Кирилл Клеванский - Чужое сердце

Учитывая, с каким вожделением Принц рассматривал рощицу, я сделал самый простой вывод – у парня те же проблемы, что были и у меня три сезона назад. Вот только ему много хуже. У меня хоть сохранились воспоминания о жизни на Земле, а Константину приходится довольствоваться грезами.

– А-а-а-а! – выдал капитан и снова согнулся в очередном приступе хохота. – Сделай уже что-нибудь! – протолкнул он сквозь смех.

– И доблестный Пило здесь! – восторженно крикнул сын императора. – Леди, не стоит так толпиться, нас хватит на всех.

Возведя глаза к небу, будто ища у небесной лазури ответ на вопрос, за что мне такие страдания, я четким отработанным движением ударил припадочного в висок. Глаза Самбера закатились, руки обмякли, и он потерял сознание. Все это время на земле в истерике бился наемник.

– Завязывай уже, – проворчал я и походя пнул его ногой.

Однако Принц оказался весьма тяжелой особой, и тащить его нам пришлось вдвоем. Повиснув у нас на плечах, щегол иногда издавал совсем непонятные звуки, о потаенном смысле которых можно было лишь догадываться.

– Вот так всегда, – утирая свободной рукой выступившую слезу, вздохнул друг. – Накосячите, а мне отдуваться.

– А кто намедни завязал узлом спящему Старшему усы? – как бы невзначай спросил я. – И из-за кого мы до самого вечера проторчали на стройке?

– То был акт благородного возмездия, – возразил товарищ и чуть не запнулся об корешок. Вовремя уклонившись, он чуть не уронил Принца, отчего тот издал уж совсем непотребный возглас. – Демонова трава, у тебя действительно не было чего-то другого?

Взглянув на кармашек, я отвел глаза в сторону.

– Нет, конечно, – пробурчал я.

Пило сощурился и сказал:

– В следующий раз эксперименты ставь в более подходящей обстановке.

– Конечно-конечно, – покивал я. – Кто бы спорил.

Наемник вздохнул, но ничего не ответил. А ведь в кармашке на поясе действительно лежала и другая травка, но ее действие я знал назубок, а вот забой-трава оставалась до недавнего времени пробелом в моих знаниях, и раз уж подвернулся столь удачный повод ею воспользоваться… В конце концов парню ведь помогло, кровь-то уже не идет. А вообще с Принцем не так много проблем, он оказался вполне нормальным парнем – с определенными загонами, но нормальным. Несмотря на нехватку опыта в общении, умел поддержать беседу, неплохо дрался как кулаками, так и клинком, что немаловажно, ну и не прочь был подурачиться наравне со всеми, что является самым важным фактором в определении отношений к тому или иному индивиду. Жизнь солдата, легионера или бродяги-наемника сера, скучна и однообразна, и если не устраивать розыгрыши по поводу и без, то впору волком завыть.

Иногда шутки заходили слишком далеко и наш отряд отправлялся отбывать справедливую кару – отработка без положенных медяков. Но такое происходило нечасто, всего пару раз за декаду. Однажды на нас с кулаками бросился третий десяток под руководством старожила Ферада. Понятное дело, эти «вчерашние» крестьяне ничего не могли противопоставить опытным бойцам, но осадок остался. Да и нагоняй мы получили неслабый, а также, что самое неприятное, вычет из зарплаты. Это раньше я спокойно относился к таким «кнутам», наивно полагая, что соберу нужную сумму, но год заканчивается, а я все еще не дотягиваю до нужной планки. Служить же второй срок у меня просто нет ни желания, ни времени. Ройсу уже стукнул двадцать один год, а возрастной ценз в Академии имеет ограничение – от семнадцати до двадцати двух. Обосновывают сию несправедливость какими-то там псевдонаучными теориями о вибрации энергоканалов. Якобы если начать обучение в двадцать три, то, во-первых, толку чуть, а во-вторых, учащийся может перегореть.

И вот вырисовывается весьма нелицеприятная картинка. Время поджимает, денег по-прежнему не хватает, а команда «на приступ!» никак не поступает. Впрочем, я надеялся, что завтра, в крайнем случае через день, ее отдадут. Как-никак сегодня третий требушет достраиваем. А первые два под конвоем магов, держащих щиты, уже повезли на пристрел. Кстати, откуда мы берем снаряды в лесистой местности, я не знаю, но говорят, этим заняты все те же волшебники.

Спустя полчаса мы добрались до нашей опушки, скинули Принца лекарям, которым было заявлено, что парнишка переутомился, схватили маленькие молоточки коленно-кустарного производства и отправились на стройку. Там уже вовсю кипела работа и шла жизнь средневековой стройки. Воздух, буквально пропитанный мельчайшей столярной пылью, резал глаза и легкие, по ушам били бесконечные крики, брань, нескончаемый стук и скрежет пил. Про запахи лучше вообще не вспоминать. Когда на вырубке собираются полтысячи мужиков и посменно работают день и ночь, не очень-то удивляешься, почему здесь птицы не поют, а любой непривычный к такому делу посторонний падает в обморок. Самое обидное, что местные категорически не желали мыться чаще чем раз в сезон, исключение составляли лишь аристократы, дворяне и солдаты. Последние – исключительно потому, что не реже раза в две декады отдавался приказ «водные процедуры», и ближайший водоем за десять часов превращался в болото, там дохли рыбы, гнила земля и так далее.

– Кто? Куда? – поинтересовался насквозь штабной паренек.

Спесивый – просто жуть, нос разве что небо не царапает. Пальчики длинные, почти костлявые, кожа – как у барышни на выданье, а руки не толще высохшей ветки. Но зато на поясе меч с эфесом из слоновой кости, а на форме – лычки старшего офицера. Понятное дело, дворянчик, скорее всего из тех, что побогаче. Вообще с этими дворянами-аристократами очень забавно получается. Аристократы – это те, кто к родам принадлежит, везде им уважение и почет, редко когда незаслуженный, а дворяне – зачастую сущий сброд. Нет, их верхушка мало чем отличается от тех, кто имеет приставку перед фамилией, но вот низы и середнячки – то еще говн… нехорошие люди. Мелочны, завистливы, наглы, алчны и весьма мстительны. Да и как тут будет по-другому, если наследный баронский титул стоит две тысячи золотых? И получить его может любой гражданин, были бы деньги.

– «Пробитый золотой», – вытянулся по струнке Пило. Как бы то ни было, а субординацию соблюдать необходимо.

– Подразделение? Отряд? – спросил офицер, доставая папку с бумагами.

– Разведка. Первый, – все так же чеканил командир. В принципе наш отряд не просто первый, он единственный, но кого интересуют такие мелочи.

Парнишка, сущий юнец, младше того же Самбера будет, порылся в бумагах, выудил оттуда листок, небрежно пробежался по нему глазами и надменно выдал:

– Для вас работы нет.

Мы переглянулись. В глазах Младшего, как, думаю и в моих, отражалась крайняя степень недоумения.