Вячеслав Ковалев - Хадават

– Это я! Александр Победитель Драконов! – прокричал Сашка задорно и кинулся к большому зеркалу – полюбоваться. Здорово! Вот бы вторую к ней. И шлем! И доспехи! И меч! Клево! Он попрыгал еще, сражаясь с неведомыми врагами и побеждая их толпами. А потом нехотя стянул перчатку и сел, держа ее на коленях. Как же матери все так сказать, чтобы не заставила отнести обратно. Знаем эти песни – чужое, дорогое, подарки от первых встречных принимать нельзя. И так далее. Ух! Как бы ее уговорить? За этими раздумьями Сашка не заметил, как заснул.

Ему снился чудесный сон. Он стоял на крыше их девятиэтажки, только она почему-то была очень-очень высокая. Такая высокая, что облака плыли где-то внизу, и Сашка смотрел на них сверху вниз. Он любовался ими, думая, какие же они все-таки ленивые, и тут он услышал крик. Вернее, не крик, а полуптичий-полузвериный клекот-рык, и к нему из совсем уж недосягаемых высот прямо на крышу спустился грифон. Громадный могучий полуорел-полулев, способный переломить ударом лапы хребет взрослому быку. Он спокойно уселся рядом и выжидательно посмотрел на Сашку.

– Что, Ветер, соскучился? – Сашка подошел к нему и потрепал его по могучей шее, словно коня. – Сейчас, сейчас, потерпи немного. – Он ловко взобрался в седло, укрепленное на спине грифона, бросил еще один взгляд на облака и взял в руки поводья. – Вперед, Ветер!

И огромное диковинное существо взмыло вверх, рассекая могучими крыльями воздух.

– Впере-о-од, Вете-э-эр! – заорал Сашка что было сил и окунулся с головой в неподражаемую прелесть полета.

– Саша? Ты дома? Саш?

Он с трудом открыл глаза, возвращаться из чудесного сна не хотелось. Глянул на часы, ну конечно, уже шесть, мать вернулась.

– Да, мам, я здесь!

Он встал и вышел в прихожую. Мать разувалась, стоя на одной ноге и держась рукой за стену.

– Тьфу ты, чертова туфля. – Она не удержала равновесия, смешно запрыгала на одной ноге, чуть не упала, но все же устояла. Скинув наконец непослушную туфлю, облегченно вздохнула: – Фу-у-ух, ох и устала же я сегодня. – Она потрепала Сашку по голове. – Тебя можно поздравить?

– С чем?

– Как с чем? Каникулы!

– А-а, ну да!

– Поздравляю! – Она чмокнула его в щеку. – Ну а кормить ты меня будешь? – спросила весело, направляясь в ванную.

– Да покормлю уж, родственники как-никак, – в тон ей ответил Сашка и пошел на кухню разогревать ужин.

Он любил свою мать. Той простой мальчишеской любовью, какой только и могут любить сыновья. Он злился, когда она с ним сюсюкала, обижался, когда начинала его поучать, и готов был драться до крови с любым, кто ее обидит. Он открыл холодильник, вытащил кастрюлю с супом и понес ее на плиту, толкнув дверцу холодильника ногой.

– А руки у нас для чего? – спросила мать, как раз вышедшая из ванной.

– Так ведь они заняты! Суп весь греть?

– Давай! – Она упала на табурет, по привычке поджав одну ногу под себя.

– Мам, я тебе такое расскажу! – Он решил начать сразу.

– Какое? – спросила она, засовывая в рот кусок хлеба. – Есть хочу – умираю! – Она взяла у него из рук тарелку с супом.

– У нас новый магазин открыли, книжный, видела?

– Да? Где?

– Да вот же, на углу Гоголевского!

– У! И что? А ты чего не ешь?

– Да не хочется, я, может, потом.

– Ну как знаешь. – Она принялась за суп.

– Клевый магазин, там такие книги интересные! Я даже с продавцом познакомился, вернее, он хозяин магазина.

– Вот как? И что?

– Да просто, говорю же: клевый магазин, там сегодня в честь открытия подарки раздавали, – осторожно сказал он, ожидая ее реакции.

– Книги?

– Нет.

– А что?

– Я тебе сейчас покажу! – Он бросился к себе, схватил перчатку, подумал, завернул ее в ткань. Так эффектнее будет! Вернулся на кухню.

– Я чайник ставлю? – Мать уже справилась с супом.

– Ага! Смотри! – Он отодвинул ее уже пустую тарелку, положил на стол сверток.

– И что это? – Она внимательно на него посмотрела. – Великовато для книги.

– Ну мам, я же говорил, что это не книга.

– А что?

– А ты разверни!

Она подошла и медленно развернула сверток.

– Правда, здорово?! – Он с восхищением смотрел на перчатку.

– Александр! – Тон матери поменялся. – Это что?

– Это, мама, перчатка!

– Я вижу, что перчатка. Мы, по-моему, с тобой разговаривали на эту тему! – Она сурово сдвинула брови.

– Тебе не идет, когда ты хмуришься, морщинки вон вылазят, – пробурчал он.

– Ты поговори мне! Знаешь, судя по виду, вещь это не дешевая.

– Я цены не спрашивал. – Сашка бурчал, понурив голову, его опасения оправдывались.

– Ее надо вернуть, мы как-нибудь без таких подарков, бесплатный сыр, он, знаешь ли… – Она не успела договорить, Сашка взорвался:

– Да знаю я! Может, Всевид мне от чистого сердца подарил, у него открытие сегодня, он всем подарки дарит, а я что, лысый?!

– Кто такой Всевид?

– Хозяин магазина!

– И что же он другим подарил?

Сашка растерялся:

– Я не знаю, когда я зашел, там никого не было, кроме меня.

– Так, – протянула она, – это уже интересно, и что? – Мать уселась на табурет, скрестив руки на груди.

– Что – что? Ничего. Я походил, посмотрел книги, а он сказал, что я могу приходить читать, если купить не могу, ну и перчатку подарил, сказал, что для таких, как я, делали, между прочим!

– Великолепно!

Как же Сашка ненавидел это слово. Сейчас ему начнут читать мораль. И из-за чего? Из-за чего? Он не ошибся. Ему было рассказано о наивных глупых мальчиках, о большом и не очень добром мире, о том, что нужно быть осторожным, особенно с незнакомцами. Это у бабы Мани в деревне все друг с другом здороваются, а здесь город! Город! Здесь все по-другому. И под конец она использовала свой извечный прием, приводивший Сашку в бешенство. Она-то думала, что он уже достаточно взрослый, а оказалось, что он еще совсем-совсем маленький, показали ему блестящую безделушку, и все, он готов на задних лапках танцевать!

Это было уже слишком. Сашка надулся, вылетел из кухни, забежал в свою комнату, хлопнув дверью, бросился ничком на кровать.

– Ты мне это брось! – крикнула она вдогонку.

Минут пять было тихо, потом Сашка услышал ее шаги. Она присела на край его кровати.

– Сань, ты сам подумай, ну не дарят в наше время подарков просто так; ну рассуди логически.

Он молчал. Перчатку придется нести обратно, это он уже понял. Может, спрятать где? А где? Найдет ведь кто-нибудь, еще обидней будет.

– Саш… – Она взяла его за плечо.

– Отнесу я, – буркнул он.

Она вздохнула и вышла. Щелкнул телевизор, на кухне засвистел чайник.

– Ты чай пить будешь? – спросила она.

Сашка обернулся. Она стояла на пороге его комнаты, прислонившись к косяку.

– Я печенок принесла и мармелад, как ты любишь.

– Не хочу я!