Александр Конторович - Реконструктор

Старшина молчит. Сплевывает кровь, скопившуюся в уголке рта.

— Не хотеть говорить?

Корчной не отвечает.

— Так. Коммунистен?

— Нет… русский я… с вас хватит.

— Ага! — немец даже повеселел. — Лотар!

— Яволь!

— Выведи его наверх. Пусть Фридрих отведёт его куда-нибудь и пристрелит. Не слишком далеко, пусть остальные слышат выстрелы.

— Так… может быть, попросту здесь его грохнуть? Они ещё и увидят!

— Нет, Лотар! То, чего не видишь — всегда страшнее, чем события, которые наблюдаешь! Пусть они помучаются перед смертью неизвестностью! Да и кроме того, такие, как этот русский, иногда что-то кричат патриотическое перед смертью. Всю картину нам испортить может.

— А кого в лагерь приведём?

— Ну, мы же не всех тут перестреляем? Одного-двух — прочие окажутся более откровенными!

Напарник кивает.

— Яволь!

Толкает старшину прикладом.

— Ауфштейн! Подымайсь!

Командир встает. Как-то боком, припадая на одну ногу.

— Марш!

Фридрих его сейчас поведёт… Значит, один из фрицев вылезет наружу?

Угу… интересный расклад…

Но всё оказывается иначе — конвоир свистит.

И неподалеку от меня раздается звук шагов.

Часовой!

Екарный бабай — я его не усек!

А он здесь один или пост парный?

Трещат кусты, немец особенно не скрывается.

А вот и он…

Неслабый такой мужичок — пудов шесть в нём точно есть. Винтовка в здоровенных руках выглядит легкой тростинкой.

— В чем дело? — интересуется прибывший.

— Этого русского надо расстрелять.

Здоровяк пожимает плечами и сбрасывает предохранитель.

— Не здесь… отведи его куда-нибудь… не особенно далеко.

— А чем это место не подходит?

— Надо, чтобы, другие этого не видели.

Фридрих кивает.

— Хорошо.

Подталкивает старшину прикладом.

А руки-то у Корчного связаны! Не такие уж немцы лопухи… не хотят рисковать.

— Комм! — и ещё один удар, старшина аж захрипел.

Но на ногах устоял и зашагал вперед.

Лотар, посмотрев им вслед, поворачивается и спускается вниз.

А Фридриха никто не окликнул… он один?

Не факт. Но и уйти с поста просто так — немец не может. О полученном приказе никто, кроме него и Лотара, не знает и напарник, если он есть, обязан будет окликнуть своего товарища — куда это тот наладился с поста?

Ну что ж… подождём оклика.

А сам тихонечко следом, благо тут не потеряешься. Старшина идет, особо не разбирая дороги, а немец — тот вообще, топает как слон. Понимаю, что это только сейчас, навряд ли его взяли бы в такую часть, если бы он не умел ходить тихо. И он наверняка это может. Но сейчас ему скрываться не от кого и незачем. Они отходят от низинки метров на пятьдесят, и немец, не снижая хода, забирает чуть влево. Это зачем?

А тут пригорочек небольшой. Фридрих поднимается наверх — оттуда обзор лучше. Вот он останавливается и поднимает винтовку…

Нет оклика — он здесь один!

Отсюда я хорошо вижу его лицо. Немец совершенно спокоен, он делает свою привычную работу и ничуть этим не взволнован.

Да и я отчего-то больше не трясусь от ярости.

Бах!

Старшина замирает на месте, не успев опустить приподнятую ногу.

Стук.

Это падает на землю винтовка Фридриха, а мгновением позже рядом оказывается его тело. С остатками головы…

А я уже несусь назад. Впрочем, несусь — это, разумеется, преувеличение. Крадусь быстро, если так можно сказать. Немецкий «маузер» свое дело сделал, оставляю его на месте выстрела. Мне сейчас СВТ пригодится больше. И магазин там более вместительный, да и затвор передергивать не нужно. А скорострельность сейчас — ох как нужна будет!

А старшина?

Я ему нянька?

Пока подбегу, пока расскажу да развяжу, пока он очухается… уже второго следом поведут. У немца на поясе висит штык, авось сообразит Корчной.

Внизу мало что изменилось.

По-прежнему сидит на корточках командир «охотников». Егерей? Или как их на самом деле сейчас называют? А не один ли хрен?

По-прежнему стоит рядом Лотар.

Стало быть, выстрел их никак не побеспокоил, они именно его и ждали. Как хороший аргумент перед началом очередного допроса.

Только вот собеседник у них уже другой… Агапов это. Самый худой и изможденный. И не скажешь ведь, что у мужика две попытки побега!

Быстрый взгляд на прочих фрицев — где они?

Да тута… сидят и курят. Правильно, в засаде-то, да на маршруте не подымишь! На табачный запах у оголодавшего солдата ух какое чутье! За версту унюхать может.

Вот и терпят фрицы. А сейчас — некого больше опасаться. Сколько было убежавших? Десять.

И пленных — десять.

Было.

Сейчас — восемь (как немцы думают).

Ну и пусть думают так подольше…

Быстро вытаскиваю из кармана носовой платок и увязываю им две М-24. Самое то, они в основном, фугасные, осколков не так уж и много, авось наших не зацепят. Да и кидать я их стану так, чтобы упали между фрицами и пленными.

Рискованно?

А то ж…

Только вот без этого риска у меня шансов нет. Совсем нет, ни одного.

Какой бы я ни был стрелок, хоть самый рассуперснайпер, а перебить этих гавриков поодиночке мне не светит. Нет, пару-тройку-то я завалю… не вопрос. Но этим всё и ограничится. Да и кто, собственно говоря, помешает им, отбегая в кусты от моих пуль, шарахнуть заодно и по пленным? Эти-то никуда не убегут — связаны.

Ну что — работаем?

Дергаю оба шнура.

П-ш-ш… пошло.

Обождём… у них замедление большое.

Двадцать один, двадцать два, двадцать три — нате!

И тотчас же, едва дымящиеся гранаты мелькнули в воздухе, разворачиваюсь к командиру.

Бах!

И рушится в песок Лотар — пуля пробила грудь.

Бах!

Вскочивший было на ноги командир фрицев получает пулю в бедро (а целил я — в плечо!).

Ах ты ж…

Бах!

Ну так-то лучше… не в это плечо, так в другое. Какая, в принципе, разница? Так даже лучше, стреляет-то он с правой руки!

Бу-бух!

Налево!

Сквозь дым от разрыва вижу остальных «охотников».

Один лежит ничком, мордой в землю — готов.

Второй опрокинулся на спину, и вместо лица у него кровавая каша — тоже не боец…

Третий схватился обеими руками за живот. Ранен? Был…

А где четвертый?

Четвертый где?!

Да вот же он!

Приволакивая левую ногу, он по-крабьи спешит к кустам, волоча за собою автомат. Ну уж нет, дорогуша, так мы не договаривались…

Бах!

Магазин бы сменить… некогда.

Длинными прыжками несусь вниз, фиксируя стволом винтовки командира фрицев.

Он ещё жив, что-то шипит сквозь зубы, а левая рука тянется к кобуре.

Останавливаюсь и вскидываю «Светку».

Бах!

Зачем будущему покойнику две руки? Ему и одна-то без надобности. Не завещание же писать?

А вот твой пистолет мне не помешает.

«Вальтер Р-38».

Между прочим — хороший агрегат!