Михаил Михайлов - Проводник: проклятый мир

Я мог сказать, что изделие Калашникова заняло бы первое место, но не стал. Время для откровенных ответов еще не пришло.

— Чаю?

— Что? — не сразу до меня дошел смысл вопроса.

— Чай будешь? — указал на самовар, который стоял на подоконнике небольшого окошка. — Еще горячий, с дымком и листьями чернослива.

— Давайте, — согласился я. — Сладкий?

— С медом. Любишь?

— Наверное, — пожал я плечами. — Вообще-то, я не сладкоежка. Для меня все равно с чем пить чай — с сахаром, вареньем, медом или сгущенкой.

— Сгущенку предложить не могу, — ответил партизан, стоя ко мне спиною возле самовара. — Коров у нас нет, чтобы самим делать, а доставать получается редко. Да и то все идет детишкам.

По комнате разлился приятный аромат запаренных трав, запахло липой и еще чем-то.

— Вот, — поставил на стол алюминиевую кружку с напитком и фарфоровую розочку с коричневым медом, — угощайся. Михаилом кличут, так?

— Угу, — отозвался я, осторожно беря кружку и поднося к губам. Но опасения были напрасными, напиток был горячим в меру. Ровно настолько, чтобы дать насладиться им без опаски обжечься.

— А меня Пал Палычем кличут, — представился партизан и протянул руку. Отметив крепкое рукопожатие, я вежливо кивнул и уставился в кружку. Это меня пригласили в гости для разговора, вот пусть первым и начинает. Может, такое поведение и не совсем правильно, но я устал. Разговор могли бы и отложить.

— Как я слышал, — начал Пал Палыч, — ваша группа имеет возможность достать определенные дефицитные вещи, так?

— Смотря какие, — ответил я. — И что подразумевается под дефицитом.

— Серебро и оружие.

— Серебро — да, — кивнул я. — А вот с оружием… в последнее время возникли некоторые сложности с этим. Если планировали что-то заказать, то огорчу отказом. Или ждите.

— Сколько ждать?

— Сам не знаю, — задумчиво ответил я, прихлебывая чай. — Мне не докладывают, слишком невелика птица.

— Понятно. Значит, оружие не можете… а серебро?

— Серебро можем, — подтвердил я, — но в обмен на золото.

— Золото, золото, — недовольно поморщился Пал Палыч. — И зачем оно вам сдалось?

— Серебро тоже доставать непросто, — заметил я. — И желтый металл в этом помогает.

— Неужели, — прищурился партизан, глядя на меня, — кто-то меняет вам серебро на золото? Интересно с такой личностью встретиться.

— Нет, — посмотрел я в глаза Пал Палычу, — но на золото можно выкупить некоторые планы и документы, в которых имеются упоминания о старых схронах, неразработанных рудниках… многое чего. Причем, практически не вызывая подозрений.

— Понятно, — повторил Пал Палыч. — Михаил, когда ты своими товарищами сможешь вернуться обратно к себе?

— Хоть сегодня, — ответил я, прикидывая в голове, как отреагируют мои товарищи на такое решение. — Что-то нужно?

— А ты как думаешь? — усмехнулся партизан. — Конечно, нужно… догадываешься?

— Про оружие я пояснил. Вопрос поднимался еще о серебре, значит…

— Правильно, моему отряду нужно серебро. Сильно нужно.

— Достанем, — вздохнул я. — Чего уж там… как много нужно-то?

— Сколько привезешь, столько и нужно. Кстати, золото уже приготовлено. Ложков перед уходом выдаст.

— Отлично.

— Только, Михаил, не пользуйся порталом в этом лагере. Вдруг, демоны смогут отследить чары.

— А где можно? — удивился я. — Обратно в старый лагерь возвращаться, в ложковский?

— Можно и туда, — покивал головою Пал Палыч, — но есть местечко чуть-чуть поближе. Бойцы завтра… подойдет?

— Подойдет.

— Завтра после обеда проводят и помогут донести вещи.

— Будет вам серебро, не переживайте. Недели через две притащим сколько получится.

— А раньше, — нахмурился Пал Палыч, — не получится? Долго ждать две недели.

Я задумался, рассчитывая примерное время на сбор драгметалла, его переплавку и доставку к месту перехода. Выходило, что минимум неделя. Это по самому жесткому графику.

— Минимум неделя, — сообщил я. — Но и количество металла существенно уменьшится. Раза в два, примерно.

— Хоть сколько, — вздохнул Пал Палыч. — Для меня важно достать серебро. И чем скорее, тем лучше.

Внезапно, он напрягся и посмотрел мне за спину. Вернее, что-то во взгляде проскочило жесткое, как-будто каверзу — и неприятную — ожидает. Машинально я обернулся. Рассчитывал увидеть что угодно, вплоть до призрака Кровавой Мэри (тьфу-тьфу-тьфу чтобы не накликать). Но кроме кошки, выбравшейся из-под кровати, никого не обнаружил. Черно-белая кошка, вернее, котенок месяцев десяти от роду, вальяжно подошла к моей ноге и потерлась. Потом запрыгнула мне на колени и ткнулась лбом в ладонь. Мне показалось, что со стороны партизана послышался едва слышный вздох облегчения.

— Что?

— Нет, — мотнул головою Пал Палыч, — ничего. Так… подумал тут разную ерунду, сам же должен понимать. Чай допил уже?

— Ага, — ответил я и продемонстрировал пустую емкость. — Выпил все. Вкусный очень, спасибо.

— Не за что. Ну, раз мы все обговорили, то больше не держу. Товарищи твои сейчас в столовой. Присоединяйся к ним. Там тебя и накормят горячим.

— Столовая, то большое строение? — указал я на самое габаритное здание, кусочек которого просматривался сквозь окошко.

— Оно самое. Ступай. Да, и захвати Мурыську с собою… пусть ее тоже покормят. Как-никак она тоже боец Сопротивления и числится на балансе отряда.

Кивнув в ответ, я подхватил котенка и сунул за пазуху. Та возражать не стала, только чуть поелозила, устраиваясь поудобнее и затихла. Вновь проявила активность, только когда я вошел в столовую. Наверное, учуяла запах готовой пищи, аромат которой щедро наполнял помещение. Столовая мало походила на заведения общепита в моем мире. Но и не была сравнима с полевыми палатками армейского эпизода жизни. Чисто выскобленные некрашеные полы, два ряда самодельных столов и лавок возле них, небольшая раздача и горка посуды на ней. В стороне имелась половинка бочки, в которой лежала грязная посуда — алюминиевые миски, ложки, кружки.

Друзья с троицей наших товарищей партизан сидели дальше всех от хода, зато ближе всех к раздаче. Кроме них были заняты еще два стола. За одним неспешно окунала ложку в борщ трое мужчин в возрасте с окладистыми бородами (и как такие заросли им есть не мешают). Второй заняли четверо молодых парней — две девушки и два парня, ровесники Славки.

Заметив меня, Никита поднял руку с ложкой и пару раз махнул, приглашая присоединиться. В ответ я кивнул головой и сделал несколько шагов вперед к друзьям. Но когда поравнялся со столом, где сидела молодежь, события резко пустились вскачь. Кошка, которая высунула любопытную мордочку между пуговиц на куртке, внезапно громко зашипела и зафырчала. Да так, словно стая собак покусилась на ее детеныша — с каким-то клекотом и бульканьем. В столовой наступила тишина. Партизаны знакомые и нет, замолчали, замерев в напряженных позах. Четыре пары глаз молодых бойцов сошлись на мне, вернее на кошке.