Михаил Михайлов - Проводник: проклятый мир

Пока та отсутствовала, я смог поподробнее рассмотреть место пребывания. Лежу на чем-то большом и твердом. Полностью раздет и туго связан тонкими веревками. Со стороны должен напоминать леща горячего копчения, настолько щедро был опутан. Над головой нависал сводчатый потолок из крупных серых камней, отдающий мрачностью подвалов инквизиции. В них я не бывал, но ощущение, что те и это помещение похожи, было.

Света было много. Его щедро дарили десяток ярких ламп на стенах и под потолком. Кое-где в последнем имелись короткие темные штыри и толстые кольца. В двух из колец были продеты цепи, свисающие куда-то вниз. Рассмотреть что-то еще не удалось. Как раз, только я собрался повернуть голову влево, как вернулась брюнетка.

— Продолжим? — довольно улыбнулась женщина. В ее зрачках стали разгораться красноватые огоньки. И только сейчас до меня дошло — передо мною стоит высший демон… проклятье, я влип по-полной. Знакомство с Кровавой Мэри до сих пор свежо в памяти. А ведь суккуба обошлась еще мягко, решив оставить общение с наглыми сопротивленцами на потом. У этой же твари времени полно. И место позволяет обрабатывать меня долго: уверен, что для подобных «бесед» данный подвал и предназначен.

— Хочешь, что-то еще сказать? Например, решение поменять и начать интересное повествование о серебре, которым ты снабжал партизан. Про тот отряд, в котором ты числишься и был направлен в эти места. О кошках, что нес с собою и успел одну клетку передать той магессе, ушедшей в портал…

Бедные котики, не всем удалось избежать лап демонов. Зная, как относятся инфернальные создания к этим животным, о судьбе кошаков догадаться нетрудно. Вот только я сам уже завидую их быстрой смерти — мне бы она тоже пригодилась.

— Хочу, — прошептал я и прикрыл глаз. — Знаешь, а ведь серебро очень легко получить в нужном месте. И с кошками…

Я говорил все тише и тише. На последней фразе, чтобы лучше разобрать мои слова, демонесса наклонилась к моему лицу, почти коснувшись носом моего лба. Почувствовав чужое дыхание на щеках, я резко, насколько был в силах, вскинул голову. И тут же почувствовал удар.

— Слишком резкий и прыткий, — донесся до меня насмешливый голос демонессы. — А еще хотела тебя не сильно мучить, дать небольшое послабление.

Издевается, тварь. Я даже не успел коснуться ее, а ведь рассчитывал разбить ей нос лбом. Но собеседница проявила отличную реакцию, успев уклониться назад и ударить в ответ. Да еще как — к первому зубу присоединились его два товарища. Такими темпами, мне придется себе протез зубной заказывать. Это, если будет, кому им пользоваться.

— Приступим, — произнесла демонесса и прикоснулась к веку кончиками пальцев. Двумя пальцами она открыла мне левый глаз, который я старался закрыть… не вышло. Ее и мой взгляды встретились. Миг ничего не происходило, потом возникло ощущение, словно в глаз насыпали мелкого песка. А затем пришла БОЛЬ. Она проникла в каждую клеточку тела, выворачивая суставы, заставляя лопаться мышцы и вскипать мозг. При этом я не мог пошевелиться ни на один миллиметр, словно приклеившись к своему ложу.

— Готов разговаривать?

До моего пылающего разума донесся голос мучительницы. Она на несколько секунд прервала пытку, дав мне короткую передышку.

— Нет, — выдавил я из себя и вновь окунулся в океан боли. Это было кошмарно. Кроме физической боли, возникли страдания душевные. Рассудок тонул в волнах паники и ужаса. Что или кто их вызывал — не знал. Но от этого страдания были только мучительнее. Но именно такое сочетание — боль и ужас не дали мне сломаться. Одно перекрывало другое.

Выбери демонесса что-то определенное, и могла рассчитывать на скорый результат. Не знаю, как там другие, но для меня мучений хватало с лихвою. Да и вранье все это про стойких партизан и несломленных разведчиках.

Вон, древние японские воины знали толк в пытках. Поэтому и откусывали себе язык, чтобы истечь кровью или умереть от болевого шока — быстро. В противном случае они выкладывали все своим палачам, рассматривая кусочки собственного организма, отрезаемые катами.

Я бы и рад последовать их примеру, но не мог пошевелить без разрешения демонессы даже пальцем. А в тот короткий промежуток передышки у меня просто не оставалось сил.

— Знаешь, — произнесла демонесса, в очередной раз прерывая пытку, — с тобой даже интересно общаться. Ты столь упорен, что мне доставляют удовольствие твои мучения. И все равно расскажешь ты все — позже или раньше, но расскажешь.

— Я пока постараюсь оттянуть этот момент как можно подольше, — проговорил я, понемногу приходя в себя после пыток.

— Меня радует такое искреннее стремление доставить удовольствие женщине, — широко улыбнулась собеседница и протянула руку к моему лицу.

— Да какая ты женщина…

Закончить фразу у меня не вышло из-за нового приступа боли. Секунду или вечность, в тот момент время для меня перестало существовать — мое тело и разум рвало на части, я ничего не видел и не слышал. Когда боль схлынула, я услышал спокойный, даже жизнерадостный голос моего палача.

— Знаешь, такое ощущение, что тебе нравиться, когда тебя пытают.

— Может, и нравиться, — прохрипел я. — Чего еще спросишь?

— Спросить? — на миг задумалась демонесса и произнесла. — Что насчет этого знака, откуда он у тебя?

Собеседница коснулась моего запястья, где был выжжен Знак перехода между мирами.

— Случайно обжегся.

Ответ последовал незамедлительно — новый приступ боли был настолько силен, что я вновь обрел возможность управлять своим телом. И голосом.

— Аааа! Тваррррь…

Я выгибался на лежаке, корчился, как червяк на крючке, не в силах вынести боль. Когда же она прекратилась, то еще с минуту продолжал биться в судорогах.

— Больно, — жалостливо произнесла надо мною демонесса, — знаю. Но сам виноват в этот, сам.

Молодая женщина стояла надо мною и медленно накручивала на палец длинный локон. При этом в ее взгляде не было ничего — одна пустота, равнодушие ко мне, лежащему перед ней абсолютно голым. Словно, на муху, запутавшуюся в паутине. Можно ту оставить на прокорм пауку, можно раздавить пальцами, а можно порвать тонкие нити и отпустить пленницу на свободу. Впрочем, отпускать меня точно никто не станет. Или раздавят, или сожрут…

— Тебе же немного осталось сопротивляться, — задумчиво проговорила демонесса. — Думаю, ты и сам это прекрасно сознаешь…

Я лишь сильнее сжал челюсти, в досаде признавая ее правоту. Да, продлись последняя пытка чуть дольше, и я бы выложил ей все — про Знак, другой мир, партизан и Олесю. На душе от этих мыслей стало мерзко, словно, я уже стал предателем. Ну, уж нет, не выйдет.

Пользуясь передышкой, я высунул кончик языка из-за рта и сдавил тот зубами. Хрен вам всем по всей широкой харе, не сделаете из меня предателя. Не выйдет… Обломки сломанных зубов пришлись кстати. Их острые и тонкие грани легко прорезали нежную плоть. Рот тотчас наполнился кровью, появилась острая боль, которая на краткий миг остановила меня. Эта заминка и испортила дело.