Михаил Михайлов - Проводник: проклятый мир

— Паршивец!

Одновременно с громким выкриком демонесса ухватила мен за подбородок и резко дернула вниз. Тут же второй ладонью надавила на лоб, откидывая голову назад и таким образом расставляя открыть рот. Моя попытка воспользоваться способом древних восточных убийц провалилась.

— Зря надеешься так легко уйти, — зло проговорила демонесса, оставляя в покое мою челюсть. Хотя ее руки убрались в головы, закрыть рот не получилось. На тело навалилась прежняя неподвижность. Сейчас я даже говорить не мог.

— Взять его, — приказала демонесса кому-то невидимому. Я услышал негромкие шаги, потом перед глазами возник здоровенный мускулистый мужик. Лысый, с маленькими, близко посажеными глазами. Из одежды были только штаны и черный кожаный фартук. На шее заметил знакомый ошейник, который до этого видел на неуязвимом охраннике Кровавой Мэри.

Секунду спустя помощник демонессы взвалил меня на плечо и повернулся к женщине, ожидая дальнейших указаний.

— За мной.

Я не успел толком рассмотреть свою камеру, как оказался в узком коридоре, стены и потолок которого были сложены из тесаных серых булыжников. Даже пол и тот был каменным. Местами на нем блестели пятна сырости. Лужи — не лужи, так, водяная клякса. Словно тут пробежала бабка с ведром, полным воды и которого немного выплеснулось жидкости. Больше рассмотреть мне ничего не удалось — демонесса прошла несколько шагов вперед и потянула на себя дверь. Хорошую такую дверь, сбитую из деревянных плах сантиметров по семь толщиной и скрепленных полосами железа. Петли так и вовсе — гаражные. И смазаны хорошо, если учесть тот факт, что они не скрипнули при открывании. А ведь при такой влажности, ржаветь должны со страшной сило… бл…ь.

Мои размышления были прерваны крайне невежливым и болезненным способом. Лысый попросту бросил на большое деревянное кресло с кучей застежек и стальных скоб. При этом я приложился затылком и спиной об спинку.

Ловко, сразу видна сноровка, выработанная десятками, если не сотнями подобных операций, здоровяк в ошейнике захлестнул скобами руки, ноги, перетянул торс. Лоб захлестнул ремень, лишив меня возможности крутить головой. Под коней в рот вставил короткую деревянную палочку с тонкими шнурками на концах. Эти шнурки лысый стянул у меня на затылке.

— Пошел прочь, — повелительным жестом, отослала из камеры помощника демонесса. Когда тот вышел, плотно прикрыв за собою дверь, женщина наклонилась надо мною и провела тыльной стороной ладони по моей щеке. Когда убрала руку, то ее пальцы были измазаны кровью.

— Знаешь, я тут придумала еще один способ сломить твое упорство, — произнесла демонесса. — Что ты знаешь про легионеров? Ничего?

Наверное, она обладала интуитивной способностью читать чужие ответы по выражению лица или глазам. Возможность телепатии отбросил. Иначе, какой смысл во всех этих пытках? И так могла все прочитать в моей голове.

— Вижу, что не знаешь. Так вот, легионерами я называю одержимых людей. От обычных они отличаются тем, что вместо одного духа в них вселены сотни и тысячи — легион. Такое соседство накладывает определенные условия на сосуды: человек теряет, почти теряет разум, становится трудноуправляемым, и получает повышенную агрессию. Это все приводит к тому, что легионер нападает на любого попавшегося ему на глаза — демона или человека, не важно. Из-за этого приходиться перед ритуалом привязывать сосуд, очень хорошо привязывать заговоренными ремнями. Их порвать почти невозможно. Тот сонм духов, что заключен в теле человека, постоянно борется за власть. Каждый из них стремиться стать единственным обладателем сосуда, хозяином тела. От этого разу человека быстро сгорает, превращая своего хозяина в одержимого безумца. Как только это происходит, надо надеть этот ошейник, — демонесса продемонстрировала мне кожаную полоску с мелкими рунами, то ли вдавленными в материал, то ли выжженные. — Благодаря нему возникает полный контроль над одним из духов. К этому же духу переходит контроль над телом, над памятью человека, его навыками. Легионерам даже серебро безвредно — первый же дух, погибая, нейтрализует действие этого проклятого металла…

Говоря эти слова, демонесса яростно сверкнула глазами. Для нее, высшего создания, тот факт, что почти обычный и не самый редкий металл — самый страшный яд, хуже ножа в сердце.

— … дальше его место занимает новый дух, потом следующий. Убить легионера можно лишь уничтожив человеческую оболочку. А сделать это очень, очень сложно. Легионеры почти так же сильны, как обычные старшие демоны. Быстро регенерируют повреждения тела. Быстры, ловки, бесстрашны. И таким бойцом скоро станешь ты. Уверена, что тебе понравиться. Есть, что сказать?

Демонесса освободила меня от деревянного кляпа, отложив тот в сторону.

— И чем тебе поможет мое перерождение? — поинтересовался я, с трудом ворочая опухшим языком. Сил повторить свой недавний «подвиг» не было, хватило лишь на короткий вопрос.

— Ты забыл мои слова? — вкрадчиво поинтересовалась демонесса. — Вся твоя память достанется духу, который захватит тело и попадет под управление ошейника. Следовательно, он будет знать все что, что знаешь ты. И расскажет мне, как своей госпоже!

Последнюю фразу женщина произнесла с таким злорадным торжеством, что я понял — не блефует. И мне стало тоскливо. Тоскливо и тошно.

— После этого я сделаю тебя своим телохранителем. Знаешь, даже отправлю тебя на захват твоей девушки. Ей будет приятно увидеть тебя среди карателей и потом лечь на палаческий стол. Жаль только, что ты сам не сможешь ничего увидеть и ощутить. Ведь твой разум угаснет уже в ближайший час.

— Тварь, — прохрипел я.

— Нет, — зло усмехнулась женщина, возвращая кляп на место, — это вы, люди, твари. Никто из вас никогда не приблизиться к нашему могуществу. Никто не сможет ощутить ту полноту власти над душами других разумных. Никто и никогда. Вам предназначено влачить судьбу рабов и корма!

Закончив свою пафосную речь, демонессу отошла от меня, занявшись подготовкой к ритуалу. Только сейчас я увидел невысокие толстые свечи, вернее, огарки свечей, черного цвета, которые стояли на полу. Их было много и расположены в каком-то странном, безумном рисунке. По крайней мере, я не мог его разгадать.

Демонесса проходила мимо свечей и касалась фитиля каждой пальцами. После этого там появлялся небольшой язычок пламени. И даже огонь на этих свечах был непривычный — ярко-алый, словно, химический. Ничего похожего с обычным огнем, не было. Тот был живым, пусть опасным для неосторожных, но не вызывал отторжение. Пламя же свечей казалось чужим взглядом. Даже горели они, создавая сходство с вертикальным зрачком чужой, мерзкой твари.