Андрей Колганов - Жернова истории

— Затихни, Васька! — зашипел на него Васильчук. — По сторонам смотри!

И вот, удача — между камней торчит едва заметный в тенистом гроте краешек конверта из плотной коричневатой бумаги. Агент потянул за этот краешек, но конверт застрял и не желал поддаваться его усилиям.

Камышин, в очередной раз зыркнув в сторону грота, заметил возню своего напарника:

— Ну что, нашел?

— Не лезет, зараза! — в сердцах воскликнул Васильчук, не решаясь потянуть сильнее, чтобы не порвать конверт.

— Да чего ты миндальничаешь, Петро! Дерни его как следует, он и выскочит, как миленький! — стал советовать Камышин.

— Не лезь под руку, Васька! Сказал же — за обстановкой следи! — окрысился на подчиненного Васильчук, но все же последовал совету, не видя другого способа извлечь, наконец, упрямый конверт.

Тут произошло сразу несколько событий. Конверт, наконец, поддался усилиям и выскочил из щели. Одновременно с этим раздался странный шипящий звук и на конце конверта вспыхнуло пламя.

— А, мать его…! — агент I-го разряда бросил конверт на землю.

Камышин, увидев пламя, кинулся в грот и заорал:

— Туши его, туши! Сгорит же!

— Сам знаю! — огрызнулся Васильчук, затаптываяь пламя подошвой сапога. Не сразу, но это ему удалось. Кое-как отряхнув конверт от грязи, агент спрятал его под пиджаком и поспешил назад, в оперативную часть…

— Почему конверт обгоревший и весь в грязи? — строго спросил дежурный, когда Васильчук доставил ему находку.

— Разрешите доложить? Так что это, видать, и в самом деле контра какая конверт тот прятала, или тут вовсе дела шпионские. Стоило мне за конверт-то потянуть, как он сразу и загорелся! — затараторил Васильчук. — Не хотела, видать, эта контра, чтобы конвертик в чужие руки-то попал. Но нас не зря бдительности учат. Я пламя тут же затоптал, так что сгореть почти ничего и не успело!

— Ну, что там успело сгореть, а что не успело, это мы сейчас разберемся, — заявил дежурный. — А пока идите, рапорт пишите. Чтобы через час был у меня на столе!

Старший сотрудник особых поручений сел за свой стол и для начала осмотрел конверт. Край его довольно сильно обгорел, весь конверт испачкан землей, местами надорван, а из прогоревшей части торчит исписанная бумага, край которой тоже пострадал от огня и от сапог Васильчука. Аккуратно подрезав конверт ножичком по сгибу, дежурный вытащил листок бумаги, сложенный вдвое, осторожно расправил его и принялся читать.

Не прочтя еще и половины текста, он начал усиленно тереть лоб рукой, и, вскоре, едва закончив чтение, откинулся на стуле, прикрыв глаза. Черт возьми, ну что за выходной такой! Никуда не денешься, придется беспокоить самого товарища Дерибаса, начальника секретного отдела ОГПУ, срывать его с отдыха. Уж больно серьезный улов принес агент I-го разряда Васильчук.

Не прошло и полутора часов, как, излучая начальственное недовольство и заставляя вытягиваться встреченных сотрудников своими четырьмя белыми ромбами на черном бархате нарукавной нашивки с белой окантовкой, в здании ОГПУ появился Терентий Дмитриевич Дерибас. Но, стоило ему ознакомиться с обгоревшей бумажкой, как настроение его упало еще ниже. Он тряхнул своим казацким чубом и задумался…

27 апреля сего года по оперативной информации сотрудниками ОПЕРОД ОГПУ был выявлен тайник в Нескучном саду, где находилось письмо, содержащее материалы секретно-политического характера, затрагивающие работу Секретариата ЦК. При попытке изъятия письма сработало зажигательное устройство, предназначенное для уничтожения содержимого тайника. Однако, находчивость, проявленная агентом I-го разряда Васильчуком, позволила избежать утраты документа. Частично обгорели лишь края письма.

Со всех лиц, участвовавших в операции, взята подписка о неразглашении. Ведение следствия по данному дело поручено начальнику Секретного отдела Т.Д.Дерибасу. Им уже дано распоряжение организовать круглосуточное наблюдение за тайником.

При сем передаю для ознакомления:

Приложение 1. Машинописная копия письма.

Приложение 2. Заключение экспертизы по вещественным доказательствам.

Приложение 3. Заключение графолога.

Начальник Cекретно-оперативного Управления ОГПУ

Сталин медленно начал вчитываться в строчки присланного ему спецкурьером документа. По мере чтения этого письма его лицо оставалось почти таким же сосредоточенно-спокойным, каким и было до этого, и лишь небольшое изменение прищура глаз и напряженные желваки на лице выдавали его волнение. На листе бумаги было напечатано следующее:

(Текст письма в верхней части листа уничтожен огнем).

«…сердиться, что я не сообщаю тебе имени своего информатора и не склоняю его к обязательству о сотрудничестве. Смею заверить, что сведения, которые невзначай выбалтываются под хорошую выпивку в правильно подобранной компании, стоят того, чтобы не пытаться вспугнуть этого парня заявлением о необходимости сотрудничества с кем бы то ни было. Такое заявление, скорее всего, просто привело бы к доносу в ГПУ со всеми вытекающими последствиями. Ценность же сообщаемых сведений ты вполне можешь оценить.

При нашей последней встрече источник поделился впечатлениями о делах, творящихся на самой вершине большевистского руководства — в Секретариате ЦК. Передаю его слова возможно близко к тому, как он сам их излагал:

Происходит постепенный рост влияния помощника Сталина Бориса Георгиевича Бажанова. Это — молодой человек, не без способностей, ловкий и пронырливый, пытающийся создать видимость своей значимости и незаменимости, что ему в целом и удается. Секретари ЦК (Молотов, Каганович), не прочь перекинуть на него часть своей работы.

Будучи по статусу сначала техническим секретарем Оргбюро ЦК, а затем помощником Сталина, Бажанов умело сеет в умах работников среднего звена впечатление, что он является секретарем Политбюро ЦК, хотя такой должности вовсе не существует. Бажанов, впрочем, бывает на заседаниях Политбюро, но исключительно в качестве простого стенографа (ибо прочие сотрудники стенографией не владеют.

Что касается других сотрудников Секретариата, то Лев Захарович Мехлис является личным секретарем Сталина. Его отличает совершенно безрассудная личная преданность своему патрону, хотя он и не производит впечатления тупого и ограниченного человека. Еще один сотрудник — Иван Павлович Товстуха, как раз обладает крайне посредственными способностями, однако невероятно усидчив. Оба последних (особенно Товстуха) нередко обращаются к Бажанову за по…»

(Вероятно, «помощью». Текст в нижней части листа уничтожен огнем)