Кирилл Клеванский - Чужое сердце

Когда Щуплый упал в третий раз и потащил за собой всех нас, мы подумали было обрезать веревку, но вовремя отказались от этой затеи. В какой-то момент проход сузился настолько, что нам пришлось скинуть мешки и, взяв их в зубы, переместиться в горизонтальное положение. И йети меня задери, если я солгу: ползти, когда в миллиметре над тобой каменный свод, – то еще удовольствие. Никогда не думал, что у меня клаустрофобия. Каждую секунду мне чудилось, будто еще мгновение – и вся тяжесть горы обрушится на меня. Спасал только «скрыт». Правда, в этот раз мне пришлось приложить изрядные усилия, чтобы отсечь ненужные мысли. Так прошел еще один час. В итоге было решено устроить привал. Прямо так, лежа, без возможности даже рукой нормально пошевелить.

– Вы не находите наше положение весьма ироничным? – заметил Руст.

– Поясни, – с опаской попросил Пило.

Еще бы, если Щуплого понесет… то это еще хлеще, чем философствования эльфа.

– Помните, как Молчун отвесил подзатыльник служивому, когда тот обозвал нас червями?

Да как такое забудешь. Тогда у легионера шлем помялся и чуть шея не переломилась.

– Ну а кто мы сейчас? Самые черви и есть.

– И верно, – согласился Ушастый. – Только мы скорее глисты – все равно что в заднице ползаем.

Мы засмеялись, весело и беззаботно, словно и нет опасности быть заживо погребенными.

– Да-а-а, хорошо им, наверное, – сквозь смех обронил Щуплый.

– Глистам-то? – поддел я.

– Полюби тебя темные боги! – выдохнул кинжальщик. – Молчуну с Колдуньей. Да и вообще повезло нашему здоровяку. Глаз потерял, а счастье нашел, – ладная сделка.

– Что верно, то верно, – как-то по-юношески поддакнул Пило. А потом задумался и добавил: – Всем бы так.

– Я смотрю, наш разговор плавно переместился в совсем уж крайнее русло, – отметил я и перевернулся на спину. – Балаболим, как девки на выданье.

– Молодой ты еще, не понимаешь ничего, – усмехнулся Ушастый.

Ну да, они-то полагают, мне лет двадцать. А по сути, я ровесник того же Младшего. Кстати, я уже давно убедился в том, что застрял в своем психологическом развитии на отметке двадцать один год. Выход имелся лишь один: дождаться, когда сознание Ройса придет в гармонию с моим, то бишь – когда у нас окажется один возраст. Произойти это должно с сезона на сезон.

Мы немного помолчали. Не знаю, о чем думали остальные, а я разглядывал жука, ползущего по своду, и думал, что если закончится еда, то придется питаться ими. Хотя это всяко лучше, чем крысы…

– Эй, Младший! – окликнул Руст.

– Чего тебе?

– Как у тебя там с Профьей?

Оба-на! Я не особо уважаю сплетни, но это имя слышу впервые, а мы знакомы уже почти год.

– Тебе-то какое дело, – недовольно буркнул командир.

– Хорош ломаться. – Ушастый явно наслаждался этой ситуацией в целом и разговором в частности. – Раз уж пошла такая тема, то настало время раскрыть наши сердца, очистить души от тяжкого груза…

– Все, баста, – перебил его Пило, за что я ему безмерно благодарен. В последнее время становится все труднее выносить монологи эльфа. – Все у меня нормально. Ждет она.

– Так уж и ждет? – недоверчиво поинтересовался я.

– Да, – твердо, почти зло ответил Пило. – Так и ждет. И что это вы на меня набросились? Руст, колись, не зря же ты в Рагосе каждый вечер в караул замковый просился.

– Д-д-да я что… – Щуплый, когда начинал волноваться, всегда заикался. – Д-д-да я н-ничего.

– Ага! – Эльф уже откровенно веселился. – И бочку с вином у барона тоже не ты спер?

– Да мы ее вместе тащили!

– Во-во, – засмеялся Пило. – Так что колись, неужто на баронскую дочку запал?

– А ежели и запал? – вдруг ощетинился наш неунывающий друг. – Что с того? Или мне нельзя?

– Да боги с тобой, – вздохнул я. – Можно, конечно. Отчего же нельзя, если хочется.

– Отвали, Зануда. И не нужна мне никакая баронская дочка, служанка там была. Лилия…

– Понятно. – Ушастый как-то посерьезнел. Повисла неловкая тишина. Видать, чего-то я не знаю. – Это та, с косичками, что ли?

– Ага.

– Так она ж пропала, – со свистящими нотками в голосе сказал Пило.

– Ну-у…

– Вот же зараза! – восхитился эльф. – Значит, выкрал слугу? А печать-то, печать как сорвал?

Так вот, значит, в чем дело. Уважаю, безмерно уважаю Щуплого, спасшего человека, пусть это и любимая девушка, от участи рабыни.

– Да был алхимик один. Три шкуры с меня содрал, но дело сделал. – Тут Руст замолчал, а потом выдал: – Ушастый, ну-ка колись, от какой прынцессы сбежал?

– От самой прекрасной и замечательной. Волосы ее – как зелень молодого луга, глаза – как неба синева, кожа – чистый бархат…

– Стоп-стоп-стоп, – запротестовал я. – Я, конечно, понимаю, что мои вопросы ни к селу ни к городу, когда боевые товарищи начинают вспоминать свое бурное прошлое и яркую личную жизнь. Но я что-то не догоняю – какая, к демонам, принцесса?

– Самая…

– Самая обычная, – перебил его Пило. – А-а-а, ты ж не знаешь! Ушастый у нас эльфийский аристократ, сбежавший прямо из-под венца.

– Ну замечательно, – пробухтел я и даже как-то обиделся. – А мне, получается, рассказать не надо, такое мы не доверяем. Друзья, темные боги вас полюби, называются!

– Да брось ты. – За что еще уважаю Руста, так это за его бесконечный оптимизм. Хотя, наверное, все мы здесь оптимисты. – Забыли просто… Ну как-то мелочью оно стало. А потом ты с нами так плотно породнился – мы и не помним уже, что ты новенький.

– Ага, конечно.

– Ладно, – усмехнулся Ушастый. – Если молодым хочется послушать сказочку, то я не прочь рассказать. Так и так делать нечего, кроме как языками чесать.

– Только давай без своих заморочек, – взмолился Пило.

– Заметано. В общем, дорогой наш Зануда, ничего интересного в этой сказочке не будет. Жил-был младший сын дома Лунной Стрелы. Не было у него ни прав, ни власти, ни положения, ни наследства. Жил он как хотел: гулял, пил, снова гулял, в основном по бабам… прошу простить – по благородным эльфийкам, конечно. Но так оказалось, что все его старшие братья уже были женаты, а глава дома рвался к большей власти. И обручили гулену с младшей дочерью главы правящего дома. Молодой эльф подумал, что ему такое к демонам не надо, и сбежал из Предвечного леса.

– С чего вдруг? – не понял я.

– Так я шлюх не терплю. А кто принцессы, ежели не шлюхи? Их продают и их покупают, а мне брезгливо от такого.

М-да… Я же говорю, эльф непрост, да и правильные вещи говорит. На протяжении всех веков принцессы, как, впрочем, и младшие принцы, были разменной монетой, поводом для выгодной сделки, и этого не изменишь.

– Знаете, что меня беспокоит? – таинственно прошептал Пило.

– Ну? – чуть ли не хором спросили мы.

– Зануда меня беспокоит!

– Извини, друг, ты не в моем вкусе.