндальничать, слушая, как я разговариваю с умирающим Авером, а просто выстрелил.

- Давай я сам, - тяжело выдохнув, сказал я.

Силия протянула мне полупустой бутылёк с перекисью и бинт.

- Спирта нет?

- Есть, наверное. Хочешь размочить повязку? Больно, наверное, будет…

- Угу, размочить. Только глотку. Принеси, пожалуйста.

На бутылочке со спиртом были лишь две надписи. Одна гласила "Спирт", а вторая "75/100". Крепковато, конечно, но процедура предстояла не из приятных. Я подошёл к озеру, глотнул из горла и сразу опустил голову в воду, чтобы напиться. Семидесятипятипроцентный оказался пойлом не из лучших. У меня перехватило дыхание, а желудок чуть не вывернулся на изнанку. Но я справился с ним и глотнул ещё. А после осторожно набрал в ёмкость воды по горлышко и выпил, так же запивая пойло из озера. Эффект был просто устрашающим - я окосел сразу же.

Чувствуя, как в желудке горит огонь, я опустил голову в воду, вымачивая повязку. Холодная вода пронзила моё ухо болью, но я терпел, шипя и матерясь. Предположив, что повязка намокла достаточно, я вытащил из воды голову и принялся терзать узел. Я стремительно пьянел, но боль немного притупилась, потому каждое движение практически не вызывало мук. Ну, до тех пор, пока я не начал отдирать тряпку от правого уха.

Конечно же, я хотел выглядеть мужественно. Собирался скрипеть зубами, но не издать ни единого стона. Но когда повязка с кусочками моей кожи и комками спёкшейся крови оказалась у меня в руках, я практически рыдал и завывал от боли. Распуганные моими воплями птицы носились по округе. Силию, кажется, вырвало. А я, заткнувшись, тупо пялился на своё отражение в озере, чувствуя, как на меня снова накатывает отступившее было опьянение. У меня осталось меньше половины ушной раковины и мочки, которые сейчас снова обильно кровоточили. На скуле красовался короткий ожог. Что ж, пара сантиметров влево, и моя красота пострадала бы куда больше.

Совершенно опьянев, я кое-как обработал ухо перекисью и завалился на живот спать. Силия тормошила меня, говорила, что надо перевязать рану, но я её не слушал, слишком уж устал и натерпелся боли.

Этот белый домик носил куда меньше следов разрушения, чем виденные мной ранее. У него были выбиты стёкла, часть шифера валялась на земле, разбитая. Стены покрывала копоть. Но ни пожара, ни костей, ни воронок от бомб я не видел. Пожалуй, я бы даже здесь остался, но прядь волос, сжатая в моём кулачке, жгла мне руку.

И не только она.

Я обернулся, но было уже поздно. Лишь шорох кустов и качание веток выдавали то, что за мной кто-то подглядывал. Кто-то недобрый. Как и этот сад. Если там, где стоял я, следов запустения практически не было, то дальше он превращался в дремучий мрачный лес. Наверное, в таких лесах живут оборотни и лешие, а заправляет им Баба Яга или Кощей Бессмертный. Ну, или как минимум волки-людоеды. Плохой лес. Но хуже всего то, что в этом лесу не было ни волков, ни оборотней. Здесь жили люди. Грязные и злые, они убивали и ели друг друга. Плохой лес - плохие люди. Мне самое место рядом с ними.

Но я был пятилетним ребёнком, и поэтому, тяжело переведя дыхание, я покрепче сжал кулак и зашагал по тропинке к дому.

Когда я уже подошёл к крыльцу, входная дверь открылась. Меня встречала симпатичная девочка примерно моего возраста. Её аккуратное платьице было испачкано в паутине, а в правой руке девочка сжимала метлу.