Сергей Калашников - Своё никому не отдам

Гриша достал книжечку, и быстренько записал в неё нужные слова.

— Так ты грамоту разумеешь! — почесал в затылке хозяин. — А почто в дьяки не поступаешь?

— Всему своё время, — улыбнулся царевич. Пошли, что ли ещё два быка поставим, да побегу я. Как раз дорогу закончат чинить, да и поедем мы дальше.

До самых копей катили без остановок, причём быстро получалось. И дорога не петляет, и лошадка бежит легко, да ещё и перепягали свежую из той пары, которых сзади вели для смены. На конечном пункте осмотрели постройки и собственно ямы, откуда добывается селитра. Забавно тут дело устроено. Брусовая дорога маленькая, всего-то полметра между колёсами, и её передвигают, куда надо. Низкие тележки с ящиками, наполненными точно до краёв, вывозят к большой дороге, где переставляют их уже на нормальные платформы, громоздя один на другой, и так отправляют на очистку. Это километров семь, не больше.

Дома стоят, дымится труба кухни. Никакой суеты или напряжения не чувствуется. Спокойный ровный ритм. Не на что особо и поглядеть. Поскольку уже смеркалось, заночевали. Свободные комнаты нашлись в бараке, и в столовой их покормили запросто. Работники здешние вроде как солдаты — то есть стоят на довольствии. Хотя одежа у них не форменная. Видно, что пошита на один манер из всё той же домотканки, однако красить её никогда не пытались, отчего смотрится она привычно и никакими разводами глаз не радует. Уныло, но добротно.

Капрал, из тех, кому пора уже в отставку, жалоб никаких не высказал. Он, если ему что-то надо, отписывает по команде. Но требуется здесь немногое — огороды-то свои. И мастерская есть, чтобы починить что или изготовить. Довольствие поступает, жалование платят, а чего и сколько нужно сделать — с этим тоже всё ясно. Что ещё нужно, чтобы спокойно встретить старость?

Женщин в посёлке примерно половина. Они тоже, оказывается, считаются солдатами, состоят на довольствии и жаловании и трудятся потромойками, швеями, стряпухами да за чистотой смотрят, пока мужья их машут лопатами. Общим чохом в капральстве двенадцать человек вместе с командиром и его старухой. Была мысль срубить каждой семье отдельную избу, да вот что-то заспорили между собой бабы. Это, говорят, снова постоянная индивидуальная вахта у неугасимого огня на собственной кухне? Им, когда на всём готовом, куда как сподручней. Опять же продуктов уходит меньше и на голод не жалуется никто. Потому и разгородили казарму на восемь комнатушек, где и разместились без тесноты. Все печи из коридора топятся, а дневальный за этим следит — так что и от устава отклонений нет.

На другой день вернулись к посёлку очищальщиков. Такая же казарма, и быт налажен похоже. Однако собственно на очистке больше чем на двоих работа бывает редко. Грязный материал сыплется по жёлобу прямо сверху от насыпи у моста в бассейн, где ветряная мешалка это всё баламутит. Дальше только перепускай раствор в соседний пруд и жди, когда вода испарится. А потом снова добавляй, и опять жди. И так, пока не останется на дне полметра почти белого вещества, которое и надо разложить по ящикам с крышками и погрузить на телеги брусовой дороги. А тем временем в соседнем бассейне идёт выпаривание.

Так что занятость для всех здесь случается только изредка. Потому основная масса работников трудится на пашнях под руководством Волкера-немчина. Выше запруд засеяны большие клинья и всходы виднеются на них на любой вкус. Людей в полях заметно больше, чем на очистных бассейнах. Как признался здешний капрал, с копей несколько человек пожелали сюда перебраться, а уж командиры столковались и между собой, и с Тыртовым этот вопрос утрясли.

В этот день на дороге как раз возле моста множество телег с брусом поворачивали на новый путь, что ладили вдоль северного берега, поэтому торопиться смысла не было — всё равно обогнать медлительные тяжелогружёные телеги не удалось бы. Поэтому Гриц хорошенько потолковал с Волкером о всяких удобрениях. Оказалось, что это не просто так — сыпь, мол, навоз, да прелый лист, и всё из земли попрёт, как на дрожжах, а где-то извести нужно подсыпать, где-то селитры. Не чистой, а той, что остаётся на дне первого отстойника или бассейна растворения. Некоторые камни стоит размалывать и совсем помаленьку припорашивать грунт, вроде как подсаливать. Или даже — перчить.

Заполнив записями три страницы, царевич вдруг сообразил, что через малое время не сможет в них разобраться. Наташка выручила. Спросила, не устроит ли господина Волкера жалование преподавателя агрономии, и что студентов ему предоставят и обеспечат стипендией в размере солдатского жалования, а также поставят на довольствие, это она уже от себя добавила, даже не советуясь с суженым.

Последовавшее согласие никого не удивило, а потом Тимоха принёс самую лучшую карту острова и началась феерия планирования. Считались площади, которые можно занять под те или иные культуры, прикидывалась урожайность, Волкер талдычил про чередование культур в посевах, про сохранение лесов в местах формирования ручьёв и даже про необходимость высадки молодых деревьев в местах недавних вырубок, а Наталья настаивала на постройке системы триангуляционных знаков и подробной съёмке рельефа острова. Гриша заполнял книжку всё новыми и новыми записями и с тоской заглядывал на странички с эскизами пушки, которая, по его мнению, могла обеспечить решительное превосходство над супостатом. Чтобы сделать её у него не хватало ни денег, ни мастеров, способных на подобное творение. И еще он отдавал себе отчёт в том, что сегодняшние их намётки осуществляться будут крайне медленно, потому что ни людей, ни денег на все эти затеи у него просто нет.

Тоскливо вдруг стало. Отвёл взгляд и обнаружил, что площадка перед выходом из большой казармы наполовину вымощена плитняком. Его в этих холмах немало встречается на осыпях, видел он, когда со стрельцами разыскивал дорогу к подножию утёсов птичьего базара.

— Это не по вашему ли немецкому обычаю решил ты камнями двор застелить? — проявил он интерес к новому для себя явлению.

— Да, Григорий Иванович. Так у нас поступают на Бургских островах.

Дальше расспрашивать не стал. Вспомнил, что живут немцы на двух близкорасположенных группах островов — Бургских и Штадтских. Их рыссы так нарекли оттого, что названия столицы каждого такого островочка заканчивается на «бург» или «штадт». Каждым таким клочком правит свой король или герцог и между собой они частенько не ладят. Народу в тех местах проживает много, отчего на земле теснота, а от лесов, на топливо изведённых, остались одни воспоминания, да тонюсенькие полоски между участками вдоль дорог. Потому печи топят углем, которого копают из земли много, и ещё печи у них хитро устроены. С решётками на дне топки. В городах живёт много замечательных мастеров, а многие дороги выложены камнями. Ещё славны те земли людьми учеными и батюшка-царь, если какой их них надумает в рыссию приехать, сам с ними знакомство водит и обо всяких делах беседует.