Лев Соколов - Спящий бык

— Это не отнять… — согласился я.

— Как ты оказался в реке?

Я задумался. Я помнил как оказался в реке. И упыря из пещеры помнил. Проблема в том, что я не знал, где я вообще нахожусь. Один вопрос тянул за собой другие, и когда этот мужчина Вермонд дойдет до этих вопросов… я даже не знал как ему отвечать.

— Ты не помнишь?

Но была ли пещера? Чего стоит моя память? Я долго был болен. Мне привиделся гигант и его червь? Но ведь и здесь… это ведь явно не российская глубинка. И, — нет я знал, что та тварь мне черт её дери, не привиделась.

— Я шел с горы. — Решился я. — И наткнулся на жилье в скале у реки. Там внутри был… Огромный… зверь похожий на человека. Он хотел съесть меня – обыденным тоном сказал я.

— Ты встретил трётля! — Восхищенно открыл рот подрастающий наследник Лейв.

— Тихо Лейв, — поднял руку Вермунд, и Лейв наученный горьким опытом тут же отодвинулся, но продолжал пожирать меня глазами.

— Я видел в пещере здорового урода, который путает людей с козлами, и натравливает на них белую ползающую дрянь.

— Снежный червь! — Выдохнул в полном восторге Лейв, и – молчу-молчу… — зажал он рот, глянув на отца.

— Ты встретил трётля, — озабоченно повторил за сыном Вермунд. — Где это? Ты можешь сказать точнее?

— Видимо, там откуда меня принесла река. Пещера и была около реки. Я убегал от белой дряни и свалился в воду.

— Трётль устроил лежбище в горах у нашей реки. Слишком близко от нас.

— Может и не так близко, — сказал я. — Я даже не знаю сколько меня тащило по реке.

— Трётль – это всегда близко. — Сказал Вермунд. — Нам надо будет подумать что с этим делать, и всем поостеречься. Но как тебя вообще занесло в горы в такую пору?

"Ну вот, — подумал я, — подходим к сути".

— Я… не знаю.

— Не помнишь?

— Я все помню, Вермунд. — поправил я. — Я просто не знаю. Еще миг назад я был у себя дома. А в следующий момент оказался один, в горах.

Вермунд недоверчиво смотрел на меня.

— Да, да, я знаю как это звучит… — пробормотал я.

— Как называется твой дом? — Спросил Вермунд.

— Санкт-Петербург, — сказал я.

— Никогда не слышал…

— Россия – добавил я, без особой надежды.

— Так, или так?

— Второе – называние местности.

— Нет… — покачал головой Вермунд, и я понял, что о таких местах он не слышал.

— А где я сейчас, Вермунд? — Спросил я, и сердце сжалось в предчувствии ответа.

— Ты на моем дворе, у озера Свансьярр, в краю дроттина Эйнара, на острове Литдалир.

— Про такие места я не слышал…

— Выходит ты попал к нам сам не знаешь откуда. Ты даже не знаешь где твой дом и твой род и твои друзья?

— Да, — кивнул я. — И мне самому стало жутко. — И еще одно, Вермунд. — Там, откуда я к вам попал, в тот моммент было жаркое лето…

— Колдовство-о! — Протянул Лейв.

— Возможно, ты прогневил кого-то из богов… — пробормотал Вермунд.

— Не торопись рассуждать промысел богов, муж мой, — мягко сказала Халла. — Возможно, это их деяние. Но кто знает, во гнев это или в милость.

— Верно рассужено, — сказал Вермунд. А меня спросил. — Каков был твой труд дома?

— Я… я программист.

Вермунд некоторое время пытался повторить незнакомое слово.

— Твое ремесло. Объясни его другими словами.

— Я… — вот задача… — Я складываю цифры.

— Ты был счетоводом на подворье знатного человека?

— Нет… я…

— Помогал купцу? — Попытался помочь мне Вермунд.

— Нет… я… — я лихорадочно искал слова. — Я… оживлял картинки… чтобы… развлекать людей…

— Оживлял? — Нахмурился Вермунд. — Ты колдун?!

Я увидел, что Халла тоже нахмурилась, а Лейв к своему любопытству прибавил и легкий испуг, и решил что в колдуны записываться я пожалуй не буду.

— Нет, никакого колдовства. Я неверно выразился… Мы просто рисовали картинки, которые были так хороши, что прямо как живые.

— Если вы ткали гобелены, как женщины из земли англов – то не мужское это дело, и у тебя не будет уважения у наших мужчин.

— Нет, я не ткал…

Я лихорадочно размышлял. Я был программистом. Хорошим программистом. Я учился на это несколько лет в университете, и сверх того. Это была уважаемая профессия. Может не во всех кругах, но там где я общался, уж точно. Но сейчас я не знал что сказать, под вопросительным взглядом Вермунда. Нет, я конечно не почувствовал что занимался в жизни не тем. Но это была глупейшая ситуация, когда твой многолетний труд вложенный в профессию вдруг потерял цену. Я работал над компьютерными играми – у Вермунда они превратились в гобелены. Я занимался и программами-навигаторами для морского позиционирования судов. Это было действительно серьезное дело. ТАМ. Сказать Вермунду, что я рисовал карты. Представляю что будет, когда мне дадут бумагу и перо. В голове тут же всплыл образ старинных карт из пиратских фильмов, вычерченные, украшенные бисерным почерком буква к букве. Сомневаюсь, что я нарисую хоть что-то подобное.

Вермунд смотрел на меня с терпеливым интересом.

— Видишь ли Вермунд, — вздохнул я. — Ты спрашиваешь, чем я занимался… — Я вспомнил, что он сказал, что был с сыном на рыбалке. — Представь, что рыбак который всю жизнь рыбачил в лодке на озере попал к людям, которые живут в густом лесу, и промышляют охотой на зверей… Ловцы из леса спросят рыбака, — каким трудом он жил? Рыбак ответит, — что он ловец.

— Так, — спросил Вермунд кивнув, с полувопросительной интонацией.

— Тогда охотники из леса скажут, — мы тоже ловцы. Ты, человек, бьешь медведя рогатиной, или ставишь на него капкан? А рыбак ответит им, что своего медведя он ловит не огромной рогатиной, а крохотным крючком, или же запутывает по сотне медведей сразу в одну сеть… Поверят ли охотники на зверей, в то что сто медведей можно поймать одной сетью, одному человеку зараз? Вряд ли. И тогда рыбаку придется трудно объяснять, что это совсем другие медведи, маленькие, и без лап и без когтей, в блестящей чешуе. И живут эти медведи… И чем больше лесные люди будут расспрашивать рыбака, тем меньше они ему будут верить, и тем больше запутываться. И даже если они что-то себе представят из его рассказов, насколько близко окажется их представление к действительности?

— Так… — сказал Вермнуд. — И эту историю ты рассказал?..

— Чтобы показать, что видимо моя работа от вашего дома еще дальше, чем лес от озера, — вздохнул я.

Вермунд помолчал.

— Твои слова мудры, — наконец произнес он. — Однако, вот что я понял. Твоя работа у нас бесполезна, да?

— Да, — переламывая себя кивнул я.

— Твой род, и твои друзья далеко. И полбеды, что они далеко. А вся беда, что ты не знаешь даже где твой дом, и как его искать.

Я молчал. Он сказал это, и мысли оделись реальностью.

— Этот крючок загнули против твоей воли, — покачал головой Вермунд – и трудно будет тебе разогнуть его. Ты вдали от дома, от друзей, и без дела в руках… Так вот что я тебе скажу на все это Димитар, сын Вальдимарра, с этого момента – ты мой раб.