Вячеслав Ковалев - Хадават

Макс без сил повалился на горячий камень. На сегодня урок окончен. Он вышел из круга и теперь валялся на разогретых за день камнях внутреннего двора замка. Тримир и Ратай исчезли. Он мог их видеть, только когда входил в круг. Большой священный круг братства. От усталости кружилась голова. От усталости и от навалившихся на него знаний. А тело ныло от непривычных нагрузок и синяков, которые щедро оставила палка Ратая.

– Держи спину ровно! – Ратай не разговаривал, он рычал, особенно когда Макс допускал какую-нибудь ошибку, что случалось частенько. – Если ты думаешь, что противник даст тебе шанс собраться с мыслями и выбрать удобную позицию, ты ошибаешься. Ошибаешься – остаешься без головы! Все просто! Бей!

Воздух – самая неуравновешенная стихия! Совладать с ним нелегко, но если совладаешь – ты на коне! Тот, кто обуздал ветер, может многое. Но помни! Воздух – стихия непостоянная, довериться ей полностью нельзя. Никогда не знаешь, когда она вырвется из-под контроля.

Колено! Лицо! Пах! Поворот! Ты безнадежен! Даже глиняный голем расторопней тебя. Вставай! Колено! Лицо! Пах! Поворот! Еще!

Земля! Она поможет восстановить силы, скрыться от врагов, даст пищу и приют. Согреет и излечит. Но земля – самая обидчивая из стихий. Бойся ее обидеть, потому что тогда она отвернется от тебя! И в таком случае тебе до конца своих дней придется спать стоя!

– Смотри сюда! Человек слаб, а тело его несовершенно! У него есть много таких мест, нанеся урон которым ты надломишь тело и подорвешь дух!

– Самое сложное – познать себя. Познав стихию, ты только сделаешь шаг на пути познания. Познаешь себя – познаешь вселенную! Тогда сядешь под деревом и будешь говорить проходящим зевакам: «Да-а-а, я познал многое! Я познал мир!»

Нет, все-таки ты олух! Это же меч, а не палка для ковыряния в носу! Отец мой, неутомимый Плах-Массан, за что же мне такое наказание? Чем прогневил я тебя в делах своих или в помыслах?

Говорят, мастера воды могли вызывать водных духов, и те служили им. Встанет такой человечище, сотканный из миллионов и миллионов водных струй, и подает тебе яблочки, а ты только жуешь да радуешься. Но нам это не нужно, зачем нам это? Нам нужно другое.

Даже получив смертельную рану, можно сражаться, на это способен даже дурак. Сложнее другое: выжить, получив смертельную рану! Я научу тебя.

Познать стихии – это еще не все. Нужно научиться использовать их мощь. Мы называем это плетениями. Я научу тебя.

Урок окончен! Я показал тебе все, что хотел. Что ты возьмешь из этого – твое дело!

Все! Мне больше нечего тебе рассказать! Но когда будешь бродить по дорогам этой грешной земли, поглядывай по сторонам. Может, где-нибудь еще найдутся учителя, которые не побрезгуют поделиться с тобой частицей знаний.

Макс сидел перед своими учителями в кругу и думал о странностях судьбы. Они смотрели на него, улыбались и молчали.

– Последнее. Твое учение подходит к концу, но оно не завершено. Ты должен снова прийти к нам. На этот раз сам. Придешь – круг замкнется!

– Ха! – Ратай, как всегда, крякнул и оскалился. – Прощай, хадават! – процедил он.

– До свидания, нежданный! – сказал Тримир.

Макс очнулся и увидел над собой кроны качающихся деревьев.

– Приехали. – Он приподнялся на руках. – Сдается мне, что это то самое место, где вас, Максим Алексеевич, стоптал лось.

Он огляделся вокруг. Арбалет, выданный ему Грозданой, валялся в двух шагах в стороне, даже болт заряжен. Остальные тоже на месте.

– А не пора ли нам, братцы, в путь? – бодро сказал он и встал на ноги. – Прощай, значит… Нет, дружище Ратай, мы еще посмотрим, кто скажет последнее слово.

Теперь он точно знал, куда ему идти. Он поднял арбалет, подкинул его в руке, только сейчас оценив его легкость, улыбнулся чему-то своему и спокойно зашагал через лес, который больше его не пугал.

Он шел, раздумывая о полученном даре. А дар поистине был бесценным.

Итак, этот мир зовется Керд-Тиами, что на каком-то там древнем праязыке значит «сердце земли». В обиходе Тайама. Единый, он же Отец-Вседержитель, создал эту землю из звездной пыли и населил ее праведниками. Хм. Макс вспомнил хитрую улыбку Тримира, когда он сообщал ему это. Ладно, это пока опустим. В сложной мифологии здешнего мира надо будет еще разобраться. Хотя много общего с нашей. Всемирный потоп, например. Кроме Единого есть и другие боги, его отражения, как сказал все тот же Тримир. Например, Тивати – бог солнца, или Ханат – бог грозы, или любимый Ратаем бог Плах-Массан – покровитель воинского сословия. Кто такие Ратай и Тримир, Макс так и не понял, тем более что его учителя не особенно распространялись по этому поводу. Как и по поводу того, чего это им взбрело в голову учить Макса.

Но продолжим. Еще он более-менее представлял себе географию планеты. Все-таки называть эти места планетой ему было привычней. Три материка: Скапела – самый густонаселенный, на нем они и находятся; Южный материк, охватывающий кольцом южный полюс с огромным внутренним морем; и Темный материк, самый большой, населенный всякой нечестью и злобными людьми.

«Впрочем, что есть добро, а что есть зло, понимаешь только тогда, когда с ними столкнулся», – добавил тогда Тримир.

Да, а нечисть здесь реальность. Есть еще острова. Блаженные. Не в смысле сумасшедшие, а в смысле блаженства для населения. Ладно. Хватит пока. Шагаем дальше.

…Проснулся он оттого, что кто-то пристально на него смотрел. Медленно, не делая резких движений, он открыл глаза. В полуметре от него двумя зелеными огоньками светились чьи-то глаза. Самого животного он не видел, так, только смутные очертания. В следующее мгновение неведомое существо, не издав ни единого звука, прыгнуло. Никита резко выбросил руку, пальцы сомкнулись на зверином горле, и неудачный охотник забился в конвульсиях. Жаль только, он был не один.

Уже утром, осматривая свои раны, Никита пытался вспомнить подробности недавнего боя. И не мог. Память сохранила только боль от впивающихся в его тело чужых зубов и собственную злость. Гости, решившие полакомиться им ночью, были очень похожи на крыс, только ноги повыше, да тело постройнее, и размер совсем не крысиный. Никита брезгливо ковырнул носком переломанное тельце, перекидывая его на спину.

– Ну и мерзость, – сплюнул он и пошел прочь.

Вскоре овраг закончился. Места были весьма и весьма живописные. Но Никита не обратил на окружающую красоту ровным счетом никакого внимания. Его привлекло другое. У подножия одного из холмов прилепился низенький домик с покатой крышей – совсем рядом, метров двести, не больше. Никита стоял, внимательно оглядывая окрестности, и ловил себя на мысли, что оттуда кто-то так же внимательно рассматривает его самого. Он буквально кожей чувствовал на себе цепкий, изучающий взгляд. При этом сам никого не видел. Вокруг домика не происходило никакого движения, ни людей, ни животных, ничего. Хотя он был уверен, что жилье обитаемо.